Лорел Гамильтон - Голубая луна

— Анита, Анита, поворот!

Я моргнула и ударила по тормозам, отчего всех бросило вперед. Только я была пристегнута. Обычно я напоминаю всем, чтобы пристегнулись. Небрежна я сегодня.

Джейсон отделил себя от приборной доски, залез снова на сиденье и спросил:

— Что с тобой?

Я медленно подала фургон назад.

— Ничего.

— Врешь.

Я сдавала назад, пока не увидела белый знак: «Грин-Вэлли-Хауз». Вообще-то в конце проселочной дороги найти дом, имеющий имя, — это несколько неожиданно, но что есть, то есть. Если дорога не мощеная, еще не значит, что у людей нет стиля или хотя бы претензий. Иногда очень трудно указать разницу.

Дорога стала гравийной. Гравий стучал по днищу фургона даже при скорости меньше двадцати миль в час. Я еще сбросила газ. Роксана знала этот дом — она выросла вместе с сыном старика Грина. Они были лучшими друзьями, пока гормоны не взяли свое и он не стал пытаться поиграть с ней в мальчика и девочку. Но дом она знала. На полпути должна быть поляна, где можно будет оставить фургон.

Поляна оказалась именно там, где и ожидалось. Я съехала в бурьян. Стебли шелестели по металлу, хлестали по шинам. Черный фургон, припаркованный среди деревьев, был практически невидим. И несколько заклинен. Быстро его не вывести. Конечно, я не планировала, что нам придется к нему бежать. Моей главной задачей было вытащить Дэниела и Шарлотту как можно более невредимыми. Отсутствие других приоритетов очень упрощало задачу. Вывести заложников, потом перебить всех, кто останется. Проще простого.

Отчасти я надеялась, что Ричард успеет сюда к штурму, отчасти надеялась, что нет. Во-первых, я не знала точно, как он воспримет известия о своей семье. Во-вторых, не знала, как он воспримет мой план. А спорить мне не хотелось. Я дорого заплатила, чтобы сюда добраться, и играть будем, как я захочу.

Кто-то тронул меня за руку, и я так вздрогнула, что не сразу смогла заговорить. Сердце забилось в глотке, и я не сразу продохнула.

— Анита, это я, Джейсон. Как ты?

Пассажирская дверь была отперта, и Патрика не было видно. Я услышала, как кто-то шевелится возле моей стороны фургона. Натэниел. Он чуть постучал в стекло, и я его опустила.

— Сзади все вышли, — сказал он.

Я кивнула.

— Дай нам пару минут, — попросил Джейсон.

Натэниел отошел, не говоря больше ни слова. Он отлично выполнял приказы.

— Анита, давай поговорим.

— Не о чем, — ответила я.

— Ты таращишься в пространство по нескольку минут подряд. Тебя просто здесь нет. А ты нам нужна для этой работы. Нужна Дэниелу и миссис Зееман.

Моя голова машинально повернулась к Джейсону, и я злобно на него глянула.

— Я сделала для них сегодня все, что могла. Я куда больше сделала, чем могла.

— Пока они не спасены, работа не окончена.

— Я знаю. Ты что, думаешь, я этого не знаю? Если мы их не вытащим живыми, то все было зря, что я сделала.

— И что же ты такое сделала? — спросил он.

Я покачала головой:

— Ты сам видел.

— Я помогал его держать.

— Мне очень жаль.

Джейсон положил руки мне на плечи и слегка встряхнул:

— Черт побери, Анита, возьми себя в руки! Не похоже на тебя барахтаться в собственном ужасе. Ты отличный солдат. Ты убиваешь и идешь дальше, как это и надо.

Я оттолкнула его:

— Джейсон, я пытала человека. Я превратила его в извивающуюся на полу тварь, хнычущую от ужаса и боли. И мне хотелось это делать. Я хотела, чтобы ему было больно, за то, что сделали они с Шарлоттой и Дэниелом. — Я тряхнула головой. — Я сегодня сделаю свою работу, но ты уж меня прости, если мне тяжелее будет, чем обычно. Уж прости меня, что я все-таки не сверхчеловек.

— Не сверхчеловек? — воскликнул Джейсон, прижав кулаки к щекам и изобразив изумление. — Ты все эти три года мне лгала!

Я не могла не улыбнуться, а улыбаться мне как раз и не хотелось.

— Прекрати.

— Что прекратить? Тебя веселить? Или жизнь должна прекратиться, потому что ты сотворила нечто ужасное? Так я тебе скажу по-настоящему страшную правду, Анита. Что бы ты ни делала, как бы ты потом ни переживала, жизнь продолжается. Ей глубоко плевать, что ты страдаешь, или расстраиваешься, или болеешь, или мучаешься. Жизнь продолжается, и тебе надо ее продолжать, а не садиться посреди дороги и предаваться жалости к самой себе. А я что-то не вижу, чтобы ты ее продолжала.

— Я не чувствую к себе жалости.

— Ты не из-за Томпсона переживаешь. Ты переживаешь из-за того, что сделала такое с Томпсоном, а угрызений совести не чувствуешь. Сам он тебе до лампочки. Ты хнычешь и скрежещешь зубами, думая, какое ты чудовище. Этого я от Ричарда нахлебался по горло, и от тебя не хочу. Так что соберись. Есть люди, которых мы должны спасти.

Я посмотрела на него:

— Знаешь, что мне на самом деле не дает покоя?

— Нет. Что?

— Я не переживаю, что резала Томпсона. Я думаю, он это заслужил.

— Заслужил, — подтвердил Джейсон.

— Никто не заслуживает пытки, Джейсон. Никто не заслуживает того, что сделали мы — что сделала я — с Томпсоном. Вот что все время сверлит в моем мозгу. Все говорят, что я должна об этом сожалеть, ужасаться. Что это должно было сломать меня. Но знаешь что?

— Что?

— Оно меня не сломает, потому что сейчас я жалею только об одном: мне не хватило духу отрезать ему хрен и подарить матушке Ричарда как сувенир. Убить его, даже пытать его — этого было мало. Зееманы — они как эти Уолтоны. И подумать, что кто-то мог прийти и вот так все испохабить, навеки — это настолько меня злит, настолько, что я только одно могу: убить их всех. Всех. И без малейших сожалений. — Я посмотрела на его лицо в темноте. — О чем-то надо сожалеть, Джейсон. Я могла убить и не моргнуть глазом. Теперь я могу пытать и об этом не сожалеть. Я стала монстром, но если это поможет спасти семью Ричарда, я счастлива им быть.

— Теперь лучше? — спросил Джейсон.

— Ага. Я стала чудовищем, но ради достойной причины.

— Чтобы спасти маму Ричарда, я готов на куда худшее, чем просто отрезать кому-то пальцы, — сказал Джейсон.

— И я тоже.

— Так пойдем и займемся делом, — предложил он.

Мы вышли из фургона и пошли заниматься делом.

Все исчезли в лесу, как камни, брошенные втемную воду. Даже Бен, несущий Роксану, пропал. Я шла по лесу медленнее, более человеческим темпом. Натэниел держался возле меня как хорошо обученная собака. Я почти желала, чтобы он ушел с остальными. Его общество меня не успокаивало, потому что он, хотя и с отличным телом, и леопард-оборотень, но не знаю, взяла бы я его с собой в драку.

Он притаился возле меня и взял меня за рукав, потянув вниз. Я присела возле него с пистолетом наготове. Он показал направо, и я услышала: кто-то пробирается через подлесок. Не из наших.