Вероника Рот - Инсургент

Чтобы спастись от человека, которого я сделала своим союзником. Я чувствую укол вины.

— Продолжай так говорить, и они никогда не узнают, что ты на самом деле не Эрудит, — говорит Фернандо.

Я прочесываю пальцами волосы, чтобы пригладить их, а потом заправляю за уши.

— Вот, — говорит Кара.

Она убирает локон волос с моего лица и закалывает их серебряным зажимом для волос, как у девочек Эрудитов.

Кристина достает оружие, которое мы привезли с собой, и смотрит на меня.

— Ты возьмешь один? — спрашивает она. — Или предпочтешь воспользоваться парализатором?

Я смотрю на пистолет в ее руке. Если я не возьму парализатор, я оставлю себя полностью незащищенной против людей, которые с удовольствием меня пристрелят. Если же сделаю это, то проявлю слабость перед Фернандо, Карой и Маркусом.

— Знаешь, что сказал бы Уилл? — интересуется Кристина.

— Что? — спрашиваю я срывающимся голосом.

— Он предложил бы тебе побороть свой страх, — говорит она. — Чтобы ты перестала быть такой нелогичной и взяла оружие.

Уилл не терпел нелогичных. Кристина права, она знала его лучше, чем я.

Она та, кто, как и я, потеряла в тот день дорогого для нее человека, и оказалась способна простить меня — сделать то, что, должно быть, практически невозможно. Я бы так не смогла. Почему же мне самой так трудно себя простить?

Я берусь за рукоять пистолета, предложенного мне Кристиной. Металл теплый в том месте, где она коснулась его. Чувствую, что память о выстрелах, сделанных из него, пульсирует в глубине моего сознания, я пытаюсь задушить ее. Но не могу. Я отпускаю пистолет.

— Парализатор тоже хороший вариант, — говорит Кара, разбираясь со своими волосами. — Если ты спросишь меня, то Бесстрашные счастливы с любым оружием.

Фернандо предлагает мне парализатор. Я хочу поблагодарить Кару, но она не смотрит на меня.

— Как мне спрятать его? — спрашиваю я.

— Не тормози, — отвечает Фернандо.

— Правильно.

— Пойдем, — говорит Маркус, смотря на часы.

Мое сердце бьется так сильно, словно отмечает каждую секунду, но вся остальная я будто онемела. Способна лишь на то, чтобы чувствовать землю. Раньше я ничего подобного не боялась, а, учитывая все, что видела в моделировании, и все, что сделала во время атаки моделирования, страх в принципе теряет всякий смысл.

Или…

Что бы лидеры Отреченных не собирались показать всем до нападения, этого оказалось достаточно, чтобы Джанин приняла решительные меры, желая им воспрепятствовать. А теперь я собираюсь закончить свою работу, работу моей старой мертвой фракции. Теперь под угрозой нечто более важное, чем моя жизнь.

Кристина и я ведем. Мы бежим вниз по чистым тротуарам Мэдисон-авеню, переходящей в Стейт-авеню.

До штаба Эрудиции остается пол квартала, когда я внезапно останавливаюсь.

Перед нами группа людей, выстроенные в четыре колонны, одетые в черное с белым, стоящие в двух футах друг от друга, подняв оружие и готовые к стрельбе. Я моргаю и вижу Бесстрашных в секторе Отречения во время атаки моделирования. Возьми себя в руки! Возьми себя в руки и контролируй себя, контролируй себя… Я снова моргаю, и они снова Искренние, хотя некоторые из них, одетые во все черное, не выглядят Бесстрашными. Если я продолжу в том же духе, то потеряю связь с тем, где и когда я нахожусь.

— Боже мой, — выдыхает Кристина. — Моя сестра, мои родители… что если они…

Она смотрит на меня, и я догадываюсь, о чем она думает, потому что и сама испытывала подобное. Где мои родители? Я должна их найти. Но если ее родители среди Искренних, то находятся под моделированием, под контролем и вооружены, она ничего не сможет сделать.

Интересно, стоит ли Линн в одной из таких групп в другом месте?

— Что же нам делать? — спрашивает Фернандо.

Я делаю шаг к Искренним. Может быть, они не запрограммированы стрелять. Смотрю в остекленевшие глаза женщины в белой блузке и черных брюках. Она выглядит так, будто только пришла с работы. Я делаю еще один шаг.

Взрыв. Инстинктивно бросаюсь на землю, закрывая голову руками, и ползу обратно к ботинкам Фернандо. Он помогает мне встать на ноги.

— Как насчет того, чтобы больше этого не делать? — спрашивает он.

Я слегка наклоняюсь вперед и осматриваю переулок между зданием рядом с нами и штабом Эрудиции. Там тоже Искренние. Не удивлюсь, если плотный строй Искренних окружает весь комплекс зданий Эрудиции.

— Есть другой способ попасть в штаб Эрудиции? — спрашиваю я.

— Других я не знаю, — говорит Кара. — Если ты не предлагаешь прыгать с крыши на крышу.

Она смеется, когда говорит, подразумевая, что это шутка. Я вскидываю брови.

— Подожди, — говорит она. — Ты же не хочешь…

— Крыша? — спрашиваю я. — Нет. Окна.

Я иду влево, стараясь не приближаться к Искренним. Здание слева от меня пересекается со штабом Эрудиции. Там должно быть несколько окон, расположенных напротив.

Кара бормочет что-то про сумасшедшие трюки Бесстрашных, но бежит за мной, как и Фернандо, Маркус и Кристина. Я пытаюсь открыть заднюю дверь здания, но она заперта.

Кристина выходит вперед и велит мне отойти. Приставляет пистолет к замку. Я закрываю уши рукой, когда она стреляет. Мы слышим громкий хлопок, а затем высокий звон, как следствие стрельбы из пистолета в тесном пространстве. Замок сломан.

Я открываю дверь и прохожу внутрь. Меня встречает длинный коридор, пол выложен плиткой, двери с обеих сторон — некоторые открыты, некоторые закрыты. Когда я осматриваю открытое помещение, то вижу ряды старых столов и классные доски на стенах, как в штабе Бесстрашных. В воздухе пахнет затхлостью, будто страницы библиотечных книг смешались с чистящим раствором.

— Когда-то это было коммерческое здание, — говорит Фернандо. — Эрудиция превратила его в школу. После капитального ремонта штаба Эрудиции около десяти лет назад — ты знаешь, что в результате ремонта все здания Миллениума были связаны? — они перестали здесь обучать. Слишком старое, трудно ремонтировать.

— Спасибо за урок истории, — отвечает Кристина.

Дойдя до конца коридора, вхожу в один из классов, желая сориентироваться, где мы находимся. Вижу тыльную сторону штаба Эрудиции, но на этом этаже в нем нет окон.

Прямо у того места, где я стою, так близко, что кажется, протяни я руку, смогу прикоснуться, вижу ребенка Искреннего, девочку, держащую в руках пистолет размером с ее предплечье. Она стоит так неподвижно, что не понятно, дышит ли она.

Вытягивать шею, чтобы разглядеть — есть ли окна на другой стороне улицы. Над моей головой в здании школы их множество. В здании штаба Эрудиции только одно — наверху, на третьем этаже.