Вера Головачёва - Пернатый беспредел

А через минуту перед широко раскрытыми глазами кошки предстала прекрасная дама. Вся она была закутана в белое, воздушное покрывло, украшенное легкими, пуховыми перышками. Покрывало колоколом стояло вокруг дамы, не давая возможности рассмотреть ее фигуру, но зато выгодно подчеркивая прекрасное, с классическими чертами, лицо.

Да, женщина была прекрасна. Это был тот тип лица, которое не нуждается ни в ухищрениях визажистов, ни в стараниях косметологов. Только ярко-желтые, горящие злобой глаза не давали поддаться очарованию ее облика, да какой-то нелепый розовый кокошник не делал чести ее вкусу.

Леггорна, а это была, конечно, она, медленно подплыла к дивану, на котором спала девочка. Сначала она просто пристально разглядывала ее. Потом прекрасные глаза стали терять свою изысканную форму и становиться до обидного круглыми. Белки куда-то исчезли, а желтая радужная оболочка засветилась пронзительным, каким-то внутренним светом, освещая лицо спящей Лидочки.

Ровный, классической формы нос потерял очертания, вытянулся, загнулся вниз и наконец превратился в уродливый, неприятного желтого цвета клюв.

Из складок одеяния показались кривые, грязные когти. Они венчали желтые, все в отвратительных буграх трехпалые лапы. Уже далеко не прекрасная Леггорна оперлась своими жуткими лапами о край дивана. На несколько секунд круглые глаза затянулись мутной пленкой. Видимо, демоница пыталась сосредоточиться.

Наконец, она решилась. Ядовито-желтый свет опять озарил лицо жертвы, мерзкий клюв приоткрылся, уродливые лапы с острыми когтями поднялись и застыли на уровне лица внучки ненавистной демонице белой ведьмы.

Истошный кошачий вопль заставил подпрыгнуть на своей кровати крепко спящего Костика. Мальчик, внутренне готовый к бою, прислушался. В комнате сестры явно было не все в порядке. Незнакомое ранее грозное рычание Пери, хлопанье огромных крыльев, другие, непохожие не на что звуки не давали времени на размышления.

Захватив теннисную ракетку, кстати попавшуюся под руку, мальчик бросился на помощь сестре. Из под двери ее комнаты бил ядовитый, желтый свет. Костя схватился за скобку дверной ручки и тут же со стоном отдернул руку. Железо оказалось раскаленным, как утюг.

Не долго думая, Костик просунул в скобку ручку так кстати подвернувшейся теннисной ракетки и, взявшись руками за ее концы, потянул дверь на себя. Она нехотя поддалась. От картины, открывшейся его глазам, мальчик слегка оторопел.

На постели сестры находилось что-то бесформенное, накрытое одеялом. По комнате металось огромное белое нечто. Это нечто напоминало и человека, и птицу одновременно. Оно хлопало крыльями, судорожно хватало воздух широко раскрытым желтым клювом и отчаянно пыталось отцепить орущий диким голосом черно-белый комок от своей спины. Но комок этот и сам, кажется, не мог отцепиться.

Пери, а это она вцепилась в спину Леггорны, с котеночного возраста не научилась контролировать запуск и выпуск своих когтей. Поэтому вполне миролюбивая кошка частенько оставляла тонкие царапины на руках своей хозяйки и других членов семьи, безрассудно решивших поиграть с ней. Постоянно приходилось девочке спасать свою любимицу, зависшую на настенном ковре или отцеплять ее острые коготки от пушистого ворса паласа.

Сейчас, похоже, ситуация повторилась. Но «зависла» кошка не на безопасном ворсе ковра, а на балахоне свирепой и мстительной демоницы. Желтые глаза Леггорны метали молнии и в буквальном, и в переносном смысле. Они одновременно горели огнем ненависти и посылали пучки ослепительного света.

Костик наконец-то пришел в себя, размахнулся, дождался, когда демоница приблизиться и изо всех сил ударил ее по голове своим отнюдь не боевым орудием. Свет ядовито-желтых глаз на мгновение ослепили его, а ракетка прошла сквозь тело Леггорны, не причинив ей никакого вреда.

Но это не остановило отважного мальчика. Снова и снова делал он выпады, подражая мушкетерам, наносил удары в стиле дамы, выбивающей ковер, крутил теннисной ракеткой как заправский ниндзя нунчаками. И все бесполезно. Его усилия не приносили никакого вреда страшной женщине, мечущейся по комнате.

Дважды она подлетала к окну, складывала ладони вместе и словно пыталась нырнуть в неподвижно стоящего на подоконнике воробья. Но у нее это не получалось. Она только падала на пол, каждый раз звонко клацая челюстью о подоконник.

Когда она упала в третий раз, Костик успел подбежать к ней и с размаху опустить ракетку в копошащуюся на полу белую массу из кисеи и и перьев. Он вложил столько силы в удар, что не удержался и упал прямо в складки белоснежной материи. Ничего не смягчило его падения, и мальчик пребольно ударился об пол. Последнее, что он увидел, были круглые, лишенные всякой мысли глаза и острый крючковатый клюв. Вдруг голову его словно стянуло широким металлическим обручем, руки и ноги придавила многотонная тяжесть, грудная клетка никак не желала приподняться, чтобы вдохнуть немного живительного воздуха. «У какой-то птицы я уже видел такие глаза», – подумал мальчик, теряя сознание.

Демоница встала. Теперь уже никто не мешал ей, кроме этой мерзкой кошки, вцепившейся в ее балахон. Она подошла к столу, схватила когтистой лапой большие ножницы и, с трудом полуобернувшись, занесла их над отчаянно пытавшейся отцепиться от нее Пери.

Теннисная ракетка, вовремя подхваченная чьей-то рукой, прошла через демоницу насквозь и попала прямо в кошку, лихо отфутболив ее в угол. Освобожденная от когтей Пери, полуптица-полуженщина издала непонятный резкий возглас, сложила ладони вместе и, на лету уменьшаясь, заскочила в тело воробья. Птица тут же ожила, вспорхнула и исчезла в темноте ночи.

Дверь открылась, и в комнату зашла заспанная мама.

– Что за грохот ты устроила среди ночи? – недовольным голосом спросила она.

– Это все Пери, – со слезами в голосе ответила Лида, – я уже уснула, а ей вздумалось «погонять домового».

У кошки с детства наблюдались неожиданные ночные вспышки игривости. Иногда, когда все домочадцы видели уже третий сон, Пери начинала носиться по дому, сшибая стулья, стоящие на ее пути, врезаясь в стены и вскарабкиваясь по настенным коврам до самого потолка.

Старушка-соседка по коммуналке компетентным тоном поставила диагноз: просто кошка подружилась с домовым и по ночам, когда люди не мешают, играет с ним в догонялки. Бабушка не велела ругать Пери, так как дружба кошки и домового – прекрасная примета. Она гласит, что домовому в этом доме нравиться, и он будет покровительствовать семье, живущей в нем.

Объяснение устроило и детей, и взрослых. Детям оно показалось забавным, папа снисходительно усмехнулся, а мама, не показывая вида, поверила. Да и какая из хранительниц домашнего очага не захочет поверить, что кто-то свыше (или сниже?) помогает ей?