Нил Шустерман - Беглецы

Когда она подружилась с Тесаком, она рас­сказала ему о том, что видела. Он согласился с тем, что такое поведение требует наказания.

Именно Тесак подал идею убить пятерку Золо­той молодежи. Блэйн нашел способ одурма­нить их и притащить в багажное отделение лайнера с логотипом «FedЕх». Но Маи собст­венноручно герметично закрыла крышку клет­ки, оставив их умирать внутри. Было удиви­тельно, как легко, оказывается, можно распра­виться с людьми. После этого для Маи пути назад уже не было. Она сама проложила для се­бя дорогу, которая привела ее к финалу. Остава­лось только пройти по ней до конца. И вот на­ступил последний день; нужно осуществить то, что задумано, и уйти навсегда.

Оказавшись внутри Лавки, Маи находит кладовую, где хранятся упаковки одноразовых латексных перчаток, шприцы и сверкающие стальные инструменты, назначение которых ей неизвестно. Зато ей известно, что Блэйн от­правился в северное крыло здания. Она увере­на в том, что и Лев вышел на позицию у погру­зочной площадки позади Лавки — таков был план. Время — почти час пополудни. Пора исполнять задуманное.

Маи входит в кладовую, закрывает за со­бой дверь и начинает ждать. Она готова сде­лать то, что положено, но не сразу. Пусть пер­вым взорвется кто-нибудь из соучастников. Отправляться на тот свет первой она отказы­вается.

Блэйн занял позицию в пустынном коридо­ре второго этажа. Похоже, этой частью меди­цинского блока никто не пользуется. Он решил снять детонаторы. Эти штучки придуманы для трусов. Для убежденного Хлопка, истинного ху­дожника своего дела, настоящим детонатором может быть только один крепкий, сильный удар ладонью о ладонь, а Блэйну хочется видеть себя мастером, таким же, каким был его брат. Он стоит в конце коридора, ноги на ширине плеч, балансируя на пятках, как теннисист, ожидающий подачи. Руки разведены в стороны для решающего хлопка. Он художник своего де­ла, мастер, но взрываться первым не хочет.

Льву наконец удалось убедить психолога в том, что он расслабился. Чтобы добиться это­го, ему пришлось использовать все имеющиеся в наличии актерские способности, так как в крови его бурлит такое количество адренали­на, что он каждую секунду опасается спонтан­ного взрыва.

— Почему бы тебе не пойти пообщаться с ре­бятами? — спрашивает доктор. — Стоит провес­ти с ними какое-то время, узнать их получше. Постарайся, Лев, сделай над собой усилие. Ты не пожалеешь.

— Да. Да, конечно. Я так и сделаю. Спасибо. Мне уже намного лучше.

— Я рад.

Администратор подает знак, и все, включая священников, встают.

На часах четыре минуты второго. Лев с тру­дом подавляет желание броситься к двери. Его останавливает лишь понимание, что за любое резкое движение его снова передадут в руки психиатра. Он выходит из кабинета вместе с пасторами, затеявшими разговор о его месте в жизни и о благости, которой наделен Лев, буду­чи носителем священной миссии.

Только оказавшись на улице, Лев замечает царящую там суматоху. Со всех сторон на лу­жайку между спальными корпусами и Лавкой мясника сбегаются ребята, оставив спортив­ные упражнения и все прочие дела. Неужели Маи и Блэйн уже все сделали без него? Но ни­каких взрывов слышно не было. Нет, дело в чем-то другом.

— Беглец из Акрона! — кричит кто-то из ре­бят. — Его ведут на разборку!

В ту же секунду Лев видит Коннора. Он идет по красной ковровой дорожке в сопровожде­нии двух охранников, не отстающих ни на шаг. На лужайке перед Лавкой собралось немало «трудных», но подходить к Коннору ближе они опасаются. Между тем толпа постоянно увели­чивается. Ребята выбегают из спален, из столо­вой — отовсюду. Оркестр перестал играть, не за­кончив очередной композиции. Девушка, сидя­щая за клавишами, заметила Коннора, идущего к входу в Лавку, и зарыдала в голос. Он, останав­ливается, смотрит на нее снизу вверх и посыла­ет воздушный поцелуй, прежде чем продолжить свой путь. Лев слышит, как девушка плачет.

Охранники и представители администра­ции всех рангов суетятся, стараясь заставить всех разойтись по местам, но толпа продолжа­ет разрастаться. Ребята не уходят — повлиять на происходящее они не могут, но проводить в последний путь Коннора хотят все. Они долж­ны видеть, как он уходит из жизни.

— Давайте отдадим почести нашему Бегле­цу! — кричит кто-то, начиная хлопать. — Прово­дим аплодисментами нашего Коннора!

Буквально через секунду аплодирует вся толпа, провожая его восторженными криками.

Аплодисменты.

Хлопки.

Маи и Блэйн!

Неожиданно Лев понимает, что произой­дет буквально через несколько секунд. Нельзя позволить Коннору войти внутрь! Только не сейчас! Он должен его остановить.

Оставив позади изумленных священников, Лев бросается вдогонку. Коннор уже у самого входа, осталось лишь подняться по ступенькам и войти в дверь. Лев пробирается сквозь толпу, но ребят так много, что их нужно расталки­вать, а этого сделать он не может, потому что взрывчатое вещество в крови сдетонирует от ударов. Нужно пробраться вперед быстро, но осторожно, а осторожность обратно пропор­циональна скорости.

— Коннор! — кричит он, но его голос тонет в гуле приветственных возгласов. А тут еще и оркестр вновь начинает играть. Воздух огла­шается звуками национального гимна, как на похоронах виднейших американцев. Ни охранники, ни персонал не могут ничего сде­лать. Они стараются прекратить беспорядки, и это дело настолько сильно всех отвлекает, что Лев беспрепятственно выходит на крас­ную ковровую дорожку и никто его не оста­навливает. Теперь пространство между ним и Коннором, успевшим уже преодолеть первые две ступеньки, свободно. Лев бросается за ним, выкрикивая на ходу его имя, но все напрасно — он его не слышит. Пока Лев бежит, Коннор в сопровождении охранников прохо­дит сквозь стеклянные двери и исчезает вну­три.

— Нет, Коннор, нет! — кричит Лев в отчая­нии.

Но двери уже закрыты. Коннор в Лавке мяс­ника. Однако его не положат на операционный стол. Он погибнет вместе с теми, кто находит­ся в здании...

В этот момент, словно для того, чтобы Лев окончательно понял, насколько бессмыслен­ными и бесполезными были все его усилия, он, подняв голову, встречается взглядом с девушкой-клавишницей.

Риса внимательно смотрит на него. Как он мог быть таким невнимательным? Можно было бы сразу понять, что это она. Он мог бы узнать ее голос, когда она плакала. Мог бы догадаться, кому Коннор послал прощаль­ный поцелуй. Потрясенный этими мыслями, Лев замирает на месте.

Блэйн стоит в конце коридора, ожидая зву­ка взрыва.