Владимир Фалеев - Третий глаз

— Здравствуйте, вы уже у себя?

— А ты чего так рано пришла? — удивился Павел; поднял трубку аппарата, услыхал голос комсорга: вчера из обкома комсомола передали письменную жалобу от девушек-бетонщиц с растворного узла на речке Шестаковке — недовольны питанием.

— Бородай не заботится о снабжении рабочих моста! — заключил рассказ Корзухин. — Шофера не контролирует. А тот гоняет машину неизвестно куда.

— При чем тут Бородай? Мост — объект Гончевой. — Павел энергично поскреб в затылке. Мост ладится спешно, глубоко в тайге, в отрыве от баз снабжения. Бородай, конечно, обязан шефствовать над этой дистанцией…

— А что, верно, будто Соня уехала в Искер? Зина, распахнув дверь, вплыла, обтянутая голубой вязаной кофточкой и синей юбочкой. У нее длинные, легкие, как крылья у бабочки, ресницы.

— Митрофанов Соне предсказал свадьбу, — улыбнулась Зина. — После вечера, где вы с концертом… ну, петухом…

— Ты это всерьез? С ума, что ли, все посходили — шарлатанство принимаете за предсказания?! — Павел укоризненно наблюдал, как круглое лицо Зиночки совсем округлилось от смущения.

— Чайковский — экстрасенс, и Пушкин — экстрасенс, и Гоголь, Менделеев… — давясь словами, втолковывала Зина. — Все талантливые люди… Все гении…

— Ага, и наш физинструктор в их числе. В хорошей компании! — рассмеялся Павел.

— Он же никому не причиняет зла, никого не лечит, не шарлатанит…

— Да-да, зубы заговаривает. — И в голову Стрелецкому пришла мысль: ведь сидела в приемной у Ивана Леонтьевича, прежнего начальника управления, горбатенькая старушка, ворчливая, желчная, но смышленая. Перед уходом на пенсию Иван Леонтьевич сменил секретаршу — посадил молоденькую пампушку. Зачем?

Задумчивая замедленность движения руки, берущейся за скобу, удивила Павла, он окликнул секретаршу:

— Погоди-ка… Ты красногорская или приезжая? Зина плавно качнулась, щеки ее запылали.

— Слыхала что-нибудь про амулет Егора Андреевича?

— Ему Зот подарил. Все же знают. — Краска растеклась на шею, под волнистые русые волосы.

— Папка мой — брат Егора Андреевича. — Зина шагнула в сторону стола, как бы поощряя расспросы. — Мы живем на станции в щитосборном доме; Зот научил нас гадать на зеркальце… Грит, уединись и сосредоточься перед зеркальцем… Я гадала, и зеркальце сказало: в этом году квартиру дадут…

«Вот оно что! Квартиру выпрашивает, — думал Павел. — Дудкин — ее родной дядя, он и подсадил в приемную новую секретаршу».

— Почему у твоего отца другая фамилия?

— Отцы у папки с дядей разные.

— Так, так, выходит, ты веришь гаданиям? — Павел старался быть добродушным. Он знал, что Егор Андреевич сейчас уже занял кресло в своем кабинете, слева по коридору пятая дверь, уткнулся в страничку детективной повестухи или точит с кем-нибудь лясы о том, как Павел Стрелецкий кукарекал петухом в квартире бывшего начальника управления… Годы иссушили высокое атлетическое тело соратника Ивана Леонтьевича, построившего вместе с ним не одну дорогу. Заместитель по снабжению — заслуженный ветеран. Еще четыре года назад Дудкин был энергичен, а теперь стал раздражителен, возмущается тем, что Павел уволил Сергея Афанасьевича Квашу. Павел понимал: Дудкин оттягивает час расставания с приличной зарплатой.

— Отец твой, кажется, машинист? — вспомнил Павел.

— Ага! — кивнула Зина. — Он чуть не все дороги знает. Куда дядюшка Егор — туда и мы. Я родилась за Абаканом, на станции Кошурниково, а брат мой — в Курагине.

— Скажи, Зиночка, кто еще верит, будто Зот Митрофанов умеет делать фокусы? Гипнотизер он или телепат? Что о нем известно? — Павел задержал взгляд на полноватых, оголенных до локтей, едва тронутых загаром руках девушки.

— Очень милый парень. — Лицо и шея Зины залились сплошь бордовым румянцем. — Что Зот скажет, то и сбывается, потому что он совсем честный…

— А я — не честный? — удивился Павел. — Обманываю всех? Много вокруг честных! — сдерживаемое раздражение вырвалось наружу. — Тебе лучше перейти на другую работу. В машбюро не хочешь?

Роняя беспокойные взгляды то на дверь, то на главного инженера, Зина стала негромко рассказывать, что недавно видела. На квартире у дяди Егора сидели за столом трое: главный бухгалтер Полубаба, начальник производственного отдела Заварухин и бывший начальник этого же отдела Сергей Афанасьевич Кваша. Семен Васильевич смеялся над Павлом Николаевичем, говорил, что он, Павел, по Сонечке с ума сходит, а потому, мол, хорошо бы узнать прогноз Зота о последствиях этого чувства…

— И все слушали Заварухина? — возмутился Павел. — А что еще нес Семен?

— Сказал, вы — король голый… — Секретарша прыснула и закрыла рот ладошкой.

Рассмеявшись, Павел откинулся на спинку кресла. Но шутка Семена оскорбила его. Забывшись, Павел вскочил и побежал по кабинету, но вдруг спохватился, увидев, что Зина наблюдает за ним.

— Амулет ты у дядюшки видела? — спросил Павел и смешался. — Не отвечай! Не надо! Глупости! Ты не должна подслушивать чужих бесед! Я не желаю собирать доносы! И не хочу знать, кто и как обо мне отзывается! Десять тысяч работающих! Да еще их родственники… Зачем мне тысячи сплетен?!

Зина кивала с покорностью, ее губы что-то лепетали, смущенная, растерянная и испуганная, она прижималась щекой к своему плечу.

— Придет Семен Васильевич — сразу кликни его ко мне! — Павел отвернулся от Зины и отошел к окну. Оглянулся, а Зина еще стояла у двери.

— Ты чего?!

«Болтуны! Прорицатели! Бездарные плановики!» Все в Павле кипело, возмущалось против Дудкина и Заварухина, а заодно и против глупой секретарши, которая принесла ему в кабинет вздорную информацию. Если Заварухин выразился «голый король», то, вероятно, пыжился перед другими, чтобы утвердить свое превосходство перед Павлом.

Затрещал черный аппарат. Павел вздрогнул. Окончательно отогнав от себя мысли о Зоте Митрофанове и Сонечке, приказал себе: «За дело!» Сосредоточенность обозначилась на лице, лохматые бархотки бровей сбежались к переносице. Приложив трубку к уху, узнал старческий басок заместителя министра, легко вскочил за столом навытяжку.

— Жалуются на тебя. — Насмешливо-жесткие нотки, не сулящие ничего снисходительного, сочились сюда, в кабинет, аж из самой матушки-Москвы, за тысячи километров. — Самоуправствуешь? — Павел крепче прижал трубку к уху, примкнул кулак свободной руки к бедру. Понял: разоблачен с Шестаковским мостом. Мост через Шестаковку рождается вопреки титульному списку, он начат с целью продвинуть идею Заварухина в дело… Высокое начальство возмущено, что Павел начал эксперимент, не посоветовавшись с заместителем министра, с главком, без санкции заказчика и проектировщиков.