Александр Смирнов - Чернокнижник

– Не бойся. Я решил не продавать наш французский дом. Пусть он так и остаётся нашим.

– А разве так можно?

– Можно. Мы будем жить и в России и во Франции. Теперь жизнь за границей не считается предательством.

– И мы снова сможем вот так стоять на Сите и смотреть на Сену?

– Конечно.

– Так что же ты стоишь, пойдём укладывать вещи.

«Умом Россию не понять». Как точно подмечено! Скажите пожалуйста, зачем изгонять из страны самых лучших представителей общества? Не знаете? Это и понятно. Вы пытаетесь решить этот ребус умом, и поэтому у вас ничего не получается. А Фёдор Тютчев догадался бы сразу: изгнать надо затем, чтобы потом с великими почестями принять назад. Вот как всех назад с почестями примем, так можно следующую партию изгонять снова. Причём, такая логика имеет место быть не только в масштабах государственных, но и в обыкновенных учреждениях среднего и даже мелкого звена. Кого в учреждениях встречают с почестями? Да тех, кого в своё время оттуда без всяких почестей выгнали. За примером далеко ходить не надо. Вот управление внутренних дел отмечает свой юбилей. Кто сидит в президиуме? Ветераны. Одного мы с вами знаем – это Андрей Андреевич, бывший следователь. В своё время его попёрли из управления, а сегодня он самый уважаемый человек. Нет, не самый. Для придания мероприятию ещё большего статуса, в гости к милиционерам пригласили человека, которого попёрли не из какого-то управления, а из самой страны, этот статус куда выше и почётней. К тому же, он был ещё и нобелевским лауреатом. Старшее поколение помнило имя Петра Сапожникова, помнило, как его «Трупопровод» читали по вражеским голосам. Вот такого гостя можно без всякого преувеличения назвать самым уважаемым.

Мероприятие проходило в полном соответствии с утверждённым начальством регламентом. Молодые сотрудники управления отчитывались перед ветеранами своими неизменно растущими показателями. К слову будет сказать, что ветеранам было совершенно наплевать на эти показатели. Ветераны, в свою очередь, рассказывали о раскрытии преступлений в годы своей молодости. Здесь также необходимо отметить, что молодое поколение слушало ветеранов, как говорится, из приличия, ибо те преступления, которые в своё время раскрывали ветераны, сейчас именовались ни чем иным, как основой отечественной экономики.

И только третью часть регламента действительно ждали и нынешние сотрудники управления и ветераны. Это фуршет. Здесь всё было без изменений: молодым сотрудникам разрешалось выпить, но запрещалось напиваться, а для ветеранов дежурила даже «скорая», мало ли, ветеран хлебнёт чересчур на халяву. Неторопливые официанты (переодетые милиционеры) обходили группы людей и предлагали им на подносе то, ради чего пришли ветераны и ради чего молодёжь терпеливо выслушивала россказни стариков.

У одной такой группы собралось особенно много людей. Там начальник управления рассказывал знаменитому писателю о только что раскрытом деле.

– …к сожалению, – говорил начальник, – до суда это дело довести так и не удалось.

– Что же помешало? – спросил писатель.

– Все фигуранты этого дела погибли. – Начальник вопросительно посмотрел на Малышева, который стоял рядом.

– Все, все, – подтвердил следователь, – но самое интересное совсем в другом: наш самый популярный писатель – Чернокнижник, написал свой роман раньше, чем дело было закончено.

Малышев при этих словах достал откуда-то книжку Чернокнижника и показал гостю.

– Вы читали? – спросил он.

– Читал, – ответил Сапожников, – только мне кажется, что этот роман не закончен. Там не хватает последней главы. Впрочем, как и ваше уголовное дело.

Начальник управления непонимающе посмотрел на следователя.

– А я знаю, как закончить дело, – вдруг сказал один ветеран. – Надо просто дописать роман.

– Но автор закончил его именно так, – возразил Малышев.

– Я знаю этого автора, – сказал писатель. – Он вообще ничего придумать не может. Он только может переложить на бумагу чужие мысли.

– Я знаю, как закончить это дело, – опять раздался голос ветерана. – Надо нашего гостя запереть часа на два в кабинете следователя, оставив там бумагу и ручку.

Начальник управления смотрел на ветерана, который озвучил это бредовое и оскорбительное для гостя предложение, и никак не мог вспомнить, кто это. Он уже хотел возмутиться и узнать, откуда взялся этот сумасшедший, как обстановка снова изменилась. Писатель подошёл к ветерану и начал в рукопожатии трясти ему руку.

– Андрей Андреевич, – приговаривал писатель, – а я ещё думал, вы это или не вы?

– Насчёт запереть в кабинете, я, конечно, пошутил, – говорил Андрей Андреевич. – Теперь вы это можете сделать совершенно спокойно у себя дома, и никто вам мешать не будет.

– Нет, нет, – возразил писатель. – Сделаем так, как было тогда. И написать эту главу я должен буду в вашем кабинете, Андрей Андреевич.

В то время, как Пётр Сапожников и Андрей Андреевич разговаривали, начальник отдела кадров что-то нашептывал на ухо начальнику управления.

– Так это тот самый следователь, который вёл дело Чернокнижника?

– Так точно, – ответил кадровик.

– Стало быть, второй никто иной, как сам Чернокнижник?

– Выходит, так.

Пётр услышал разговор и повернулся в сторону начальника.

– Только между одним Чернокнижником и другим есть существенная разница: тот, – Пётр указал пальцем на роман, – литературный псевдоним писателя Петра Сапожникова, а второй Чернокнижник, – писатель указал на себя, – просто детское прозвище.

Обстановка разъяснилась. Практически все присутствующие столпились вокруг Чернокнижника и Андрея Андреевича.

– Ну как, будем закрывать уголовное дело? – спросил Андрей Андреевич начальника управления.

– Мы просто обязаны это сделать, – ответил тот.

После того, как роман увидел свет, Чернокнижник, и без того избалованный Фортуной, стал просто кумиром для миллионов читателей. О гонораре, который он получил за своё произведение, можно не говорить, потому как он не шёл ни в какое сравнение с тем доходом, который автор получал от всякого рода встреч на радио и в телевизионных передачах, руководители которых за любые деньги готовы были пригласить к себе самую популярную личность на любую программу, пусть даже она рассказывала о погоде или о спорте. Одно участие Чернокнижника в передаче приносило компании огромные барыши от рекламодателей, часть которых они должны были отдать Чернокнижнику. Поначалу вся эта суета ласкала и согревала самолюбие писателя, но вскоре она начала утомлять. Свободное время, которого и без того не хватало, исчезло вовсе. Правда, его отсутствие щедро оплачивалось, но от этого было не легче. Зачем, скажите на милость, вам деньги, если нет времени чтобы их потратить? Да разве только деньги? Голова отказывалась запоминать, где и когда сегодня его ждут и в какой передаче будет запись. А частенько случалась, что передача была не одна. Кроме того, необходимо заполнить целую кучу бумаг: договоров, протоколов, соглашений, актов и многого, многого другого.