Дэни Коллин - Вне корпорации

— Но тебе-то что они смогут сделать? — недоумевала Нила. — Ты — богатый владелец своего контрольного пакета, а значит, ты неприкосновенен… Разве не так?

Мош грустно улыбнулся, Нила поняла, что заранее боится ответа.

— Нила, многим кажется: стоит приобрести контрольный пакет — и всем заботам конец. Часто именно так и бывает. Если им не перечить, можно распоряжаться своей жизнью как заблагорассудится. Но допустим, что GCI решит примерно наказать меня. И тогда не миновать мне медицинского освидетельствования раз в месяц или даже раз в неделю. Возможно, GCI даже подаст на меня в суд под тем предлогом, что я недееспособен и не вправе распоряжаться собственным инвестиционным портфелем…

— На каком основании?

— Достаточно и желания потратить десять миллионов кредитов на человека, которого я в жизни не видел. Для судебного разбирательства хватит.

— Мош, у них ничего не выйдет! — пылко воскликнула Нила.

— На победу они и не рассчитывают. Зато процесс отнимет у меня массу денег и времени. А может, они просто наймут подставных лиц, которые забросают меня исками, и платить им будут не деньгами, а акциями. Достаточно мне проиграть три-четыре дела — и прощай, контрольный пакет!

— Призрак Дамзаха! — прошептала Нила.

— Ты начинаешь прозревать. — Мош взял ее за руку и нагнулся над столом. — Нила, у каждого человека есть то, ради чего он готов пожертвовать всем. И у каждого это что-то свое. Не знаю, ради чего я готов пожертвовать всем на свете. Но, даже если бы внутри капсулы оказался сам Тим Дамзах, сомневаюсь, что пошел бы на риск. А ради трехсотлетнего замороженного, которого я в жизни не видел и о котором, скорее всего, никогда не слышал, я точно не готов поставить все на карту!

Нила задумалась, она переваривала услышанное.

— Мош, я одного не понимаю. Если ты заранее знал, что мы обречены на неудачу, зачем вообще было ввязываться в эту историю?

Мош снова улыбнулся:

— Разумеется, для перестраховки. Я защищал нас всех вкупе. Кстати, могла бы и спасибо сказать!

— Ничего не понимаю!

Мош нажал кнопку на своем цифродруге и развернул его дисплеем к Ниле. Оказалось, он с самого начала записал стычку в транспортном отсеке.

— Зачем? — спросила Нила.

— Для перестраховки, дорогая моя. — Мош подался вперед и понизил голос, жестом веля ей тоже нагнуться над столом. — Когда беднягу наконец воскресят и до него дойдет, что GCI захапала его с потрохами… Как по-твоему, какой будет его реакция? Думаешь, он скажет им спасибо за то, что они его поимели? Ничего подобного! Он подаст на них в суд и попробует отсудить как можно больший кусок себя самого. А как по-твоему, кого он сразу размажет по стенке в приступе законной ярости?

— Гектора и его приспешников, кого же еще? — ответила Нила.

— Еще — нас. Подумай сама. Стоит ему пойти против GCI — и он обречен на долгие годы судебных разбирательств. Если же он подаст в суд на нас, все только и будут торопить процесс. Но давай подумаем, чем кончится дело, если события будут развиваться по-твоему. Допустим, он найдет себе какого-нибудь дурака адвоката, которому хватит глупости пойти против GCI. Как ты думаешь, кого корпорация выставит козлом отпущения?

Наконец-то Нила поняла, что ее обвели вокруг пальца. Стычка с Гектором стала первым шагом в сложной корпоративной игре на выживание.

— Мог бы заранее предупредить… Иногда я схватываю на лету.

— Именно поэтому, — кивнул Мош, — я и не предупредил тебя заранее! После просмотра записи ни один полипсихиатр на свете не усомнится в твоей искренности. Весь мир и, что еще важнее, суды поймут: мы сделали все возможное и невозможное для того, чтобы вырвать нашего маленького замороженного друга из лап всесильной и жадной корпорации…

— Охренеть можно! — воскликнула Нила, усаживаясь поудобнее.

Рабочий день заканчивался. Оглядевшись по сторонам, Мош вспомнил сегодняшние события и улыбнулся. День прожит не зря! Стычка с Гектором заставила его поволноваться и напомнила, почему он добровольно покинул высшие эшелоны власти. Воспоминания лишний раз подтвердили, что он еще умеет справляться с акулами. Неплохо поработал! Самые важные данные он скопировал на личный диск и отключил его от общей базы. Тряхнув левой рукой в воздухе, перевел рукофон в режим «Только срочные вызовы» и вышел из своего маленького, но уютного кабинета.

За дверью его поджидала засада.

— Извини, если испорчу тебе настроение, но они просили, чтобы ты срочно прочел вот это. — Секретарша преграждала ему дорогу, скрестив руки на груди, и коварно улыбалась.

— Кто такие «они», Элинор? — спросил Мош, покорно вздохнув.

— «Они» — это бухгалтерия, о великий и могущественный директор! — ответила Элинор.

— Ах вот оно что! — рассмеялся Мош. — Я уже видел их служебную записку, но сделал вид, что ее не существует… Кстати, именно так все нормальные люди реагируют на служебные записки из бухгалтерии. Подождет до завтра. Ну что, пошли? — Он показал жестом на дверь.

— Сейчас. — Элинор прижалась к нему, обвила его плечи руками, ткнулась носом ему в ухо и нежно заворковала: — По-моему, у них что-то серьезное, и я обещала, что ты непременно прочтешь их записку до ухода!

— Эх, зря я на тебе женился, — с улыбкой ответил директор Маккензи, понимая, что сражение проиграно. Он нехотя вернулся к себе в кабинет. Не садясь, загрузил на голодисплей служебную записку, угрожающую его семейному счастью.

Прочел первую строку…

Интересно! Не сводя взгляда с голодисплея, он придвинул к себе стул и сел.

Следующие пятнадцать минут директор Маккензи был очень занят. Он вел интенсивную переписку. Как только сведения, содержащиеся в записке, подтвердились и он понял, какие последствия влечет за собой неожиданный оборот дела, Мош откинулся на спинку стула и ненадолго закрыл глаза. Он подозревал, что в ближайшем будущем вряд ли сможет позволить себе мирные передышки.

Через открытую дверь он крикнул жене:

— Милая, все-таки с ужином ничего не получится… Пожалуйста, вызови ко мне доктора Ван!

Гектор самозабвенно предавался своему единственному пороку. Его маленький, ничем не примечательный кабинет пропитался ароматом невероятно редкой и дорогой сигары. Он радовался при мысли, что запах табака будет раздражать здешних благонравных бюрократов, помешанных на здоровье. В конце концов, благодаря успехам современного здравоохранения курение перестало угрожать кому бы то ни было, а нелюбовь к курению — просто предрассудок, переживший века. Гектор считал, что имеет право радоваться, а если его привычка к тому же злит руководство медицинского центра — что ж, тем лучше!