Неряха - Арон Борегар

к Сандре, я знала, что не могу зацикливаться на этом, иначе я погибну. Как я могла превратиться из жертвы в победителя? Я не могла позволить ему насиловать меня до тех пор, пока я не стану достаточно мягкой и уязвленной, чтобы превратиться в мясные консервы. Я должна была остановить его.

Пока я размышляла, на экране появилась кнопка воспроизведения. Должно быть, запись закончилась. Я открыла кассету и с удивлением увидела, что это не обычная кассета, а классическая кассета для влюбленных. Такую кассету можно подарить девушке, в которую ты влюблен, чтобы она узнала о тебе больше через музыку, которую ты слушаешь.

На этикетке черными чернилами было написано: "Микс Бобби Бодасиусa". Мне стало грустно от мысли, что Бобби больше никогда не увидит свою девушку и, надеюсь, никогда не узнает о том, что с ней произошло. Я перевернула кассету, гадая, что будет дальше. Это был король поп-музыки Майкл Джексон, поющий под прохладный, чистый, волнистый саундтрек "Beat It". На кассете были еще послания, адресованные мне.

Побеждай, я буду...

Я восприняла эту песню и буквально, и фигурально. Фигурально в том смысле, что я хотелa побить его, побить этого больного урода, побить Неряху. Буквально - в том смысле, что для этого я должна была использовать то, что было вокруг меня, а вокруг меня были только трупы. Поэтому я начала делать то, что велел мне Эм-Джей.

Включая песни на кассете, я перетаскивала каждый труп, пока он не оказывался в пределах досягаемости. Я смотрела в их мертвые глаза и слушала команды Эм-Джея. В его словах было столько смысла, как будто он написал песню именно для этого момента.

Я сделала то, что мне было сказано, и взялась за тяжелую цепь, служившую мне поводком. Я сфокусировала взгляд на женщине, которая была не намного старше меня. Выглядело это так, как будто Неряха ударил молотком по ее черепу. Часть черепа отсутствовала, а узловатая мозговая ткань расплылась по животу мертвой блондинки-подростка. Ее рот был открыт, и зловещее выражение ужаса с уродливой законченностью манипулировало ее лицевыми мышцами, к счастью, обнажив для меня зубы.

Майкл зарычал в моих ушах, когда я откинула толстый металл назад. Я ничего не почувствовала, когда нацелилась и всадила ей в измученное лицо железяку. Несколько столбиков эмали, испачканных кофе и никотином, разлетелись вдребезги. Некоторые вытекли из ее рта, другие остались в нем. Я нанесла еще несколько мощных ударов, пока она не стала напоминать изображение старого мультипликационного героя после избиения. Когда она улыбалась, ее рот напоминал разбитое пианино.

Я собрал с пола множество выбитых зубов и даже выковырял несколько из ее рта. Ее разбитый рот порезал мне запястье и руку, но это меня не остановило. После того, как ее рот был собран до конца, я перешла к другой, потом еще и еще. Я не переставала уничтожать зубы до тех пор, пока не набралось достаточно, чтобы заполнить обе руки коренными зубами, резцами и клыками. Теперь я создала свою собственную пещеру уродства, страну страданий без улыбки. Счастью в этом сарае все равно не было места.

Этот кощунственный поступок что-то отнял у меня. Теперь я чувствовала себя ближе к нему, и это было ужасно. Он заставил меня опуститься до уровня его отвращения, он проник в меня больше, чем на одну ступень. Но я не могла остановиться на достигнутом, если я хотела вырваться из его отвратительных лап, я должна была играть еще грязнее, чем он...

Я нашла девушку, у которой предплечье было разорвано до кости. Я колотила по кости, казалось, целую вечность. Я снова использовала свою толстую и громоздкую цепь, пока она наконец не лопнула. Я смогла вытащить меньшую из них, так как именно она раскололась. Конец был хорошо зазубрен и остр, как раз для того, о чем я думала.

Я думала обо всем, что мне пришлось пережить до этого момента: о том, что было совершено в отношении меня, и о том, что было совершено в отношении других людей, свидетелем чего мне не пришлось быть. Невыразимое было вписано в мою историю, высечено в моем мозжечке. Невозможно было не видеть этого.

Я подумала о Дэниеле и его "идеальном шторме". Теперь я могла провести множество параллелей со своей жизнью. Лотерея выбора, которая привела меня к заточению в этом угрожающем сарае. Почему я не могла выиграть в американскую лотерею? Вероятно, шансы были бы одинаковыми.

Может быть, этот бездельник-продавец в тот день был слишком пьян и не пришел, тогда бы ничего этого не случилось. Но нет, он каким-то образом добрался до моих ступенек, с наполовину драной сумкой. Даже если бы он и появился, были способы избежать этого. Если бы я не впустила его в дом, ничего бы этого не случилось. Если бы я не взяла его грязную визитку, ничего бы этого не случилось. Если бы я не позвонилa в компанию "Doorway Sales", ничего бы этого не произошло.

Если бы я не вышла за рамки первой недели, о которой мы с Дэниелом договорились, ничего бы этого не было. Если бы я не пошла по безымянному тупику, ничего бы этого не было. Если бы я повернула назад, когда начала уставать от дальних расстояний, ничего бы этого не было. И если бы я не была так голодна до паршивых сорока долбаных долларов, что готова была не обращать внимания на странности Неряхи, ничего этого не было бы. Красные флажки вокруг меня намокли и кровоточили.

Жизнь Дэниела оборвалась в его последний день во Вьетнаме, а моя оборвалась в мой последний день работы по продаже товаров от двери к двери.

На следующее утро он стоял надо мной, сняв брюки, и смотрел, как я сплю. Накануне вечером я пыталась не заснуть, когда почувствовала, что глаза начинают гореть, а голова - падать. Наверное, я отключилась, слушая плеер. Наушники все еще были прикреплены к моим ушам, но из них не доносилась музыка. Неряха был последним человеком, рядом с которым можно было надеяться проснуться.

Дразнить своих жертв - это, видимо, был ритуал, которым он очень гордился перед тем, как напасть на них. Он медленно постукивал по ключам передо мной, пока я лежала беспомощная и обессиленная. Его жалкий член поднимался сквозь