Дэн Уеллс - Фрагменты

Фотографию сбросили со стола уже после того, как начала расти эта трава.

Это был не так уж недавно: на фотографии и возле ее краев собралось достаточно грязи и перегноя, чтобы показать, что она лежала здесь вот уже несколько лет. Но не все одиннадцать.

Случился Раскол, здание было покинуто, в нем собрались грязь и сорная трава, и тогда кто-то пришел и разграбил эту кабинку. Кто это мог быть? Человек или Партиал?

Кира заглянула под стол и обнаружила еще несколько кабелей, но никаких следов того, кто забрал процессор, к которому они подключались. Кира подобралась к следующей разворованной кабинке и обнаружила в ней такую же картину.

Кто-то поднялся на двадцать второй этаж, забрал два компьютера и утащил их по лестнице вниз.

Зачем кому-то это делать? Кира села и стала раздумывать над возможными вариантами. Она предположила, что, если нужна была информация, то могло оказаться легче снести компьютеры по лестнице, чем поднять к ним генератор. Но почему только два и именно эти?

Чем они выделялись? Кира снова осмотрелась и с удивлением обнаружила, что две заинтересовавшие ее кабинки были ближе остальных к лифту. Это было еще более непонятно, чем все остальное: со времени Раскола здесь не было электричества и лифты не работали. Причина не может быть в них. На стенах кабинок не было даже имен их хозяев; если кто-то нацелился именно на эти два компьютера, у него, должно быть, была информация «изнутри».

Кира поднялась на ноги и медленно прошлась через весь этаж, взглядом ища что-нибудь еще, что показалось бы ей неестественным или похожим на сцену кражи. Она обнаружила место, где когда-то явно стоял принтер, но не могла сказать, когда его забрали: до или после Раскола.

Закончив с основным помещением, Кира стала осматривать оставшиеся несколько кабинетов у дальней стены, и у нее перехватило дыхание, когда она обнаружила, что один из них был полностью опустошен: компьютер пропал, полки были пусты, никаких личных вещей не было.

Оставшихся предметов — телефона, корзины для бумаг, стопок листов и того подобного — было достаточно, чтобы сказать: однажды эта комната была функционирующим кабинетом, но не более того. В ней было намного больше полок, чем в остальных помещениях; все они были пусты, и Кире стало интересно, сколько и чего именно было отсюда украдено.

Девушка помедлила, уставившись на пустую столешницу. Эта чем-то отличалась от остальных, но Кира не могла указать пальцем чем. На полу, как в разграбленных боксах, валялась небольшая подставка для канцелярских принадлежностей, что говорило о том, что кабинет опустошали в такой же безумной спешке.

Тот, кто разворовал офис, ужасно торопился. Оборванные кабеля свисали точно так же, как и в кабинках, только в этом кабинете их было заметно больше.

Кира напрягала свой мозг, пытаясь понять, что же беспокоило ее, и наконец пришло озарение: в этом маленьком кабинете не было фотографий. На большей части осмотренных ею за последние два дня столов было как минимум одно семейное фото, а на некоторых и больше: столешницы были заставлены фотографиями улыбающихся супружеских пар и групп нарядных детей — сохранившимися изображениями давно усопших родственников.

Тем не менее в этой комнате фотографий не было вообще. Это означало один из двух возможных вариантов. Первый заключался в том, что мужчина или женщина, работавшие в этом кабинете, могли не иметь семьи или любить ее не настолько сильно, чтобы выставлять на своем рабочем месте фотографии. Вторая версия была более заманчивой: возможно, тот, кто забирал оборудование, прихватил с собой и фотографии.

И наиболее вероятная причина этому была в следующем: тот, кто забрал фотографии, и тот, кто работал в этом кабинете, были одним лицом.

Кира взглянула на дверь, где было написано: «Афа Дему», а ниже жирным шрифтом значилось: «ИТ». Что это было за «оно[4]», кличка?

Если и кличка, то не самая милая, но о культуре старого мира Кира знала, мягко говоря, мало. Она осмотрела остальные двери; каждая из них была подписана подобным образом — именем и понятием — хотя большинство понятий были длиннее: «Операции», «Продажи», «Рынок».

Это были должности? Отделы? Только «ИТ» было написано заглавными буквами, так что, возможно, это была аббревиатура, но Кира не знала, что она обозначала. Инновации... и тестирование?

Кира покачала головой. Это не лаборатория, значит, Афа Дему не был ученым. Чем он здесь занимался? Это он вернулся забрать свое оборудование? Была ли его работа настолько важной или настолько опасной, что оборудование забрал кто-то другой?

Ограбление было неслучайным — никто бы не стал бы пешком подниматься на двадцать второй этаж за парой компьютеров, когда их было в достаточном количестве на нижних уровнях.

Кто бы ни забрал эти, у него была на это причина: вероятно, в память компьютеров было заложено нечто важное.

Но кто это был? Афа Дему? Кто-то из Ист-Мидоу? Партиал?

Или кто-то еще?

— Заседание суда объявляется открытым.

Маркус стоял в самом конце зала и вытягивал шею в попытках что-либо разглядеть за толпой людей, заполнивших комнату. Он достаточно хорошо мог видеть сенаторов — Хобба, Кесслер и Товара, а также нового члена Сената, хотя имени этого мужчины Маркус не знал. Все сенаторы сидели на сцене за длинным столом, но двоих обвиняемых Маркусу видно не было. Зал Сената, который обычно использовался для подобного рода мероприятий, был разрушен во время атаки Голоса два месяца назад, ещё до того, как Кира нашла лекарство от РМ и Голос воссоединился с остальным сообществом.

Вместо зала Сената сейчас использовался актовый зал Старшей школы Ист-Мидоу — школа уже несколько месяцев как закрылась, так почему бы и нет? «Конечно, — думал Маркус, — здание — это меньшее, что поменялось с тех времён. Бывший ранее лидером Голоса человек теперь заседает в Сенате, а двое экс-сенаторов находятся под следствием.» Маркус стоял на цыпочках, но зал был заполнен до отказа, мест на всех не хватило и многим людям пришлось стоять. Казалось, каждый житель Ист-Мидоу пришёл посмотреть на вынесение приговора Уейсту и Деларосе.

— Меня сейчас вырвет, — сказала Изольда, схватив Маркуса за руку. Тот опустился с носков на всю стопу и улыбнулся при виде утреннего недомогания Изольды. Его улыбка тут же сменилась болезненной гримасой, когда девушка сильнее сжала руки и ее ногти впились ему в кожу. — Прекрати смеяться надо мной, — прорычала она.

— Я не смеялся.

— Я беременна, — сказала Изольда. — И обладаю суперспособностями. Я носом чую, о чем ты думаешь.