Танцуют все - Андрей Михайлович Столяров

после очередного свидетельства, достигли критической массы. Вспыхнуло, как при атомном взрыве. Он ещё не мог объяснить всех деталей, не мог постигнуть в целостности их смысл, не в состоянии был описать механизм игрового воздействия, но по горячему биению крови, знакомому любому, кто проводил мучительные расследования, по колокольному звону в висках понял — это то, именно то, что он так долго искал.

И тут я услышал, как поворачивается ключ в замке.

— Уходим! — сдавленный шёпот мой был словно из триллера.

— Что?

— Это — она...

К счастью для нас, Адель задержалась в прихожей: размещала две сумки с купленными по дороге продуктами. Когда мы вышли — оба с каменными физиономиями, она как раз бралась, чтобы нести их на кухню.

Я засуетился:

— Оставь, оставь!.. Помогу!.. И вообще — познакомься, это Иван, мой бывший... студент... Иван, это Адель.

— Очень приятно, — сказала Адель.

И одарила нас улыбкой кинозвезды.

Иван промолчал.

В чём дело?

Я обернулся к нему.

Иван замер, словно остолбенев.

Глаза у него были странно расширенные.

Он, не отрываясь, смотрел на Адель.

Велика и богата была Ринея, появившаяся на карте мира в незапамятные времена. Лежала она между двух океанов и омывалась пятью морями, также выходившими в океанский простор. Распахивались из неё пути во все стороны света. Привольны были реки Ринеи, текущие и с севера на юг, и с юга на север, безграничны были её леса и покрытые сочными травами степные равнины. Обильны были недра её, содержащие руды, нефть, золото, редкие минералы. Многочисленные народы населяли Ринею, говорили они на разных, иногда экзотических языках, но все издавна ощущали себя ринеянами, единой дружной семьёй, спаянной кровным родством. И если вторгался в Ринею враг, то такой же единой семьёй поднимались они на защиту родной земли, сражались стойко и мужественно: враг, упоённый своей кратковременной силой, терпел сокрушительное поражение.

Разумно властвовали в Ринее правители, прислушивавшиеся к нуждам народов и прозревавшие глубинные чаяния их: не думали они ни о почестях, ни о славе, ни о наградах, ни о личном богатстве, но лишь о благоденствии великой страны. А когда правитель начинал ощущать, что его срок власти исчерпан, что силы, источенные государственными трудами, не позволяют ему служить Ринее, как раньше, он уходил в монастырь, предварительно назначая себе преемника, который отбирался из числа лучших людей.

Царили в Ринее покой и согласие. Мирно и счастливо жили ринеяне, восхваляя мудрость своих правителей и милость своих богов.

И вдруг, точно треснуло небо, обрушились на Ринею неисчислимые бедствия. Откуда-то начали появляться люди, называющие себя либерами (от древнего слова «либа», означающего свободу), которые провозглашали, что мир изменился, что нельзя жить по старым законам, уже не соответствующим современности, и что нужна новая жизнь, совершенно иная, чем прежде. Немного было либеров, но звонки были их голоса и неутомимы были они в своих проповедях. Началась всеобщая смута в умах. Многие ринеяне, очарованные красивыми лозунгами, тоже возжаждали чего-то иного. Правда, что такое новая жизнь, не мог объяснить никто: одни хотели одного, другие — другого, третьи — третьего, а четвёртые — вообще такого, что уже не вмещалось в сознании человека. Появились даже безумцы, утверждавшие вообще неслыханное: что мужчины могут — в плотском отношении — жить с мужчинами, а женщины — с женщинами, и это не противоречит природе вещей. Причём каждый был абсолютно уверен, что он один знает, какой должна быть новая жизнь, а всякого несогласного объявлял тупым ничтожеством и врагом.

Заразились либерским безумием и населявшие Ринею народы. Оказалось вдруг, что ринеяне уже не одна семья, живущая по законам любви, взаимности и родства, но каждый народ считает себя особенным, избранным и несправедливо ущемлённым другими. Высказывались претензии, сыпались обвинения, открытые начались столкновения оскорбительные конфликты и на границах «исконных земель», кое-куда пришлось даже вводить войска, чтобы избежать кровопролития.

К сожалению, тогдашний правитель Ринеи был уже стар и слаб, таким же дряхлым и немощным было его окружение, он уже не способен был на энергичные действия, но вместе с тем медлил и со своим уходом, не назначал преемника, опасаясь — и не без оснований, — что перемена власти ещё больше усилит смуту. Ситуация тем временем ухудшалась, страна из великой державы, из града, сияющего на холме, превращалась в рыхлый конгломерат автономий, требующих себе всё больше прав.

Ринея находилась на грани распада, и соседи, давно зарящиеся на природные богатства её, завидующие её величию, уже стали потихоньку концентрировать войска в приграничных районах, рассчитывая в случае краха урвать себе жирный кусок.

В этот момент появились маглоры.

Позже возникла легенда, что это вообще были не люди, а сгущения всепроникающего эфира, связующего компьютеры и айфоны, природа которого была до сих пор неясна, сгущения, выражавшие желания миллионов и потому воплотившиеся в людей. Само слово это в переводе с магического языка древних означало «спасители», а в качестве особого Знака, выделяющего их среди других, маглоры надевали кожаные ошейники, показывая тем самым, что не для себя они живут, но — исключительно для страны. И так сильна была вера их, настолько они проникались ей, что ошейники эти срастались с телом, образуя вокруг горла кожистое кольцо. Непоколебимы были маглоры в своём призвании и несокрушимы в своей правоте. Шаг за шагом, упорно продвигались они к намеченной цели. И однажды утром пробудившиеся ринеяне узнали, что старый правитель сегодня ночью добровольно ушёл в монастырь, а новым правителем, по совету достойных, назначен Великий Маглор. И, приникнув к телеприёмникам, услышали и узрели они, как Великий Маглор, клянясь скипетром, взывая к Вечному Небу, обещает, что теперь воцарятся в стране Закон и Порядок.

Это вызвало ещё больший