Аркадий Гердов - Рутинное пришествие

— Ох, бабы-бабы! — с чувством повторила птица. — Ладно, поздно тебя перевоспитывать. Мне нужно заклятие с себя снять и исполнить обещанное твоему прадеду. Ты хоть знаешь, кто он был?

— Кто был?

— Ну, прадед по материнской линии. Дедов отец. Деда помнишь?

— Вот про деда не надо.

— Да одни мы, одни, — прохрипела ворона, но, оглядевшись, все-таки перешла на шепот: — Так вот, прадед твой был правителем герцогства Тосканского. Ах, какое герцогство было! — восторженно застонала птица. — Мечта! Греза! Одних голубятен с вольными кормушками было семь штук. А какие постоялые дворы с просторными закромами для лошадей! Как сытно и обильно в ту далекую пору потчевали лошадок овсом! Знаешь ли ты постоялый двор? — спросила ворона даму в ностальгической тоске и сама, оставаясь в ней, ответила: — Нет, ты не знаешь постоялого двора. — Ворона помолчала, вспоминая. — Но, конечно, были в герцогстве твоего прадеда и мерзости. Не буду врать, были. Коты! Тощие, коварные звери. Были. У вас они тоже есть, но по сравнению с теми, с тосканскими, ваши — голуби. Впрочем, знаешь, если в умеренных дозах для адреналина и моциона… Что такое жизнь без риска? — Ворона меланхолически примолкла, ожидая ответа. Но Виолета Макаровна не ответила, медленно приходя в себя. — Ах, ну что это я все о своем, о птичьем, — укорила себя ворона. — Вернемся к твоему прадеду. Так вот, богат он был несказанно. А богат был потому, что правителем герцогства он работал по совместительству, а основными его занятиями были магия и алхимия. Черные манускрипты с заклятиями читал и ведал он тайну философского камня. Золото плавил из какой-то вонючей дряни в любых количествах. Не знал куда девать. Пуговицы отливал из него и кокарды своим гвардейцам. Транжирил как мог, а что не мог, закалывал в тайные места. — Птица сделала паузу и многозначительно взглянула на даму. — Вот так, красавица моя, в тайные места золотишко закапывал. Ну и для отдыха, под настроение, твой прадед изредка творил фантомов. Ну, в этом деле успехи у него были поскромнее. Когда как творил. Иногда удачно, но если куража не было, — ворона хихикнула, — выходило черти-те что.

— Фантомов? — наконец собралась с мыслями Виолета Макаровна.

— Ну да, фантомов. Я вот, к примеру, фантом. Но я удачный фантом. Очень удачный.

— Вы фантом?

— Ну да. Плод его мысли и фантазии.

— Как это?

— Ну, смотри. Видишь меня?

— Вижу.

— А сейчас?

— О Господи. Где же вы?

— Тут я, тут. Не пугайся. Это я так. Пошутила.

— А когда вас нет, вы не самом деле есть?

— Что? — Ворона распушила хвост и внимательно его рассмотрела.

— На самом деле.

— Дура ты все-таки, — сказала ворона после задумчивой паузы. — Отвлеклась я. Вернемся к нашим баранам. Да. Так вот. Мой повелитель, Великий Герцог Тосканский, повелел мне в день твоего тридцатитрехлетия открыть тебе…

— К кому вернемся? К баранам? Опять пошутили? Ворона щелкнула клювом и обернулась на едва слышный скрип двери.

В гостиную бочком, прижимая к груди томик Флобера, проник Аксакал.

— Вы тут, товарищ Виолета? С кем это вы? Я вам не помешал? Хотел тут поработать с литературой.

— Я? Я тут с птичкой. — Виолета Макаровна подняла с пола тряпку. — Мы тут прибираемся.

— Ну что же, — вождь задумчиво покачался на пятках, — продолжайте, товарищ. Не буду вам мешать. А птица у вас великолепная. Замечательная птица. Простая, народная пичуга без интеллигентских изысков и буржуазной демагогической фанаберии. Мудрая птица. Ворона, кажется. Я прав?

