Артем Каменистый - Девятый

Прав я был в своих подозрениях - Зеленый вовсе не попугай. Орел он. Только мелкий.

Нож вернулся за голенище, вместо него вытаскиваю болт.

Последний…

Рыцарь размахивается топором на длинной рукояти - отводит его в сторону. Будто косой работать собрался… меня скосить…

Помолиться не успеваю - нет времени. Даже прижать приклад к плечу уже не успеваю - вскидываю оружие будто пистолет. Толчок в руку, болт с отрывистым лязгом проламывает пластину забрала, оставив снаружи лишь кончик оперения. Всадник не успел ударить - только что выпрямлялся натянутой струной, был напряжен, и вдруг расслабился, превратился в кисельную фигуру. Безвольные руки разлетаются в стороны - топор кувырком летит на землю. Сейчас и сам туда же отправится - это все.

Увидеть окончания я не успел - страшный, непереносимо болезненный удар в спину швырнул меня на траву. На остатках адреналинового запаса ухитрился вскочить, развернуться, одновременно выхватывая меч. Так и есть - недобитый коротышка стоит в двух шагах, уже опуская свой двуручный кладенец для нового сокрушительного удара.

Мечи скрестились с такой силой, что едва удержал рукоять. Все же выдержал - отбил. В спине дыра - похоже, серьезная, - с ногой тоже нелады - подворачивается. Не выдержать мне долгого боя - кровью раньше изойду при любом раскладе. Шаг вперед, стремительный выпад - в отчаянной попытке пытаюсь вбить лезвие в щель забрала. Ставлю все на один удар.

Не получилось…

Тварь просто подставляет под меч бронированный лоб, чуть присев, жестко чиркает мне по груди и почти тут же, без замаха вбивает под дых латный кулак сломанной правой руки.

Я и в лучшие дни боксерской юности бил слабее… причем не сломанной…

Растягиваюсь плашмя, несмотря на нестерпимую боль, неуклюже бью с земли, не сразу поняв, что нечем - потерял меч при падении.

Все, Дан, для тебя бой окончен…

Опять удар в грудь - тяжелый боевой сапог придавил к земле, чуть выше упирается острие меча. Черный шлем наклоняется, за щелью забрала угадываются ненавистные змеиные глазки.

- Кто вы?! Отвечай!

Голос спокойно-равнодушный, тоскливый, как у Йены был… без эмоций. Тварь разговаривает - ей что-то надо от меня узнать, причем срочно: даже от боя отвлеклась. Обойдется… некогда мне с ней разговаривать - мне Зеленого выручать надо.

Под спиной мокро от дождевой влаги и крови - моей крови. Тянусь к голенищу - за ним притаился мой последний шанс.

- Кто вы? Откуда приходите?! Почему возле вас мы теряем силу?! Как вы это делаете?! Отвечай! Ты умираешь! Отвечай, или умрешь очень болезненно! Я еще могу спасти твою жизнь, но мне нужны ответы! Отвечай! - острие меча вдавливает стальную ткань кольчуги в мясо, заставляет проволочные кольца раскрываться.

Боль такая, что не сдерживаю стона, кашляю кровью. Сейчас, эсэсовец… я тебе отвечу… Так отвечу, что тебе в любой опере рады будут - ведь голос у кастратов будто сахарный…

Подаюсь к врагу, сам насаживая себя на меч. Ерунда - хуже уже не будет. Пах не защищен - всаднику его беречь вообще ни к чему. А нож хороший, и ударил я на совесть - по рукоять вошел.

Теперь кричит тварь, отшатывается, с воем сгибается, падает на колени, прижимая руки к ране. Пытается латными перчатками приласкать свои пострадавшие висюльки.

Поднимаю свой меч, вскакиваю почти резво - будто не изранен со всех сторон. Перерожденный внезапно умолкает, поднимает левую руку, расстегивает завязку шлема. Правая, поломанная, дергается, пытается помешать своей напарнице. Крепко гадине досталось - сама с собой уже дерется…

Левая побеждает - шлем отлетает в сторону. Мертвенно-бледное лицо мальчишки: одна половина лица застыла безжизненной маской, вторая гримасничает, скалится, щурится от ненавистного солнца. И голос: невнятный, отрывистый, не похож на прежний. Не спокойный, и не требовательно-равнодушный - умоляющий, срывающийся:

- Убей! Убей! Убей! Давай же! Быстрее!!! Я не могу!…

У меня получилось… у меня сегодня вообще все получается. Почти все…

С одного удара.

Обезглавленное тело завалилось набок. Я, попытавшись развернуться, упал рядом - земля внезапно коварно вывернулась из-под ног, ударив в спину. Похоже, на палаческую работу последние силы ушли: остатка с трудом хватило перевернуться на живот, а потом - все, конечная остановка. Попытка ползти не привела ни к чему - лишь ногти ломаю о землю.

Да и зачем ползти - я ведь не представляю уже, в какой стороне остался подбитый Зеленый. Лучше полежу… отдохну… Кровь уходит, но это не повод к суете - все равно остановить не смогу…

Убаюканный, почти полностью отключился - грубое вмешательство помешало. Сильные руки легко переворачивают назад на спину. Сволочи, я же теперь вообще ползти не смогу в таком положении! Даже теоретически!

Издали доносятся голоса. Арисат и епископ. Голоса путаются, сливаются, уже не понимаю, кто из них и когда говорит.

- Дан! Сэр страж! Вы слышите?! Лежите спокойно, не шевелитесь! Вы сильно ранены, все вокруг в крови! Сейчас лекарка будет - потерпите!

Я же вроде и так бревно бревном - далось им мое шевеление… Или все же ухитряюсь дергаться? А я-то думал, что лишь в мечтах ползу…

- Дан, все уже! Мы победили! Солдаты вышли из крепости, помогли! Увидели тварей из Мальрока, увидели, как мы на переправе мелких рубили! Поняли, что мы свои! Вы же убили наследника! Того самого - с которого все началось! Наследника Мальрока! Как голову ему снесли, так твари и сникли сразу! Очень их это огорчило! А солдаты, наоборот, осмелели - ворота открыли! Сэр Дан, вы - лучший страж! Самого главного! Сразу! Как же ловко! Вон! Смотрите! В овраге добивают черных! Мы бы и сами, да только коня подо мной убили… Наших всего ничего осталось - всех посшибали… Твари!… Я о мальрокцах, а не о солдатах!

Не вижу - и не хочу видеть. Мне уже все равно… Ну да ладно: значит, прощу этих гадов - пусть выходят из-за своих стен без опаски. Не трону…

- Арисат, тут не поможет лекарка. В нем крови почти не осталось, и легкое пробито. И спина плохая очень. Какие удары… кольчугу будто тряпку порвало…

- И что?! Что делать?!

- Арисат, он ведь страж. Он должен выстоять…

- Ты думаешь… А если… Нет! Ты что! Это же погибель души верная!

- Арисат, он - страж. Они первые, кто научился это использовать, - от них пошло все. На них не действует. Они ведь не зря в погани ничего не опасаются - не пристает тьма к ним.

- Нельзя на такое идти - вдруг не так все у них. Лучше смерть…

- Ты жалеешь его?

- Я?! Черное сердце сэру стражу принадлежит - чего мне его жалеть! Я Дана жалею!

- А давай его спросим.

Склоняется чье-то лицо, расплывается - сил сфокусировать взгляд нет, да и не хочется даже в мелочах напрягаться…