Джон Бойд - Повесы небес

Внутренне, я понимал, что надо сделать, но как? Я намеревался возвести О'Хару в святые, но не мог сопоставить его со Святой Троицей, в частности сейчас из-за того, что эти язычники урезали Троицу до Двоицы.

Из-за моей оплошности Бубо уничтожил Реда телесно. Теперь дух Реда должен быть изгнан с Харлеча. Я один понесу ответственность за эту вторую смерть, но Каре придется стать инструментом моей цели.

Кара ожидала меня перед дверями библиотеки, в возбуждении расхаживая перед дверями. Она даже убрала в спальню кроватку Джэнет, чтобы было больше места для хождения. Когда я вошел, она повернулась ко мне лицом.

— Итак, Иуда, ты вернулся!

— Иуда? Ты же знаешь, что я пытался спасти Реда.

— Ты же торопился добраться до него раньше, чем люди Бубо захватят его?

— Я торопился спасти его от людей Бубо, — запротестовал я, встревоженный тем, как она медленно открывала и закрывала рот, словно глотала кислород. — Кровь Реда — на руках Бубо, а не на моих.

— Ты утвердил решение администрации.

— За это я ответственен не более, чем сам Ред, научивший преторианцев повиноваться и отдавший их под командование Бубо. Поверь, моя дорогая…

— Поверить тебе, набожному обманщику? Тебя раскусили по твоим действиям, и именно они привели к его смерти.

Ни одна из моих проповедей не вызывала такой страсти, как эта, исказившая облик жены. Она пригнулась и напряглась, как животное, готовящееся к прыжку, хватая ртом воздух, чтобы насытить бешено бьющееся сердце. И эта страсть была вызвана памятью о человеке, который был обманщиком по существу, до мозга костей, одураченным более ловким обманщиком, чем он, и который был фактически совратителем. Надо было без промедления и безоговорочно покарать дух Реда.

— Дорогая Кара, — начал я, — ты же, конечно, не станешь на колени перед потворщиком, соблазнителем…

— Кто ты такой, чтобы обзывать Реда, ты, проповедующий лицемер, гардеробный потворщик, бессовестный волокита, изменник! У меня есть рапорт на тебя и эту твою вихляющую бедрами Тамару, — и она похлопала по документу на моем столе.

Итак, эту страсть вызвала не одухотворенность, а недоразумение, вытекающее из рапорта, к тому же официально аннулированному.

— Дорогая, — сказал я, — мной овладели против моей воли. — Лжец! — прошипела она. — Сейчас ты нарушаешь направо и налево заповеди Реда, а он умер за нарушение одной. Так умри, рогоносец!

Я находился в позе увещевания — руки опущены вниз ладонями наружу, как вдруг она прыгнула, обвилась ногами вокруг меня и прижала мои руки к бокам. Ее ноги, ручки чаши моей единственной настоящей любви, теперь сдавливали меня мертвой хваткой питона, в то время, как ее когда-то любимый голос хрипел:

— Попытайся поласкать мои груди, ты, подонок с Земли, животное с планеты обезьян.

Ее ноги медленно, но неуклонно сдавливали меня. Я чувствовал, как локти вдавливаются в грудную клетку. Мои ноги стали неметь, ее ноги пережали мою главную аорту. Скоро и руки приварятся к телу. Но она не приняла во внимание фатальную изобретательность моей расы.

— Расслабь ноги, Лилит,[127] - выдохнул я, — или я сделаю дитя Реда сиротой.

— Снова лжешь, — прошипела она. — Нас двое на Харлече, которые знают, как ты беспомощен в ногах женщины.

Сзади находился мой стол. Я, примериваясь, шагнул вперед, быстро напрягся, и резко наклонив верхнюю часть туловища, стукнул ее головой по кромке стола.

— Расслабь сейчас же ноги, — выдавил я из себя, — или от следующих ударов ты умрешь.

В последнем порыве гнева она сломала мне нижние ребра, но все же ослабила хватку и, скорчившись, упала у стола.

— Уходи, — сказала она. — Прекрати осквернять дом Реда.

— Я ухожу, — ответил я, — но раньше, чем я покину эту планету, я отдам два приказа и один из них касается лично тебя.

Я подошел к телефону, поднял трубку и набрал номер Фрика. Ответил сержант.

— Соедините меня с капитаном полиции Фриксом, — приказал я.

— Шпик и интриган Фрик освобожден от должности, — ответил голос, — и приказом генерала Рено назначен на керамический завод-21 на Южном континенте.

— А кто говорит?

— Бек, — ответил голос. — Первая центурия, третья фаланга, лазерная батарея восемь, Харлечианской всепланетной оборонной артиллерии.

Я в ошеломлении повесил трубку, понимая, что теперь осталась только одна запись, только мой отчет, который еще надо будет сделать. На протяжении двух часов произошел государственный переворот, Фрика выгнали, а из его кадров создали всепланетные оборонительные силы. Пока я возился с уголовными проступками, Ред пустил в трубу капиталы Главного управления капиталовложений Земли, совершив военное преступление — он научил этих язычников военному искусству на гимнастических занятиях.

Не спуская взгляда с Кары, я повернулся и, шатаясь, вышел. Ноги стали свинцовыми, а сердце ледяным, когда я, спотыкаясь, брел по своей церкви, а теперь харлечианской синагоге, в которой ничего не осталось, кроме иконы Иисуса, висящей за все еще освещенным алтарем. Я окинул все прощальным взглядом и увидел, что они пририсовали на иконе рыжую бороду.

Обруган, презираем и отвергнут!

Потеряна навсегда моя девушка с зелеными, как нефрит, глазами. Заблудились овцы под игру на дудке своенравного пастуха. Туннель передо мной устремлялся как стрела в безграничность, а стены его сжимали меня лязгающим резонансом отчаяния. Теперь я знал, что должно быть сделано и как, и только праведность моей цели поддерживала меня после шока от последнего объятия Кары.

По странности, перед входом в канцелярию Бубо не было часового. Возможно, он дал им отдых после сегодняшней работы, или, возможно, он навсегда распустил их, понимая, что они никогда больше не понадобятся. Так или иначе, но Бубо был прав, и я из предосторожности потянулся за своим лазером. Портупеи на месте не оказалось. Оглушенный горем, я забыл подобрать пистолет и ремень с пультом при входе в туннель. Ну, да ладно. Я смогу задушить тварь после того, как она послужит моей цели.

Бубо не было во внутреннем кабинете, поэтому я толкнул дверь и вошел в библиотеку. Бубо сидел на высоком табурете перед верстаком, а в библиотеке не было книг. Стены были уставлены стеллажами с метлами, швабрами, банками с краской, гаечными ключами, отвертками и обтирочной ветошью. В центре комнаты находился компьютер, укрепленный на консоли. На Бубо был замасленный комбинезон и он раскладывал пасьянс, пользуясь колодой земных карт. Уборщик Бубо только поднял глаза от карт, когда я вошел.

— Вы, земляне, не перестаете нарушать мой ореол власти. Разве вы не знаете когда наступает время подавать в отставку?