Евгений Кривенко - Серые земли Эдема

Хотя бы только в памяти, хотя бы в последний миг…

Так что моя последняя история о любви. Пройдут тысячи и тысячи лет, и даже предательство будет искуплено, а героизм забыт, перейдя в величие духа.

Но любовь пребудет вечно.

Я не был первым странником в измерениях времени и пространства, но тогда об этом не знал. Уже потом стал разыскивать сведения о случаях, подобных моему, и мне попалась любопытная книга Феликса Пита Родригеса «Забытые страницы», с рассказом «Людовико Амаро — путешественник во времени». Там даны даты жизни Людовико Амаро: 1600–1648 годы, но если верить рассказу автора, последняя цифра сомнительна. В книге приводится отрывок из сочинения Амаро «Исследования по поводу Рудольфовых таблиц» (тех, что были составлены Кеплером и Тихо Браге).

«Можно было бы сказать (ибо это так и есть), что надо сделать один только шаг, только один, и порог останется позади. Но где надо находиться, чтобы сделать этот шаг, в какой именно момент надо его сделать… и как должно быть произведено начальное движение этого шага, в котором всё и заключается, — это неизвестно. Место, момент, и в какой форме это делается, судя по всему, определяются со столь жёсткой точностью, что даже невозможно предположить никакого допуска. Однако совершенно очевидно, что столь чудовищная точность невообразима без какого-либо руководящего закона. Мне кажется, что если однажды будет найден утерянный секрет (а может быть, он никогда и не был известен), этот секрет будет обладать свойствами математической теоремы. И её жуткой красотой. Но секрет неизвестен. И думаю, каким-то образом, по какому-то решению, природу и происхождение которого нам не суждено познать, этот секрет навсегда останется нераскрытым. Возможно, что он был построен в таком измерении мышления, которое несовместимо с возможными измерениями человеческого интеллекта…».

Похоже, однако, что Людовико Амаро сумел-таки вычислить это место и этот момент. Проходя мимо таверны «Солнце» в Сиене 19 июля 1648 года, он лёгким взмахом руки приветствовал двух знакомых и, не останавливаясь, исчез…

Возможно, эта история вымышлена Питом Родригесом, но вымысел иногда срывает покровы с таинственных глубин реальности.

Я не обладаю гением Людовико Амаро, мне помогли. Но со стороны это, наверное, выглядело точно так же — я просто исчез со склона сопки.

Я думал, что откроется некая дверь — то ли в скалах, то ли на фоне угрюмой глади залива, но всё оказалось иначе. Свет стал меркнуть. Странно — скалы и кустарник вокруг быстро высветлялись, а небо, напротив, наливалось тьмой. Я оказался в странном, будто вывернутом наизнанку мире. Затем от почвы стал подниматься туман. Он затопил мои лодыжки, поднялся до пояса, и вот я уже стоял по грудь в серых волнах.

Волны тумана, налитое темнотой небо… от мира осталась лишь серая щель. Вот туман холодно и невесомо коснулся моего лица. Всё исчезло — не стало тусклого света, не стало даже тьмы. Только мысли ползли с трудом.

Наверное, это и есть ничто…

И ещё остался холод. От него онемели ноги, а потом заломило пальцы рук. Я с ужасом понял, что когда холод доберётся до сердца, я умру. Или смерти здесь тоже нет? Только пустота, адский холод и бесконечность времён?

Зелёный луч рассёк эту бездну небытия. Он засиял в бесконечной дали, словно воздетый меч. Стремительно приблизился, и вдруг распахнулся зелёным простором с обеих сторон. Я почувствовал стеснение в груди, и закружилась голова. А в следующий миг всё стало, как прежде.

И по-другому.

Я неуверенно огляделся: такой же склон, только даль закрыли невесть откуда взявшиеся берёзы. Небо не сумрачно-тёмное, а глубоко-синее, трава изумрудно-зелёная. В ноздри проник пряный аромат каких-то цветов. В одно мгновение робкая северная весна сменилась разгаром лета.

Снова другой мир…

Но раньше я был гостем в астральных мирах — а скорее миражах с постоянно меняющимися странными пейзажами, быть может, в разных местах одного и того же мира. Здесь же я был в физическом теле (из-под мышек уже начинал стекать пот), и этот мир очень походил на наш.

Просто сдвинут во времени, как сказала Владычица.

Я глубоко вдохнул воздух, он был буквально напоен (иначе не скажешь) ароматами цветов, запахом берёзовой листвы и свежей травы — а потом сделал первый шаг. Где-то позади остался Китеж-град, но моя дорога лежала в другую сторону, в направлении солнца.

Хотя дороги, собственно, не было — мурава полян, белая колоннада берёз, пышная листва не колышется в знойном воздухе.

Вскоре я почувствовал, что по спине текут струйки пота, снял куртку и перекинул через руку. Бросать не стоило: был предупреждён, что путешествие может продлиться долго. Наверное, и другие идут через эти леса, но вряд ли кто встретится. Хотя кто знает?..

«Тебя ждёт не тихий Китеж, — напомнил я себе. — Впереди опасная дорога, и на ней можно всё выиграть — или всё потерять. Почему ты согласился?».

Известно, почему. Иначе не увижу Киру.

Я усмехнулся: отсюда возврата не было. Да возвращаться, судя по всему, было и некуда… Поглядел вверх: непривычно золотое солнце сияло на синем небе. Я расстегнул воротник рубашки и зашагал дальше. Куртка с пистолетом в кармане оттягивала руку, мягкая трава путалась под ногами, мешая идти.

Я не старался особо выдерживать направление, просто шёл в сторону солнца, выбирая прогалины между берёз. Постепенно деревья становились выше и сумрачнее, несколько раз будто паутина липла к лицу.

Я приостановился, выбирая путь.

И холодная струйка пота протекла меж лопаток, несмотря на жару.

Вокруг был уже не берёзовый лес. Какие-то джунгли: красноватые и жёлтые растения переплетаются в жутком хаосе, а в просветах виднеются красные скалы, похожие на изваяния то ли людей, то ли фантастических птиц…

Я уже видел такое. И надеялся не увидеть больше.

Я стиснул зубы — ох, непрост этот Мир между мирами. Продрался сквозь цепкие лианы и остановился вновь.

Площадь, как чёрное зеркало. Хаос из багровых и бурых башен, словно застыли исполинские сгустки крови. Жёлто-зелёные цветы вскидываются на красные террасы, кишат под чёрно-синими лентами стекла. Исейон!

И солнце как воспалённый глаз, прямо над тёмно-зеркальной дверью. А это значит, что мне снова туда.

Помнится, проводник по снам говорил, что Исейон отбрасывает тень на много миров…

Ох, как не хочется идти — с трудом волочу ноги…

Опять порог из чёрного мрамора, опять толпы моих отражений роятся в тёмной глубине. Снова что-то невесомое холодно касается лица. Но теперь нет каскадов льющегося света, и ничей речитатив не приветствует меня.