Эндрю Макдональд - Дневник Тернера

Эвакуацию из расширенной территории Пентагона проводили без предварительного оповещения. Седьмого сентября около одиннадцати часов утра на улицах неожиданно появились танки, и солдаты принялись стучать во все двери, давая жителям всего десять минут на сборы. Вели они себя с беспримерной грубостью по отношению к тем, кто двигался недостаточно быстро.

Когда появились танки, Билл, Кэрол и Кэтрин печатали пропагандистские листовки на прессе, и им хватило времени только на то, чтобы спрятать улики под брезент, прежде чем солдаты ворвались к ним. Поскольку у солдат не было времени на обыск, все сошло бы неплохо, но один из Негров сделал непристойное замечание Кэтрин, пока она торопливо собирала свои вещи.

Кэтрин ничего не ответила Негру, лишь холодно посмотрела на него, чем, очевидно, ранила его чувство «собственного достоинства». Он же принялся канючить: «Что это с тобой, крошка? Не любишь Негров?» — что у Негров отлично срабатывает с якобы виноватыми Белыми девушками, отчаянно боящимися быть обвиненными в «расизме», стоит им отвергнуть нежелательные сексуальные притязания Черных самцов. Когда Кэтрин попыталась выйти из дома, неся два тяжелых чемодана, любвеобильный Негр загородил ей дорогу и попытался запустить руку под платье.

Кэтрин отскочила от него и больно ударила его пониже живота, что немедленно остудило его пыл, но, увы, он успел нащупать кобуру. Он крикнул своим, и две стороны начали стрелять одновременно. Кэтрин и Кэрол стреляли из пистолетов, Билл — из самозарядного обреза.

Все четыре Негра были смертельно ранены, но и они успели ранить троих Белых. Когда один из Негров перед смертью выполз на улицу, Биллу, который был ранен легче женщин, хватило времени лишь на то, чтобы убедиться в смерти Кэтрин, прежде чем он и Кэрол бежали через задний ход.

Они спрятались на чердаке соседнего дома, и их не нашли. Кэрол быстро теряла силы из-за ран, да и Билл тоже был не в лучшем состоянии. Дождавшись следующей ночи, Билл с трудом выполз из их укрытия, чтобы добыть воды, еды и медикаментов в опустевших домах.

Кэрол умерла на четвертый день, и прошло еще пять дней, прежде чем у Билла появились силы покинуть чердак и попытаться отыскать своих.

Я знаю, что Билл не стал бы врать, и мне осталось одно утешение — Кэтрин не попала живой в руки врагов. Теперь я должен полностью посвятить себя нашему делу и доказать, что Кэтрин умерла не напрасно.

28 октября 1993 года. Только что вернулся, проведя больше месяца в том, что осталось от Балтимора. Я и еще четверо товарищей привезли кое-какое портативное оборудование для измерения уровня радиации в Силвер-Спринг, где связались с товарищами из Мэриленда и отправились дальше на север, в Балтимор. Поскольку магистрали были совершенно непроезжими, нам пришлось больше половины страны одолеть пешком, и лишь последнюю дюжину миль мы проехали на грузовике.

Несмотря на то, что после обстрела ракетами миновало больше двух недель, в Балтиморе, когда мы добрались до него, царил неописуемый хаос. Мы даже не пытались посмотреть на выжженный центр города, но и в пригородах, и в деревнях на десять миль к западу сгорела половина домов. Даже деревенские дороги были заставлены сгоревшими машинами, а почти все люди, которых мы встречали, передвигались пешком.

Повсюду шныряли мародеры, обыскивавшие разрушенные склады, с рюкзаками бродившие по полям, таскавшие на себе награбленные или спасенные товары — в основном еду, но также одежду, строительные материалы и все прочее — туда и обратно, как армия муравьев.

И везде трупы! Это была еще одна причина, почему стоило держаться подальше от дорог. Даже там, где сравнительно мало народа погибло от взрыва и радиации, трупы тысячами лежали на дорогах. Это были по большей части беженцы.

Ближе к городу на трупах было много ожогов; эти люди не могли пройти больше мили, прежде чем умереть. Дальше лежали трупы людей, меньше пострадавших непосредственно от огня. Чем дальше от города, тем больше было мертвых людей, погибших от радиации через несколько дней, а то и недель. И все гнили там, где падали, за исключением нескольких районов, в которых военные восстановили нечто, похожее на порядок.

В это время среди выживших в Балтиморе было всего около сорока членов Организации. В течение первой недели после обстрела они продолжали саботировать, стрелять и участвовать в других видах партизанской войны против полиции и военных, а потом постепенно обнаружили, что правила игры переменились.

Они обнаружили, что больше нет необходимости действовать тайно, как прежде. Войска Системы, конечно же, отстреливались, когда на них нападали, однако не преследовали нападавших. За исключением нескольких мест, полиция больше не пыталась предпринимать систематические поиски людей и машин, не стало и рейдов по домам. Отношение к Организации установилось примерно такое: «Не трогайте нас, и мы не будем трогать вас».

Гражданское население тоже как будто предпочитало нейтральную позицию. Организацию боялись, но не ненавидели. Люди не знали, вправду ли мы виноваты в разрушении города, как утверждали средства массовой информации Системы, однако они одинаково винили Систему за то, что она допустила такое, и нас за то, что мы такое совершили.

Холокост, через который прошли тамошние жители, окончательно убедил их в одном: Система больше не в состоянии гарантировать им безопасность. У них не осталось даже следа доверия к старому порядку; теперь они хотели только одного — выжить — и были готовы поддержать любого, кто помог бы им в этом.

Убедившись в переменах, наши товарищи начали вербовать новых членов Организации среди балтиморцев, переживших ядерное нападение, и делали это почти открыто и до того успешно, что Революционный Штаб поддержал провозглашение свободной зоны к западу от города.

Одиннадцать наших товарищей, прибывших из Вашингтона для помощи, с энтузиазмом взялись за дело, и через несколько дней мы обозначили границу территории, на которой располагались две тысячи жилых домов и других зданий с населением почти в двенадцать тысяч человек. Моей главной задачей было определить радиационную зараженность почвы, домов, растительности и воды, чтобы мы могли не бояться опасного уровня радиации в результате атомного нападения.

Около трехсот местных жителей составили довольно эффективно действующую милицию, и мы снабдили их оружием. На этом этапе было бы рискованно вооружать больше народа, потому что у нас не было возможности хоть как-то идеологически воспитать местных жителей, и они до сих пор требуют тщательного присмотра или, скажем, руководства. Все же нам удалось набрать лучших мужчин в этом регионе, ведь у нас есть такой опыт. Не удивлюсь, если половина наших милиционеров скоро станет членами Организации, а некоторые, возможно, — членами Ордена.