Кэтрин Фишер - Инкарцерон

– Он умирает.

– Финн, – простонал сапиент.

Финн склонился над ним, в глазах у него защипало. Какие бы внутренние повреждения ни получил Гильдас, дрожание его рук, испарина и мертвенная бледность говорили сами за себя.

Сапиент приблизил губы к уху Финна и прошептал:

– Покажи мне звёзды.

Финн оглянулся на остальных.

– Я не могу…

– Тогда позволь мне, – сказала Тюрьма. Свет погас, осталась лишь красная искорка в углу – Око. – Любуйся на эту звезду, старик. Других тебе не видать.

– Прекрати истязать его! – Финн завопил с такой яростью, что испугал остальных. Затем, к изумлению Клодии, повернулся к Гильдасу, сжал его ладонь и сказал: – Следуй за мной, и я тебе покажу.

Он позволил головокружению поглотить себя целиком, ступил в его непроглядную тьму, ведя  за собой старика. И вот во мраке заиграли блики на тёмной глади озера, поплыли разноцветные фонарики: синие, пурпурные, золотистые, качнулась лодка, в которой он лежал навзничь и смотрел на звёзды.

Словно серебристая пыль, рассыпанная огромной рукой, они сияли на бархатном ложе летнего неба – колдовские, загадочные, недостижимые.

Гильдас благоговейно вздохнул.

– Это звёзды, Мастер. Далёкие миры. Они кажутся крохотными, но на самом деле, ничего огромнее мы не знаем.

Озеро держало их в своих объятиях.

– Так далеко. Так много! – промолвил Гильдас.

Над водой, грациозно взмахнув крыльями, пролетела цапля. С берега доносились нежная музыка, тихий смех.

– Я должен пойти к ним, Финн, – прохрипел старик. – Я должен найти Сапфика. Знаешь, он же не искал удовольствий, просто хотел оказаться Снаружи. Он видел это не единожды.

Финн кивнул. Лодка, покачиваясь, плавно скользила по глади озера. Рука Гильдаса высвободилась из его ладони. Звёзды загорались всё ярче, ярче и вдруг превратились в крохотные лепестки пламени на кончиках свечей. Он дунул на них изо всех сил.

Огоньки погасли, и он громко торжествующе рассмеялся, и рассмеялись все вокруг: король в алом своём плаще, Бартлетт, белолицая мачеха, придворные, слуги и музыканты, маленькая девочка в красивом белом платье – девочка, которая приехала в тот день, и которая, как ему сказали, станет ему подругой, особенной подругой.

И сейчас она смотрела на него.

– Финн? Ты слышишь меня? – спросила она.

Клодия.

***

– Готово. – Джаред поднял глаза. – Говорите, перевод последует сразу.

Смотритель мерил шагами комнату и прислушивался к голосам снаружи. Он подошёл к столу, скрестил на груди руки и произнёс:

– Инкарцерон.

Молчание. Потом на экране зажглась красная точка, крохотная, как звезда на небе, и уставилась на них.

– Кто говорит со мной на древнем языке?

Голос звучал неуверенно. Казалось, он слегка подрастерял свою громовую силу.

Смотритель бросил быстрый взгляд на Джареда и тихо проговорил:

– Ты знаешь, кто я, отец. Я – Сапфик.

Джаред удивлённо распахнул глаза, но промолчал.

Снова последовала пауза, на этот раз её нарушил Смотритель.

– Я говорю с тобой на языке сапиентов. Я приказываю тебе не причинять вреда Финну.

– У него Ключ. Никому из узников не позволено совершить Побег.

– Но ты можешь в гневе ранить его. И Клодию.

Дрогнул ли его голос, когда он произнёс это имя?

Мгновение тишины.

– Хорошо. Всё для тебя, сын мой.

Смотритель подал Джареду знак отключить связь. Но едва пальцы сапиента потянулись к панели управления, как Тюрьма вкрадчиво сказала:

– Если ты действительно Сапфик, то должен помнить, о чём мы беседовали прежде.

– Это было так давно, – осторожно откликнулся Смотритель.

– Да. Ты принёс мне Дань, которую я требовал. Я охотился на тебя, а ты перечил мне. Ты скрывался и похищал сердца моих детей. Скажи, Сапфик, как ты выбрался? Я одолел тебя, свалил с ног, ты упал во мрак, и всё-таки нашёл дверь, которую я проглядел? Через какую щель ты проскользнул? И где ты теперь, в каких далях, мне недоступных, невообразимых для меня?

Странная мечтательная тоска звучала в этом голосе.

– Это тайна, которую я не могу открыть, – хрипло ответил Смотритель, глядя прямо в Око на экране.

– Как жаль! Понимаешь, у меня нет возможности посмотреть за мои пределы. Ты,  вечный странник, великий путешественник, только представь, каково это – жить заточённым в западне собственного разума, видеть только то, что создал сам. Меня сотворили могущественным и одновременно бессильным. И только ты сможешь помочь мне, когда вернёшься.

Смотритель молчал. Джаред трясущейся рукой отключил связь. Во рту у него пересохло, лоб покрылся испариной. Око медленно погасло.

***

Опустошённый, ничего не видящий Финн скорчился на полу, голову его поддерживала рука Кейро. Но за мгновение до того, как на него нахлынул тюремный смрад, Финн знал, что он принц и сын принца, что мир его залит солнечным светом, что однажды утром он, как в сказке, въехал на коне в лес и так и не вернулся обратно.

– Вот, попей, – Аттия дала ему воды, он заставил себя глотнуть, закашлялся и попытался сесть.

– Ему всё хуже и хуже, – пожаловался Кейро Клодии. – Вот что с ним сделал твой отец.

Не обращая на него внимания, она наклонилась к Финну.

– Тюрьмотрясение закончилось. Просто внезапно всё стихло.

– Гильдас? – пробормотал Финн.

– Ушёл. Больше ему не нужно беспокоиться о Сапфике, – грубовато ответил Кейро. Финн повернулся и увидел, что сапиент с закрытыми глазами лежит на камнях, свернувшись, будто во сне. На его пальце болталось потускневшее кольцо – это Кейро предпринял последнюю тщетную попытку спасти старика.

– Что ты с ним сделал? – спросила Клодия. – Он говорил такие странные вещи …

– Я показал ему Снаружи.

Финн чувствовал себя так, словно его отскоблили дочиста. Сейчас ему не хотелось говорить о своём видении, о том, что он, кажется, вспомнил.

– Ты надел на него кольцо? – обратился он к Кейро.

– Не помогло. В этом он тоже оказался прав. Может, от них вообще никакой пользы. – Кейро втиснул ему в руку Ключ. – Давай проваливай. Пусть сапиент подправит Ключ, чтобы вытащить меня. И пришли кого-нибудь за девчонкой.

Финн взглянул на Аттию.

– Я приду сам. Клянусь.

Аттия слабо улыбнулась.

– Смотри же, не надуй. Оно мне надо – таскаться с ней повсюду? – сказал Кейро.

– И за тобой тоже. Я подключу к этому всех сапиентов моего королевства. Мы связаны обетом, брат. Думаешь, я забыл?

Кейро рассмеялся. На его красивом, покрытом сажей лице багровели синяки, волосы потускнели от грязи, шикарный некогда камзол пришёл в полную негодность. Но он единственный из присутствующих выглядел как принц, подумалось Финну.