Ольга Чигиринская - Миротворец

— Ну и кто пойдет договариваться с русскими? — поинтересовался Фазиль.

— Я пойду.

— И женщину с собой возьмешь?

— Если она захочет.

Вопрос Фазиля был не праздным любопытством продиктован: как-то незаметно оказалось, что я отвечаю не только за госпиталь, но и за все снабжение. Фазиль не хотел меня отпускать. Любому из своих парней он мог доверить жизнь — но не продуктовый, и тем паче не оружейный склад.

— Я ее очень попрошу, — сказал Фазиль.

— Ты обеспечишь ее безопасность?

Фазиль поднялся — с облегчением, как мне показалось: все-таки сидеть на подбитой заднице со спокойствием индейского вождя у столба пыток ему было неудобно.

— Она моя сестра, — громогласно заявил он, протянув руку в мою сторону. — И с каждым, кто ее обидит, я поступлю как с тем, кто обидел мою сестру.

Этот жест был бы более трогательным, если бы я не знала, что иной даргинец способен зарезать сестру, если она «позорит семью», или продать за хороший калым, если она ее не позорит.

Но Фазилю и в самом деле требовался человек, которому можно доверить склад. Это несколько повышало мои шансы на удачное «сестринство».

Когда турок благополучно сплавили (в буквальном смысле — морем, на старом прогулочном катере), Эдик отправился в поселок, чтобы найти и себе средство сплавления в Курбе-Калу. Это оказалось непросто: надвигался шторм. Не особо сильный, в пять-шесть баллов, но все-таки шторм. Одно дело в шторм отправить на прогулочном катере турок (и весло им на память подарить, чтоб гребли быстрее), другое — выйти в море самому и везти через границу какого-то мутного русского.

В конце концов, человек нашелся: дальний родственник Фархада, аварец, промышлявший понемногу контрабандой под видом рыбалки. Для успокоения его души Фархад отправился вместе с Эдиком. Фазиль заплатил за эту поездку полторы тысячи долларов. Аварец попытался выпросить две, но Фазиль сунул ему в бороду пистолет и сказал, что застрелить его будет дешевле, а кому управлять катером — найдется среди полутора сотен бойцов. Аварец смирился.

Эдик отсутствовал четыре дня. За это время мы пережили один воздушный налет — но «гарпуны» успели вовремя загнать в подземный гараж, а звено вертолетов, выпустив по нам восемь ракет, развернулось и пошло обратным курсом вдоль моря после того, как одному из них влепили из ПЗРК в правый двигатель. Вертолет не упал, только пустил шлейф дыма и принялся вилять хвостом. Так и убрался, и, скорее всего, благополучно сел на своей базе. Наше счастье состояло в том, что турки пока не принимали нас всерьез.

Нужно было сделать так, чтоб всерьез нас приняли русские.

Меня не было с Эдиком, когда его, грязного, мокрого, с распухшим носом и красными глазами, привели в военную комендатуру Курбе-Калы. Глаза у Эдика были красные потому, что он плакал. А плакал он потому, что Фархад погиб: вывалился из катера, когда снизу особенно сильно поддала волна. Дальний родственник отказался разворачивать катер и искать мальчика в волнах. Эдик попробовал настаивать при помощи пистолета, но аварец отобрал пистолет и им же разбил Эдику нос.

Вот представьте себя на месте командующего объединенными силами особого приграничного округа генерал-лейтенанта Яхонтова. Приводят к нему чучело с красными глазами и синим носом, набитым салфетками, и это чучело сообщает, что Архун взят вооруженными силами Республики Дарго.

Я думаю, генерал не охуел только потому, что и без того был изрядный поц. Я не знаю, как Эдик его убедил взять привезенный им айфон и позвонить Фазилю. Может, у него в кармане было зелье, дающее плюс сто к харизме. Но генерал взял, и позвонил, и переговорил с пугалом всея Закавказья Фазилем Хуссейновым, и дальше впился в Эдика, словно клещ: рассказывай, что и как.

Эдик скромно умолчал об авторстве идеи броска через Кашар, полностью уступив всю честь Фазилю. Затем он поделился с генералом своей «стратегией трех шагов», из которых первый — взятие Архуна — был уже сделан, а второй — взятие Хадиджана — полностью зависел от доброй воли генерала. Ну, и Москвы тоже, но главным образом генерала, потому что Москва смотрела на ситуацию в регионе его глазами.

— Ну и какой мне интерес в этом деле? — спросил генерал.

— Вы хотите, чтобы российско-турецкая граница проходила в шести километрах к югу от Курбе-Калы?

— Вы не поняли, Эдуард, — генерал улыбнулся. — Какой мне интерес в этом деле?

Эдик несколько растерялся: он не знал, в какие игры и схемы вовлечен генерал, то есть — не знал, чем его искушать. Но быстро сориентировался: чем туманней перспективы, тем охотней человек творит себе из этого тумана соблазнительные пейзажи и тем они роскошней.

— Вы спрашиваете, какой вам интерес в том, что через ваши руки будет проходить вся военная помощь Свободной Дарго? — с почти искренним удивлением переспросил он. И развел руками так, что Яхонтов понял: вопрос и в самом деле дурацкий.

На следующий день Эдик превратился в достопримечательность всей Курбе-Калы. Его нарядили в новенькую черную форму без знаков различия, привели в парламент, где он сказал проникновенную речь перед всей местной политотой, российским полпредом и телевиденьем. Обратно его провезли на броне БМП через весь город, машину забрасывали цветами, кричали женщины «ура», а чепчики не бросали в воздух только потому, что какая же приличная мусульманка обнажит голову на улице?

Обратно Эдика вез уже не алчный аварец, а российский пограничный катер. Генерал Яхонтов находился на катере инкогнито — ему хотелось лично встретиться с Фазилем.

После разговора с Яхонтовым и проводов на пристани Фазиль спросил Анзора:

— Интересно, почему русские думают, что мы должны убирать их дерьмо, да еще и платить им за это?

Это был вопрос совсем не риторический. Эдик, несмотря на всю двусмысленность своего положения, все-таки носил при себе паспорт гражданина Российской Федерации. Одной из причин его влиятельности было то, что Фазиль и вся его команда не переставали подозревать в нем тайного агента ФСБ. Особенно после того, как взяли Архун. Потому что ну в самом деле, ну откуда простой врач так хорошо знает военное дело?

— Эдик, тебя кто так воевать учил? — в который раз спрашивал Анзор.

— Чжугэ Лян, — ответил Эдик.

— Какой-такой Жугелян? — изумился Анзор. — Когда это армяне воевать умели?

Фазиль и его ближайшее окружение были достаточно умны. чтобы понимать: России выгодно иметь под боком Свободную Дарго. По нехитрым понятиям гор это означало: тот, кому выгодно, должен платить тем, кто работает. Не наоборот. А по понятиям генерала Яхонтова это даргинцы должны платить за то, что генерал Яхонтов будет решать за их счет геополитические задачи России.