Анна Семироль - Полшага до неба

Маард покачал головой.

— Нет. И после — тоже не надо. Не нужно ей знать.

Райнер открыл входную дверь, бережно придерживая Игоря под руку.

— Она все равно узнает. Будет звонить. Работа у нас одна, так что…

— Не говорите ей. Или скажите потом. Когда все кончится.

Уже в машине, устраивая Маарда полулежа на сиденьи с опущенной спинкой, Райнер сухо сказал:

— Нельзя быть такими жестокими к тем, кто нас любит.

Игорь долго молчал, потом все же ответил:

— С любящими порой лучше быть жестоким, но живым. Лучше, чем мертвым и добрым.

По дороге Райнер позвонил кому-то, заказал на Маарда пропуск и велел пригнать к входу в главный корпус терапевта и фармаколога. Встречали их чуть ли не с барабаном и горном. Даже Грета примчалась — перепуганная и в слезах, но, к счастью для Маарда, Райнер ее куда-то быстро отправил с поручением. Подогнали каталку, Маард покосился на нее с ужасом.

— Я сам, если можно.

— Лучше лечь, — мягко сказал Райнер. — Идти придется далеко. Вам сейчас надо как можно меньше двигаться. Хотя бы для того, чтобы не провоцировать боль.

Игорь задумался. Он прав, но… Неизвестно, получится ли еще когда-нибудь пройтись.

— Я дойду.

Райнер перехватил его взгляд. Хотел что-то сказать, но, видимо, передумал. Просто кивнул.

— Проводите, доктор? А по дороге расскажете, что меня теперь ждет.

Прошли к лифтам по длинному коридору. Маарда все тянуло оглянуться, но он знал, что от этого будет лишь хуже. «Ты уже все решил. Успокойся и иди вперед. Отступать — это не дело. Иди и слушай, что говорит док».

— Препараты придется вводить внутривенно, — монотонно повествовал Райнер. — Так же первые дни поступим с питанием. Гор, запомните одно простое правило: чем дольше вы будете в контакте с моделью — тем легче вашему организму. Сейчас речь идет не об удобствах, а о выживании. Потому прерывать контакт можно лишь для того, чтобы сходить в туалет или душ.

— В душ я сам не смогу, — тихо сказал Маард.

— Никакой самодеятельности! — покачал головой его собеседник. — С вами на связи круглосуточно будут сотрудники корпорации. Кто-то из координаторов. С момента подписания вами контракта с корпорацией их прямая обязанность — помогать вам. Никакого стеснения — люди за это получают деньги. Кстати, как вы желаете получать оплату вашей работы?

— Работы? — переспросил Маард.

— Именно. Работа оператора моделей оплачивается. Так, из лифта — направо.

«Вряд ли мне теперь понадобятся деньги, — подумал он. — Хотя… Пусть будут».

— Мне нужен счет в банке, с которого я смогу делать переводы через Интернет.

— Хорошо, Гор. Я об этом позабочусь. Еще вопросы?

— Вы сказали, разрывать контакт как можно реже. А сон?

— Не помеха. Можете спать, сколько вам угодно. Единственное — не когда дракон контактирует с людьми или гуляет.

— Вы его выпускаете?

— Сейчас нет. Но когда вы научитесь управлять им, дракона переведут на волю. На территорию парка, в специально отстроенную пещеру.

— Угум, — только и выдал Маард.

Вошли в уже знакомый Игорю белый бокс. Райнер поставил сумку с вещами на тумбочку возле ложемента. Накрыло болезненной тоской. Все. Конечный пункт.

— Присядьте пока, Гор. Я отойду за бумагами. Я тут еще и за юриста сегодня.

Молча кивнул, сел на край ложемента. Сквозь ленты жалюзи виднелась панорама строящегося парка. Ингрид много про него рассказывала. Летом там будет красиво. А сейчас холодно, дождь и грязно.

Райнер вернулся быстро, принес ручку и папку с документами.

— Это ваш контракт, Гор. Ознакомитесь?

Минут пятнадцать ушло на чтение. Формальность — не более. На самом деле Маарду было абсолютно все равно, что за условия предлагает ему НайнФлэгс. Выжить. Выжить — и все. И жить как можно дольше.

— Мистер Райнер, я согласен по всем пунктам, но я хотел бы оставить за собой одно право.

— Вы про пистолет в вашей сумке? — неожиданно-спокойно спросил тот.

— Про него.

Райнер задумчиво потер подбородок.

— Я вас понимаю, Гор. Давайте подведем это под пункт «невозможность выполнения своих обязанностей в случае тяжелой болезни». Вы в своем праве.

— У вас разрешили эвтаназию? — попытался пошутить Игорь.

— Нет. Но я тоже человек. И мужчина. Только, Гор, у меня к вам встречная просьба. Или нег — информация к размышлению. Я и госпожа Ларсен продолжаем искать способ вылечить вас. И с каждым днем решение проблемы все ближе. Гор… не торопитесь.

Вспомнились задорные искорки в глазах Элен. Сероглазый карапуз, носящий его имя. И монетки, брошенные в Мичиган два года назад.

Чтобы вернуться.

— Мне есть, ради чего жить. И незачем торопиться. Дайте, пожалуйста, ручку, мистер Райнер. Где именно нужно подписать?

…Далеко-далеко в Бергене вдруг сама собой упала со стола и разбилась маленькая кофейная чашка. Ингрид Ларсен бережно собрала с пола фарфоровые осколки и тихо сказала по-русски:

— На счастье.

…— Маард, а давай я время остановлю?

Открывать глаза не хотелось. Чуть влажные пальчики бережно поглаживали его грудь, и каждое касание хотелось запечатлеть в памяти. Тильда лежала рядом, прижавшись к боку теплым мягким животом, задумчиво водила рукой по телу.

— Я тут подумала… Время — оно относительно. Его нет в часах. Это не оно там тикает. Оно не измеряется так, как его хотят мерить. Секунды, минуты, часы — это все искусственное, людьми придуманное. Зачем? Может, для меры поступка. Или для оправдания. А время… Оно разумное, своенравное… — девушка монотонно мурлыкала, а Маард слушал, слушал… — С ним иногда можно договариваться. Оно слушает. Потому что весь мир живой, да… и оно в мире… И если мы с тобой очень-очень попросим…

— Будем жить вечно, — серьезно сказал он и поцеловал рыжую в макушку. — Я-дракон и моя Тильда, которая пахнет детским мылом.

— Я не хочу вечно. Я хочу… пусть мало, но рядом с тобой, — сказала девушка тихо.

Тиль села, склонилась над Маардом — растрепанная, розовощекая, с сияющими глазами. Хотелось запомнить ее такой. Теплые обветренные губы коснулись ключицы, шершавый язычок провел дорожку к шее. Секунда — и Тильда уже бережно целует его в угол рта.

— Ты так интересно улыбаешься… Можно еще? Я тебя запоминаю, родной. Вкус, запах, улыбку, прикосновения. Я все это спрячу глубоко-глубоко, чтобы никто не отобрал, чтобы навсегда со мной…

— Маленькая…

— Я утомила тебя, наверное?

Он усмехнулся, покачал головой.

— Ты меня живым делаешь. Спасибо тебе.

Она поджала губы, как обиженный ребенок.