Сурен Цормудян - Где была твоя душа…

— Как разбитое корыто, — хихикнула она, — Я кажется, долго болела.

— У тебя пневмония была.

— Надеюсь не атипичная? — она сделала серьезное лицо.

— Нет. Ну что ты, родная. Теперь все обошлось. Идешь на поправку семимильными шагами.

— Видно все худо было, если так далеко идти, — улыбнулась она. — Совсем ничего не помню.

— Ну, это и к лучшему. К чему помнить болезнь?

— Мне кошмар какой-то приснился.

— Это лишь сон, милая. Мне тоже кошмары снились. Но теперь все будет хорошо.

— Обними меня. Сергей прижал девушку к себе, заключив в крепкие объятия.

— Теперь все точно будет хорошо, — выдохнула она. — Я посплю еще? А то такая слабость.

— Конечно, Аннушка. Поспи.

— А ты?

— И я с тобою рядышком.

— Под бочек?

— Да сладкая. К тебе под бочек, — он улыбнулся.

— А тебе на службу завтра не надо?

— Выходной у меня.

— Утром займемся любовью, — заявила она, удобнее устраивая голову на подушке. — И никуда от меня не денешься, — голос ее стал совсем сонный, — Это лучшее лекарство. И вообще… хочу от тебя ребеночка… будем делать детей… усиленно этим займемся… много детей будем делать… — пробубнив это, Аня уснула.

Тяжесть, давившая на Сергея все эти дни, исчезла. Все прошло хорошо. С ним снова его Аннушка. Его любимая. Облегчение накрыло его, обволакивая его объятиями сна. Сергей лег рядом с женой и тоже уснул.

Андрей был добровольцем. Он знал, на что шел и страстно этого желал. Он знал, что его шансы вернуться с честью и славой, равны его шансам погибнуть и погрузиться в безвестность. Либо он преподнесет всей стране подарок к 40-летию Октябрьской революции, либо никто о нем не узнает никогда. Случилось худшее, и Андрей это понял. Но страна все равно будет ликовать. А о нем не узнает теперь никто. Все архивы засекретят или уничтожат. И будет только маленький спутник, который вывели на орбиту для связи с ним. Андреем. Первым космонавтом Земли. Но связи не было. Модуль поврежден при посадке. Шансов нет. Отсюда нет другой дороги назад. Он знал, на что шел. Андрей еще раз все проверил. Так и есть. Его самые худшие опасения в очередной раз подтвердились. Модуль сильно ударился о поверхность Луны и разгерметизировался. Двигатель поврежден. Топливный бак деформирован, и корабль практически обесточен. Рация сорвалась с обшивки при ударе модуля о грунт и разбилась. Это конец. Первый человек в космосе. Первый человек на Луне. И так бесславно погиб. Это было странно и страшно, ощущать себя погибшим, хотя ты еще жив. Он вспомнил, как обнял его перед стартом Сергей Павлович. Словно прощался навсегда. Да так оно и вышло. Андрей достиг цели. Он на Луне. Но не вернется он домой. А искусственный спутник, будет одиноко кружить на орбите, так и не пригодившись для связи первого космонавта Земли с центром.

Андрей вышел из модуля. Серость лунного пейзажа навивала еще большую боль и отчаяние. Так хотелось жить. Да он готов был погибнуть, но там, на Земле. В родном мире. Он взглянул на горизонт. Земля клонилась к закату. Он смотрел на нее прослезившимися глазами сквозь стекло своего герметичного шлема. Для него не существовало границ государств. Для него весь этот красивый сияющий шарик был родным домом теперь. И умереть хотелось там, а не в этой чужой и мертвой пыли. Пусть в океане утонуть. В пустыне умереть от жажды. Разбиться при посадке. Что угодно, но НА ЗЕМЛЕ! Но это не возможно. Он обречен остаться на луне навечно.

