Танцуют все - Андрей Михайлович Столяров

И вот он вновь предстал предо мной, повзрослевший, как принято говорить, возмужавший, был, кстати, не в форме, а в штатском, что, впрочем, естественно при его профессии. Единственное, что я уловил в нём, — некоторую нервозность.

От коньяка, например, он категорически отказался, поскольку ещё на работе, мельком согласился на кофе: не надо заваривать, сойдёт растворимый, а как только мы уселись за кухонный стол, сказал, что, если я не против, то — сразу же к делу.

— Извините, что так внезапно, но не поможете ли вы разобраться в одной запутанной ситуации?

В его изложении эта ситуация выглядела следующим образом. Некоторое время назад, по данным петербургского отделения МВД, в городе произошло резкое снижение уровня правонарушений. Причём интересно, что сразу же по всей регистрируемой номенклатуре: от тяжёлых преступлений, типа убийство или вооружённый грабёж, до мелких краж, хулиганства и дорожно-транспортных происшествий. Разумеется, само МВД объясняло это высоким профессионализмом своих сотрудников, их неутомимой работой на благо Отечества, а также комплексом профилактических мероприятий, развёрнутых в последние годы. То есть — звенят фанфары, готовьте приказы о премиях, навешивайте медали и ордена. Но вырисовывалось и настораживающее обстоятельство: падение криминального уровня выглядело очень уж резким, а потому решено было осуществить негласную, но тщательную проверку представленных отчётов и цифр. Эту работу поручили как раз Ивану, поскольку он был, заметим в скобках, из параллельного и куда более серьёзного ведомства.

Установка при этом была такая: не слишком ли беспардонно наводит МВД глянец на свой фасад, не закружились ли головы у некоторых его высокопоставленных руководителей; соответственно — тщательно всё изучить, поскрести позолоту, и если посыплется, крепко дать, кому следует, по башке, невзирая на звания и чины.

До этого Иван уже проводил пару аналогичных расследований, действовал, по мнению своего начальства, энергично, доказательно, целеустремлённо, заслужил в своём ведомстве определённую репутацию и ныне, как он понимал переходил на более высокий служебный уровень.

В общем, он взялся за работу засучив рукава: перелопатил тонны отчетов, проверил перекрёстным сопоставлением сотни и тысячи данных, побеседовал с десятками низовых сотрудников МВД на местах (проще говоря, с полицейскими в районных отделениях города) и через пять недель этого ревизионного марафона пришёл к странному выводу, что масштабных приписок в отчётах нет (есть, конечно, но — пренебрежимо малые), итоговые показатели никто не натягивал и информация, представленная МВД, как бы парадоксально она ни выглядела, полностью соответствует действительности.

Иван честно признался, что некоторое время пребывал в растерянности: понимал, что его начальство таким выводам не обрадуется. Ведь ориентировали его, пусть вскользь, но вполне однозначно: собрать компромат. Как он догадывался, шёл осторожный, издалека, но для тех, кто разбирается в бюрократических войнах, вполне очевидный подкоп под нынешнее руководство министерства внутренних дел. То есть в своём расследовании он очутился меж двух огней: «подправить» выводы, как того желает начальство, значило попасть под удар МВД, которое, что вполне вероятно, обвинит его в намеренной фальсификации, а подать всё как есть — получишь по голове уже от своих. Положение было незавидное. И тут его озарило. Пользуясь временными следовательскими полномочиями, он заказал отчётность по другим российским регионам и мегаполисам и уже без особого удивления, вновь перелопатив тонны бумаг и цифр, убедился, что падение уровня правонарушений регистрируется и там — не такое разительное, как у нас в Петербурге, но всё же — довольно отчётливое, пренебречь им нельзя. С некоторых мест уже пошли в Москву такие же реляции об успехах.

Кстати, данный феномен заметил не он один. В группе аналитиков МВД, где Иван представился аспирантом, пишущим обзор по криминогенной динамике мегаполисов, для чего заручился соот­ветствующим направлением, это явление тоже уже зафиксировали. Однако возобладало мнение, что не следует придавать ему слишком большого значения: это следствие сопряжения нескольких маловероятных факторов, которое и вызвало резонанс (правда, в чём данные факторы состоят, мнения расходились), в общем, не надо подпрыгивать, не надо бить в барабаны, скоро эта редкая аномалия так же спонтанно расфокусируется, уровень криминальности вернётся к рутинным параметрам.

— А конкретные цифры? — спросил я. — Или это секрет?

— Ну какие от вас секреты? — Иван движением губ обозначил улыбку. — Меньше всего падение было в группе тяжких преступлений, около двадцати процентов, а больше всего в группе мелких и административных. Количество ДТП, например, за полгода снизилось почти на сорок процентов.

— Ого! Это серьёзно, — сказал я.

— Есть также любопытная возрастная разница. Наиболее сильное правонарушений присутствует снижение среди молодёжи, в старших возрастных категориях это не так заметно, хотя тоже — случайным выбросом не объяснить. — Иван на секунду запнулся. — И вот ещё что. Экономическая ситуация в стране неважная, в причины я вдаваться не буду, вы знаете их не хуже меня, застой, доходы населения падают, цены растут, перспективы туманны, можно было бы ожидать, что как следствие будет возрастать и социальная напряжённость, в частности — митинги, демонстрации, но, напротив, мы наблюдаем удивительную социальную тишь: протестные настроения невелики, рейтинг президента, который ещё недавно медленно, но неуклонно снижался, теперь также медленно, но неуклонно растёт. Где логика? Вы, наверное, скажете, что логика здесь ни при чём, сознание обычного человека иррационально, он не анализирует, а чувствует, в выборе его преобладают эмоции. Но эмоции, несмотря на их стихийность, не возникают из пустоты, им нужна почва, гумус, поддерживающая питательная среда. То есть здесь должен наличествовать некий фактор, создающий психологически мотивированный настрой. Что это может быть за фактор? Вот в чём вопрос.

Честно говоря, он меня озадачил.

Я лишь руками развёл:

— Ну, дорогой мой, откуда я могу знать? Ты слишком многого от меня ждёшь. Здесь надо серьёзно подумать, изучить материалы. .. Ну, если хочешь, можно вот так... Мы находимся сейчас в ситуации Большого транзита: старый мир спонтанно разваливается, распадается на глазах, сквозь обломки его прорастает совершенно новый бытийный пейзаж. Говоря проще, наступает будущее. Мы внезапно оказываемся в мире, о котором раньше не подозревали. Нам чужд этот мир, нам непонятны его законы, мы боимся его, поскольку не представляем, как в нём можно существовать. А потому всеми силами пытаемся спасти остатки привычного настоящего: цементируем его трещины, пытаемся хлипкой арматурой связать расползающиеся обломки. Страх перед будущим — вот доминирующее состояние современности. Его чувствуют политики, скорее селезёнкой, а не умом, его чувствуют государства, его чувствуют нации, его чувствуют массы людей: не надо нам ничего нового,