Борис Гайдук - Третья Мировая Игра

Только нам теперь на сани или на коня даже присесть нельзя, игрокам только пешком по полю бегать положено. Тренерам или врачам — пожалуйста, а нам ни-ни, судейские сразу из игры выгонят. В дом или трактир тоже войти нельзя, ночуют игроки только в специальных палатках, летом у костра на подстилке спать можно. Надо беречь силы, настраивать себя на долгое испытание. Игра — штука суровая, за год обычно десятая часть состава из-за болезни или ранений уходит, а в специальных учебных лагерях заранее готовятся замены. Защитника обычно полгода готовят, в защите сила и рост больше всего ценятся. Полузащитника от года до двух учат, а нападающего — и того больше — от двух до пяти лет. Такие замены, как наша, в современной игре большая редкость.

Выбрались мы из Вельяминова, двинулись по Горбылинской дороге к юго-западу. Хорошо, что морозец еще держится, а ведь скоро и в распутицу играть придется, вот где мука-то будет. Но и немцу тоже помеха. Мы хотя бы привычны к нашим грязям, у них в Германии такого нет.

Соломон Ярославич чуть поотстал, чтобы очутиться в середине колонны.

— Значит, так, ребята! Я, как Петр Леонидович, зажигательные речи говорить не умею! Поэтому скажу вам просто — дело наше трудное, но посильное. Диспозиция такова: пройдем километров восемь и будем ждать соединения с отрядом Дмитрия Всеволодовича. С ним я стану держать совет и строить стратегию на завтрашний день. На нашей стороне внезапность — никак не ждал нас немец так скоро в игре увидеть. Видано ли, чтобы замену из добровольцев за один день собрали и на другой же день к мячу бросили? Небывалое это дело. А мы уже в игре! Значит, полдела сделано. А завтра вторая, главная половина придет. Но вы не робейте, бивали мы и немцев! Помните, как в старину говорили — кто с мячом к нам придет, тот сам его и получит!

А я топаю, валенками по снегу скриплю и сам своим чувствам не верю: будто не я это в передовом отряде игроков на немца иду, а со стороны за кем-то наблюдаю. Отцово «это только игра» сначала пришло на ум, а потом речь Мостового про то, что вся жизнь — и его, и наша — ради одного завтрашнего дня прожита была. Все смешалось, непонятно, кого слушать.

Прошло еще некоторое время — впереди показались люди.

На миг дрогнуло сердце — неужели немцы? Да нет, впереди наш дозор идет, дали бы знать.

Это Дмитрий Всеволодович со своими нападающими оказался, раньше нас к месту встречи успел. Вот и славно, теперь не одни мы в поле, настоящие игроки рядом.

Приблизились.

Дмитрий Всеволодович выехал вперед, нашего воеводу со всем должным уважением приветствует. На нас почти внимания не обращает, взглядом по головам скользнул и все. Игроки его тоже свысока себя держат. Не здороваются, на сторону сплевывают, смотрят насмешливо, чуть ли не враждебно. Всем известно, что старые игроки, особенно полузащитники и нападающие, к новичкам относятся презрительно, задирают, но чтобы в такой час не смягчились — этого я никак не ожидал увидеть. Ну и пусть деревенские мы, игры не знаем, в подготовительных лагерях не были, учебных маневров не совершали. Так ведь мы сами в игру и не набивались, главный тренер самолично пригласил и своей главной надеждой назвал.

Но уж нападающие действительно один краше другого! Видно, что бойцы старые, опытные, в разных переделках бывавшие. Лица у них обветренные, задубелые — еще бы, третий месяц люди под снегом и ветром по полям мотаются. Валенки у них особые, с железными коготками, чтобы ноги по льду не скользили; круглые шапки толстой вязки, такую и кулаком с головы не собьешь, короткие тулупчики, ватные штаны с кожаными заплатками на локтях и коленях. Форма выцветшая, потрепанная, у многих порвана и зашита. Только мало их: из Питера три сотни вышло, а к нынешнему дню из-за быстрых передвижений десятка полтора от усталости и болезней выбыли. А нападающих на замену выставить не так-то просто, хорошего нападающего очень долго готовят. Учат силы в поле беречь, чтобы в решающий момент на быструю передачу мяча выложить все без остатка. Нападающие — элита любой команды, без хороших нападающих никогда в жизни гол не забьешь.

Васька мой во все глаза глядит, меня локтем в бок пихает.

— Гляди, гляди — сам Медведь!

Рядом с Дмитрием Всеволодовичем — сотник Медведь, здоровенный детина, правая рука князя.

Такой богатырь, наверное, и в одиночку мяч катить сумеет.

— А вон там, слева — Мортира!

Ух ты! Точно, Петр Мортира, а рядом с ним Скороход, Жучила и Игорь Маленький. Великие игроки часто не по именам, а по особым игровым прозвищам известны. Вон еще Карпуха стоит, семечки грызет, на снег поплевывает. За семечками с товарищем разговаривает, смеется, совсем как обычный человек. Васька всех по именам знает, кому сколько лет, кто в каких делах отличился.

Мы для них, конечно, мелюзга, молодняк бестолковый. Ладно, тоже пригодимся.

— Что за людей привел, воевода? — Дмитрий Всеволодович вполголоса спрашивает. — Умеют хоть что-нибудь? Или побегут, как только немца увидят?

Я, хоть и не очень близко стою, все отчетливо слышу. Слух у меня с детства острый. На всякий случай еще и шапку невзначай снял, как будто голову остужаю.

Соломон Ярославич насупился, покряхтел, почесал бороду.

— Ребята, конечно, совсем нетренированные. Но не побегут, это точно. Народ крепкий и нетрусливый. И Петр Леонидович им сейчас такое воодушевление сделал, что, будь я помоложе, и сам бы тотчас в игру кинулся. А потом, мы люди местные, нам здесь негоже трусить или плохо играть. Мы на своей земле, а дома и деревья помогают. Вот такие дела, князь.

— На своей земле, говоришь? Ну-ну. Петр Леонидович, я чувствую, быстро нам моду на все народное и патриотическое введет. Да только в игру не патриотизмом играют, а ногами да головой.

— Чем богаты, князь.

— Ладно. Тренерское задание ты знаешь: продвинуться еще немного вперед, переночевать, а завтра расставить дозоры и ждать немца. Потом маневрами и мелкими стычками связывать его, изматывать, замедлять движение. Если противник попрет в лоб — не уклоняться, давать сражение.

— Все верно.

— Верно-то оно верно. Да только не удержит, Ярославич, твое воинство немца, ты уж извини. Не удержит, как ни крути. Тактики не знают, зоны защитные быстро занять не сумеют. Так и будут всей толпой попусту бегать, а немец всерьез и биться, скорее всего, не станет. Пойдет как будто напролом, чтобы мы все свои силы сплотили, а сам закинет мяч за спину и дальше побежит. А их защита всю твою тысячу малой силой надолго удержит. Так оно все и произойдет.

Соломон Ярославич крякнул, помолчал.

— Что задумал-то, князь? Что на уме держишь? Выкладывай.