Александр Смирнов - Чернокнижник

– Что ты имеешь в виду? – опять не понял Пётр.

– Всё очень просто. Твою книгу вряд ли переиздадут. Что касается разного рода радио– и телевизионных передач, то больше никаких приглашений ты не получишь.

– Это почему же?

– А потому, что завтра вся жёлтая пресса опубликует, как ты писал свои романы. Все узнают, что ты никакой не провидец, а обыкновенный жулик. Узнают, как ты моделировал преступления и сталкивал своих литературных рабов в яму, из которой они уже не могли выбраться. У тебя очень плохое воображение, но даже с ним не трудно представить, что с тобой будет на следующей день после публикации.

У Чернокнижника всё опустилось внутри. Он представил физиономии жён Семёнова и Ворошилова. Он не знал жен Шурика и Юрика, но представил и их.

Катерина как будто читала мысли Петра.

– А жёнам твоих литературных негров я эти газетки лично в почтовый ящик опущу.

– Ты не сделаешь этого, – тихо сказал Чернокнижник.

Однако Катерину, что называется, понесло. Она уже не могла остановиться.

– Это я-то не сделаю?! – засмеялась Катя. – Ведь ты без меня ничего не можешь. Ты же ноль. Ты не способен даже представить себе элементарного сюжета. Вспомни, как я тебя учила.

Катя решительно встала и прошла на кухню. Вскоре она вернулась, держа в руке разделочную доску, нож и курицу. Она положила доску прямо на кровать, замахнулась ножом и вонзила его прямо в куру.

– Вспомни, как я тебя учила. Ты даже этого описать не можешь! Вспомни – хрусть, косточки хрустят. Хрусть – перерезано горло. У тебя же вся квартира в этих изуродованных курах. Ты бездарность! Представляешь, какой мне гонорар отвалят за такую сенсацию?

Пётр представил и ему сделалось худо. В голове всё закружилось и подступила тошнота. А что, если она действительно это сделает? Ведь она ничего не делала. За советы, как известно, у нас не привлекают. А он? Его как раз и сделают козлом отпущения.

Катерина нанесла последний мазок на мизинчик и направилась в прихожую.

– Катя, ты куда? – робко спросил Пётр.

– К своему знакомому корреспонденту из жёлтой прессы, – улыбнулась она.

– Катенька, неужели ты подумала, что я это серьёзно? – попытался ретироваться Чернокнижник.

– Я уверена, что это несерьёзно. Никуда ты от меня не денешься.

Она изящно согнула указательный пальчик правой руки и показала Чернокнижнику.

– Вот на каком ты у меня крючке сидишь!

Катя подмигнула Петру и засмеялась. Неожиданно лицо её изменилось и стало серьёзным.

– Чтобы завтра же доверенность была восстановлена! – скомандовала она.

– Не беспокойся, Катенька. Завтра всё будет сделано.

Катя пренебрежительно посмотрела на Петра, вышла из квартиры и хлопнула дверью.

Если Катино настроение после разговора с Чернокнижником нисколько не изменилось, то такого нельзя было сказать о Петре.

Он ходил по квартире и всё время о чем-то думал.

Пётр подошёл к холодильнику и открыл дверцу. Все полки были действительно забиты изуродованными курами. Он стал искать целую и нашёл. Несколько штук лежало совсем нетронутыми на отдельной полке. «Зачем же она купила их? Неужели для меня?» – подумал Пётр.

Как-то машинально он взял разделочную доску, нож и положил на место казни целую куру.

Хрусть – и под ножом затрещали куриные косточки. Хрусть – и нож перерезал мягкое горло.

Пётр достал следующую тушку и повторил то же самое. Так продолжалось до тех пор, пока куры не кончились. Однако Чернокнижник не мог остановиться. Поражая ножом мёртвое тельце, он будто переносился в свой собственный роман, где все герои в конечном итоге погибали. Пётр вытащил из холодильника всех кур и стал бить их ножом до тех пор, пока она не разлеталась на множество мелких ошмётков. С каждым ударом он чувствовал себя властелином над этими беспомощными тушками. Он один мог творить с ними всё, что хотел. И не было никакой Катерины, которая, как злой гений, вязала его по рукам и ногам. Наконец все куры превратились в нечто, похожее на фарш. Силы Чернокнижника тоже подошли к концу. Он бросил нож и пошёл в гостиную. Уже несколько месяцев, как Катерина отказалась делить с ним ложе. Её Жу-жу обслуживала кого угодно, но только не его. Чернокнижник лёг на диван и закрыл глаза. Сон не шёл. Ему всё время мерещилась Катерина. Она показывала ему крючок из пальчика и противно смеялась.

– Вот где ты у меня сидишь! – говорила она.

Неизвестно, сколько пролежал так Пётр. Из этого кошмара его вывел звук входной двери. Это Катерина вернулась от своего корреспондента. Вот её легкие шаги прошуршали в спальню, вот послышалась небольшая возня. «Разбирает кровать, – подумал Чернокнижник. – А теперь раздевается». Но вскоре возня закончилась. Пётр напряг слух и услышал тихое ровное сопение. «Уснула», – понял он.

Чернокнижник поднялся с дивана и вышел из гостиной. Он зашёл на кухню и увидел, что весь стол, пол и стены были испачканы куриными ошмётками. На разделочной доске лежал большой нож, которым он разделывался с курами. Пётр взял нож и посмотрел на него. «Хрусть!» – промелькнуло в голове». Он прошёл в спальню. Катя лежала на двуспальной кровати и сладко и безмятежно спала.

«Спит, будто ничего не произошло, – подумал Чернокнижник, – Устроила весь этот кошмар, и спокойно спит. А я? А я дрожу от страха».

Катя повернулась во сне, и одеяло сползло с великолепного тела, обнажив Жу-жу.

«Раз она не осталась ночевать у этого корреспондента, то ничего не сказала ему», – подумал Пётр.

Чернокнижник не мог отвести взгляда от Жу-жу. Когда-то он был единственным её повелителем. Только для него раскрывало свои объятия это прекрасное тело, только на него смотрели эти глаза. Только его слышали эти уши. А сейчас? Какой-то корреспондент жёлтой прессы. Все, кто угодно, только не он.

Вдруг – хрясть! Рука почувствовала, как нож прошёл под левую грудь, упёрся в рёбра, раздвинул их и остановился только тогда, когда рука упёрлась в грудь. Удар был настолько метким, что Катерина не успела проснуться. Она также лежала с выражением безмятежного сна. Хрясть! Нож перерезал мягкое горло. Хрясть! Жу-жу прекратила своё существование. Хрясть, хрясть, хрясть!

Вдруг Катерина поднялась, посмотрела на Чернокнижника и засмеялась. Она согнула свой указательный пальчик в виде крючка и показала Петру.

– Вот где ты у меня сидишь! А теперь, после того, что ты сделал, с этого крючка уже не сорваться!

Пётр подбежал к окну и распахнул его. Он вернулся к Катерине, обнял её и потащил к окну. Тело, словно студень, выскальзывало из его объятий и падало на пол, не забыв при этом обрызгать Чернокнижника бурой кровью. Наконец он справился с телом, перевалил его через подоконник и сбросил вниз.