Ричард Бахман - Худеющий

Молодой парень выскочил из микроавтобуса «Фольксваген» и принялся жонглировать увеличенными копиями булав кегельбана. КАЖДОМУ НУЖНО ВО ЧТО-НИБУДЬ ВЕРИТЬ — было начертано на его рубашке с короткими рукавами. — И СЕЙЧАС Я ВЕРЮ, ЧТО ВЫПЬЮ ЕЩЕ ПИВА. Дети Фэйрвью побежали к нему, словно притянутые магнитом, с радостными криками. Парень играл бицепсами, на груди прыгал огромный крест. Мамаши Фэйрвью торопливо забирали своих детишек и уводили их прочь. Другие матери оказались менее проворными. Ребята постарше направились к цыганским детям, а те прервали свои игры и наблюдали за их приближением. «Горожане», говорили их темные глаза. «Эти городские дети повсюду, куда ни сунься. Мы знаем ваши глаза и прически, знаем, как блестят на солнце скрепы-исправилки на ваших зубах. Мы не знаем, где будем завтра, но знаем, где будете вы. И как вам не надоедают одни и те же лица, одни и те же места? Наверное, потому вы так нас ненавидите».

Билли, Хейди и Линда в тот день были (за два дня до того, как Халлек убьет старую цыганку) всего лишь в четверти мили отсюда. Они расположились пикником на полянке и ждали начала первого концерта духового оркестра в нынешнем сезоне. Большинство народа оказалось здесь по той же причине, что наверняка было известно цыганам.

Линда поднялась, отряхивая сзади свои джинсы «Ливайс», и направилась к жонглирующему цыгану.

— Линда, вернись! — резко окликнула ее Хейди. Ее пальцы ощупывали воротник свитера. Когда она бывала чем-то расстроена, это был ее обычный жест. Халлек предполагал, что она сама не знает за собой такой привычки.

— Мам, ну почему? У них там представление, кажется.

— Потому что они цыгане, — сказала Хейди. — Держись от них подальше. Они все жулики.

Линда посмотрела на мать, потом перевела взгляд на отца. Билли только пожал плечами. На лице дочери он увидел разочарование, а Хейди все теребила воротник свитера, явно чем-то недовольная.

Парень забросил свои булавы обратно в микроавтобус одну за другой. Девушка неземной красоты начала бросать ему одну за другой пять индейских дубинок. Парень принялся жонглировать ими, подбрасывая некоторые вверх из-под мышки и крича при этом: «Хой!»

Пожилой человек в спецовке фирмы «Ошкош» и в клетчатой рубашке раздавал какие-то рекламные листовки. Прекрасная женщина, бросившая молодому жонглеру дубинки, выскочила из фургона с мольбертом. Установила его, и Халлек подумал: «Сейчас выставит какие-нибудь пошлые морские пейзажи, возможно, еще фотографии президента Кеннеди». Однако вместо картин она установила на подставке мишень. Кто-то из фургона кинул ей рогатку.

— Джина! — крикнул ей жонглер, подбрасывая индейские дубинки, и широко улыбнулся красавице, обнаружив отсутствие нескольких передних зубов. Линда вдруг решительно села на траву. Ее понятие мужской красоты формировалось извечными программами ТВ. Красота молодого цыгана погасла в один миг. Хейди перестала ощупывать воротник свитера.

Девушка бросила рогатку парню, а он бросил одну дубинку и, не меняя темпа, заменил ее рогаткой. Халлек тогда подумал: «невозможный трюк». Парень сделал пару-тройку кругов, потом перебросил ей рогатку обратно и ухитрился успеть поднять дубинку, пока остальные кувыркались в воздухе. Послышались разрозненные аплодисменты. Кое-кто из местных улыбался, Билли тоже поймал себя на этом. Но остальные смотрели настороженно.

Девушка отбежала от мишени, извлекла из нагрудного кармашка шарики от подшипников и стрельнула из рогатки три раза подряд в самый центр мишени — плоп, плоп, плоп. Никто из цыган ничего не продавал. Это было совершенно очевидно. Не было здесь и гадающих на картах.

Тем не менее полицейский автомобиль Фэйрвью вскоре прибыл, и из него вышли двое полицейских. Один был Хопли — начальник полиции, мужчина лет сорока, несколько грубовато красивый. Цыганская активность несколько сбавила темп, еще некоторые мамаши воспользовались этим, чтобы увести своих завороженных детей. Дети постарше протестовали, а малыши заплакали, когда их утаскивали прочь со зрелища.

Хопли начал обсуждать с молодым жонглером факты текущей жизни (дубинки, раскрашенные в синий и красные цвета, были рассыпаны по траве). К их беседе присоединился и пожилой цыган в спецовке. Он что-то сказал, и Хопли покачал головой. Заговорил, сильно жестикулируя, жонглер. Он подошел к патрульному полицейскому, сопровождавшему Хопли. Вся эта картина была до боли знакома, и Халлек вспомнил: типичная разборка игроков на матче бейсбола.

Цыган в спецовке взял жонглера за руку и потянул его на пару шагов назад, при этом выглядел, как школьный наставник, разнимающий «горячие головы». Парень сказал что-то еще, и Хопли снова покачал головой. Тогда он начал что-то выкрикивать, но до Билли доносились только голоса.

— Мам, а что там происходит? — спросила Линда, явно заинтригованная.

— Ничего особенного, — ответила Хейди. Она вдруг начала собирать и укладывать вещи. — Вы закончили есть?

— Да, спасибо. Пап, может, ты знаешь — чего это там?

У него на языке вертелось: «Ты наблюдаешь классическую сцену, Линда. Происходит Изгнание Непрошенных». Но глаза Хейди были строго нацелены на его лицо, губы плотно сжаты, — совершенно очевидно, она считала, что здесь не место для грубых шуток.

— Не очень сам понимаю, — ответил он. — Просто различие во мнениях.

«Ничего особенного» было ближе к истине: собак ни на кого не спустили, резиновыми дубинками не махали, и «воронок» с решетками на окнах не припарковывался поблизости. Театральным жестом парень высвободил руку из пальцев «наставника», быстро собрал индейские дубинки и снова принялся жонглировать ими. Но от гнева рефлексы подводили, и представление получилось на сей раз убогим. Две дубинки упали почти немедленно, причем одна стукнула его по ноге. Некоторые из детей засмеялись.

Второй полицейский нетерпеливо направился было к упрямому парню, но Хопли удержал его. Потом Хопли прислонился к дереву, сунул большие пальцы за широкий пояс и уставился куда-то в пустоту. Он сказал что-то другому полицейскому. Тот с готовностью вытащил записную книжку из кармана брюк, лизнул палец, перелистал ее и направился к ближайшей машине — дряхлому «Кадиллаку-купе» начала шестидесятых годов. Что-то старательно писал, потом перешел к фургону «фольксвагена» — микроавтобусу.

Цыган подошел к Хопли и начал что-то торопливо говорить. Хопли пожал плечами и отвернулся. Патрульный полицейский перешел к старому «Форду-универсалу». Цыган оставил Хопли и подошел к молодому парню. Что-то ему доказывал, размахивая руками в теплом весеннем воздухе. Билли Халлек начал терять интерес и отвел взгляд от цыган, которые совершили ошибку, остановившись в Фэйрвью по пути из ниоткуда в никуда.