Земной шар почти коснулся линии лунного горизонта. У Андрея защемило и бешено забилось сердце. Он не хотел, чтоб родная планета исчезала из его поля зрения. Пока он жив… И Андрей побежал. Пусть на шаг, но быть ближе к дому! Он бежал, как мог, в неуклюжем скафандре. Бежал и плакал. У него не было родных на Земле. Он сирота. Потому он и стал космонавтом. Ничего его тогда не держало на Земле. Но сейчас он чувствовал все по-другому. Сейчас все человечество было для него родней. И ужасно хотелось на Землю. А понимание несбыточности этой мечты делало его желание острее. Больнее. Он бежал и бежал к Земле. Не уходи! Не уходи за горизонт!!!!!

Он потерял чувство времени и расстояния. Но стал ощущать нехватку воздуха. Скоро кончится у него кислород. И все. Андрей стал задыхаться. Вот-вот он потеряет сознание. Он упал на колени. Бежать дальше, нет больше сил. Но он еще видит Землю. Страшная мысль закралась в его разум. В другой ситуации он посчитал бы ее глупой и смешной. Но не теперь… Андрей подумал, а что если и душа его останется в этой безжизненной лунной пустоте? Это ведь еще хуже, чем умереть здесь. В этот миг он поверил в существовании души. Это словно она кричала в его помутившемся от отчаянья рассудке — «Выпусти меня на волю!». Если не он, то пусть, хоть душа вернется домой. На Землю!

Он протянул облаченную в пухлую перчатку скафандра руку к Земле. Погладил ее. Так она хоть чуточку ближе. На расстоянии вытянутой руки сократилась эта пропасть в сотни тысяч километров, разделяемая космической бездной. Он гладил родную планету и улыбнулся. Другой рукой он нащупал замок стеклянного забрала своего шлема и открыл его. Все… 4 октября1957 года. * * * Сергей вскочил с постели в холодном поту.

— Господи! — едва не крикнул он и медленно поднявшись, подошел к окну. В черном небе светила полная луна. — Так это… Правда? Вот почему ты не даешь мне уснуть, когда светишь в полную силу! Так вот, наверное, почему мы так и не решились отправлять пилотируемы экспедиции на Луну! Так значит, душа существует! И прошлые жизни! И это… Был я? Я… Андрей… Неизвестный герой Земли… И ничего мы не знаем, господи. Только и знаем, что тогда был запущен первый искусственный спутник. Но он был лишь частью большого и дерзкого проекта…

Сергей прислонился к холодному стеклу своего окна и уставился на неизменный лик Луны. Такой печальный лик. По щеке Ратникова потекла одинокая слеза.

«Что ты пережил там, в последние часы своей жизни» — подумал Сергей, — «Я чувствую это. Но не беспокойся больше. Ты дома. Твоя душа на Земле. И где она витала, до моего рождения, уже не важно. Ты дома, Андрей».

Он почувствовал теплые ладошки на своей спине. Аннушка проснулась. Сергей повернулся к ней.

— Ты опять на Луне? — тихо спросила девушка.

— Я тут, с тобой, — шепнул он.

— Но ты пялишься на нее, как обычно в полнолуние. Я ревную тебя к ней.

— Не ревнуй. — Улыбнулся он, — Я люблю тебя. Она обхватила его лицо своими ладонями и пристально посмотрела в глаза супруга.

— Я тоже тебя люблю, Сережа. Я так безумно тебя люблю… Она сказала это. И это сейчас было то, что больше всего желала его душа.

Дневники и рабочие записи догорали в камине. Там же догорал и изорванный Mein Kampf. Шкловский долго смотрел на умиротворяющий огонь. Потом повернулся и взглянул на приготовленную упаковку снотворного. Он уже мысленно простился с жизнью, приготовившись принять лекарство и уснуть навечно. Но вдруг схватил эту упаковку и швырнул и ее тоже в камин.