Сергей ГОРОДНИКОВ - ТАЙНА НАДГРОБИЯ

— Думал, ты спишь, — тихо сказал Влад, не скрывая отчуждённости к происходящему, увлекающему к неизвестности помимо его воли.

— Надо было расслабиться, продумать детали предстоящей работы, — спокойно отозвался личиноголовый.

Влад отложил сумку с ещё сырой, чуть пахнущей рекой одеждой, подвинулся ближе к голосу. Наклонился и без вводной болтовни поделился тем, что вызывало у него вопросы.

— Ладно. Ты не хочешь отвечать, кто этот похожий на меня курьер и почему меня вызвали телеграммой в аэропорт. Даже если ты мне сейчас расскажешь, я уже не поверю сказанному или поверю наполовину. Ты член какой-то организации, значит, обязан скрывать от меня ваши оперативные дела. Но я пытаюсь разобраться… И не могу связать концы с концами. Чего ж вы хотите?

— Я объяснял, — поскучнев, сказал личиноголовый, как будто смирялся с жужжанием назойливой мухи. — Мы не должны позволить, чтобы было потревожено захоронение.

— Я так и не понял, чего вы хотите, — жёстче настаивал Влад. — Вы втянули меня в свою игру и держите за глупую марионетку. Вы действуете здесь, — он ткнул указательным пальцем вниз и нечаянно стукнул по ящику, — в этом городе способами, мягко говоря, на грани военных. А ты хочешь меня уверить, это из-за захороненной где-то в монгольских степях золотой плиты.

Судя по звукам, личиноголовый в кромешной темноте поднялся с мешка, свернул его, затем сел рядом с Владом на ящик.

— Что ты знаешь о параллельных мирах? — сказал он вдруг с тихой серьёзностью.

Влад скорее почувствовал, чем понял, что с ним наконец-то заговорили откровенно, может быть, слишком откровенно, вызывающе откровенно. И растерялся.

— Ну... — пробормотал он. Затем признался: — Ты придаёшь этому особый смысл… Не хочу выглядеть глупо… Если честно? Это слишком умозрительная гипотеза.

— А если они есть? И соприкасаются с нашим миром в некоторых точках земли?

Влад опешил.

— Ты хочешь сказать... то место и есть такая точка? — проговорил он неуверенно, как студент, только на экзамене услышавший о теме, по которой должен ответить.

— Вот именно.

Машина стала затормаживать, потом осторожно съехала с дороги, её встряхнуло, заболтало, и Влад умолк, стараясь понять, конец ли это пути. Однако «Газель» не остановилась, выровнялась и поехала по грунтовой колее. Скорость прибавлялась, но стала заметно меньшей, чем была на асфальтовом покрытии.

— Что ты можешь этому возразить? — спросил личиноголовый, когда стало возможным вернуться к разговору. Влад не находил, что сказать, и он продолжил: — А если такие миры существуют? Соприкасаются с нашим и оказываются источниками выплеска энергии своего собственного порядка, который мы воспринимаем, как демонический хаос, как выход из преисподней сонма злых духов.

Говорилось об этом с такой спокойной убеждённостью, начитанностью, что Владу почудилось, он слушает в кромешной тьме нездоровый бред, который передавался, как вирусная болезнь, заражал и его, залезал в мозги, нагло расталкивал привычные представления и устраивался в его голове так, как этому бреду было удобней. Он начал догадываться, как сходят с ума. Он мотнул головой, пытаясь вытряхнуть из головы пробуждаемую смутную веру в рассказ личиноголового.

— И что? — выговорил он громче и с натянутой ухмылкой. — Чингиз-хан представитель этого параллельного мира хаоса?

— Почему нет? — тихо возразил личиноголовый, возвращая его к доверительному настроению тайны исповеди. — Посмотри на вещи не предвзято. Ближние сообщники хана постаралось окружить необычной, исключительной таинственностью место погребения того, кто был олицетворением их законного права на власть. Почему? Им выгодней было создать величественный мавзолей, средоточие поклонения неслыханному после Александра Македонского Завоевателю. Разве не возникает подозрение, даже они трепетали перед ним, воспринимали его представителем чуждого мира? А если золотая многотонная плита с какими-то знаками, которые мы воспринимаем за магические, за сделанные безвестными магами и шаманами, закрыла точку соприкосновения миров. Готовы ли мы сейчас, в наши тревожные, неустойчивые и опасные ядерным оружием времена справиться с периодическим выплеском хаоса, если она будет выкопана из данного места и украдена?

Влад сухо сглотнул и не узнал собственного глухого голоса.

— И ты в это веришь?

— Вопрос не о вере. О вероятности такого события. Даже нынешняя, со всеми её знаниями наука не в состоянии такую вероятность отвергнуть. Пусть есть всего один шанс на миллиард, на миллиард миллиардов за то, что подобное может произойти. И уже оправдана любая борьба против тех, кто намерен разрыть погребение. Ведь предупреждение было о чудовищной по разрушительной силе войне, которая охватит весь мир.

Владу больше нечего было возразить. Возражения оказались смяты и рассеяны, как разбитое наголову войско. Нужно было время, чтобы собрать новые. Но стоило ли их собирать?

— Хорошо, — сказал он нетвёрдым голосом, и каждое слово давалось ему, как беспробудному пьянице. — Я с вами.

— Я был в этом уверен, — отозвался личиноголовый почти шопотом..

Они замолчали, но по разным причинам, и молчание продлилось, пока машина не остановилась.

Слабо лязгнул засов, и створки фургона открылись. После темноты внутри фургона, ночь снаружи показалась светлой, как в ясное полнолуние. Позади отчётливо тянулась просёлочная дорога с оседающим облаком белесой пыли, справа от неё насторожилась стена леса с курчавыми шапками деревьев, а слева вальяжно раскинулось просторное поле, которое продолжалось за покатым холмом, словно за горбом спящего великана. От поля распространялся дурманящий запах свежескошенного разнотравья. Влад спрыгнул на землю и в двух десятках шагов впереди и слева от "ГАЗели" сразу увидел то, что во времена завоеваний монголов показалось бы огромной металлической стрекозой. От неожиданности он замер, однако перестал удивляться таким поворотам событий. На первый взгляд небольшой вертолёт был заброшенным. Приглядевшись, он различил за стеклом шевеление, там, будто спросонья, закопошился мужчина, надевал на голову лётный шлем, затем клацнула отодвигаемая вбок дверца.

Щелчки стальных замковых задвижек на ящике внутри фургона отвлекли Влада от осмотра вертолёта. Не включая фонаря, личиноголовый раскрыл крышку ящика и на ощупь, словно он и в темноте прекрасно знал, что и как было упаковано, сначала достал из него, передал Стасу чёрный капроновый мешок с необременительным грузом. Потом вытянул и осторожнее опустил на пол кузова длинную сумку. Расстегнул молнию, убедился, что в ней были стрелковое оружие и запасные рожки с патронами, что-то ещё под ними, после чего застегнул сумку, завязал её ручки концом мотка капроновой верёвки. Спрыгнув на дорогу, эту сумку он подхватил сам и за понёсшим мешок Стасом зашагал прямо к вертолёту. Влад безмолвным сообщником волей-неволей последовал за ними и последним забрался в брюхо винтокрылой машины.