— Гляди-ка, орнитолог к нам пожаловал, — посмотрев на вошедшего, удивилась ворона. — Специалист!

Аксакал перестал качаться, выронил книгу, кивнул и вежливо улыбнулся.

— Я, пожалуй, пойду. Работайте, товарищи. Если меня будет искать товарищ Тайгер, я у себя. Прилягу. Как-то мне сегодня не по себе.

— Не волнуйтесь, товарищ Аксакал. Я, конечно, передам товарищу Тайгеру, что вам нездоровится, — сказала Виолета Макаровна, делая вороне знаки тряпкой.

— Да-да, именно Тайгеру. Он в случае чего… Надежный, преданный делу товарищ. Матерый человечище, — с некоторым трудом выговорил Аксакал, поднимая «Мадам Бовари» в плюшевом переплете.

— Погодь, Макаровна. Ты меня в правах не ограничивай, — отмахнулась крылом от тряпки ворона. — Хочу спросить специалиста. Вот когда меня нет, я где?

Аксакал сдул с «Мадам Бовари» соринку, вздернул бороденку и почесал под ней горло.

— Можете передать товарищу Тайгеру симптомы: удушье, бред, потеря аппетита. По-видимому, дает себя знать титаническая работав условиях строгого подполья и дефицита времени. Конспирация, знаете ли… Ну, вы понимаете, товарищ Виолета. Надеюсь, товарищ Тайгер отыщет врача в нашем коллективе.

— Душно ему, врача ему, — проворчала ворона. — Ты не симулируй, орнитолог. Ответь толком. Где размещаются фантомы? Понял меня? Я тебя об фантомах спрашиваю, трудоголик титанический.

Аксакал посмотрел на ворону, потом на «Мадам Бовари», потом на Виолету Макаровну.

— Она не простая птица, товарищ Аксакал, — виновато объяснила дама со шрамом, — она плод. Понимаете? Она плод фантазии моего прадеда алхимика.

— Вот как? — заинтересовался Аксакал. — Ваш прадед, товарищ Виолета, был алхимик? Надеюсь, вы не скрыли этот факт от товарищей?

— Он у ней еще магом и герцогом был, — дополнила птица. — Но это без разницы. Помер он. Давно уж помер. Прокололи его шпагой на дуэли. Я тебя об другом спрашиваю. Я об фантомах интересуюсь.

— Как это? Вы о чем, гражданка ворона? Что значит прокололи?

— То и значит. Хрясть и насквозь! Понял, нет?

— Ну, эту деталь в анкете можете опустить, — подумав, разрешил Аксакал. — Но вот социальный статус предков…

— Да что ты все заладил о предках? Ты про фантомов объясни, если понимаешь. Или ты без понятия?

— Ну, отчего же? — нахмурился Аксакал. — Фантом? Фантом — термин в философии популярный. Это нечто нематериальное, кажущееся, иллюзорное. Проще говоря, миражи ничего более. В труде предвестника социальных бурь господина Гоголя «Мертвые души» выведен некий обобщенный образ мечтателя Манилова, который…

— Это я мираж? — спросила ворона с угрозой. — А ежели я тебя сейчас в плешь клюну, кто я тогда буду?

— Как это клюнете? Я протестую! Такая форма дискуссии неприемлема в интеллигентном обществе. И должен заметить, если уж вы, гражданка, называете себя фантомом, вы и ведите себя соответственно. Для достойных представителей вашего вида материальная агрессия противоестественна. Фантомы не клюются. Маниловщина физически безвредна. А в социальном плане даже и полезна. Полагаю, что утопия продуктивна, поскольку позволяет прогнозировать тенденцию эволюции общественных процессов. — Аксакал сделал лекторскую паузу, — Вам понятна моя концепция, товарищи?