Питер Страуб - Дети Эдгара По

Когда вечером он возвращается с работы, всё хорошо. Они живут в старом доме в пригороде Кливленда и иногда после обеда вместе копаются в огородике на заднем дворе — помидоры, цукини, фасоль, огурцы, — а Фрэнки тут же в грязи возится с лего. А то идут прогуляться по району, и Фрэнки катит впереди на велике, с которого только недавно сняли тренировочные колёса. Они забираются на диван и вместе смотрят мультфильмы, или играют в настольные игры, или рисуют цветными карандашами. Уложив Фрэнки спать, Карен устраивается с книгами за кухонным столом — она учится на медсестру, — а Джин сидит на крыльце, пролистывая журнал или роман и покуривая сигареты, которые он обещал Карен бросить, как только ему стукнет тридцать пять. Сейчас ему тридцать четыре, а Карен двадцать семь, и он всё чаще сознаёт, что не такую жизнь заслужил. Ему невероятно повезло. Счастливчик, как говорит его любимая кассирша в супермаркете. «Счастливого вам дня», — говорит она, когда Джин даёт деньги, а она вручает чек, словно окропляя своим повседневным, неброским блаженством. Джин вспоминает, как много лет назад старая сиделка в больнице держала его за руку и говорила, что молится за него.

Сидя на крыльце в садовом кресле и затягиваясь сигаретой, он думает о той сиделке, хотя ему этого вовсе не хочется. Он вспоминает, как она наклонялась и причёсывала ему волосы, а он, с головы до ног закованный в гипсовый панцирь, обливаясь потом от ломки и белой горячки, мог только смотреть на неё в ответ.

Тогда он был совсем другим человеком. Пьяницей, чудовищем. В девятнадцать он женился на девушке, которую обрюхатил, и принялся медленно, планомерно разрушать все три жизни. Когда он сбежал от жены и сына, бросив их в Небраске, ему было двадцать четыре, и он был опасен для себя и для окружающих. Он оказал им услугу, бросив их, думает Джин, однако до сих пор чувствует вину, вспоминая об этом. Годы спустя, уже бросив пить, он пытался найти их. Он хотел сказать, что был не прав, что будет давать деньги на содержание сына, хотел просить прощения. Но их нигде не было. Мэнди больше не жила в том городке, где они встретились и поженились, — уехала, не оставив адреса. Её родители умерли. Никто, похоже, не знал, куда она девалась.

Карен знает не всё. К его радости, она не проявляла интереса к его прошлому, хотя и знала, что он пил и прошёл через тяжёлые времена. Знала она, и что он был женат, хотя и без подробностей — она не подозревала, что у него был другой сын и что однажды ночью он бросил семью, даже не собрав пожитки, просто прыгнул в машину, зажал между коленями фляжку со спиртным и погнал на восток, чем скорее, тем лучше. Она не знала, каким он был дурным человеком.

Славная она женщина, его Карен. Ну, может, чуть замкнутая. И, по правде говоря, ему было стыдно — и страшно — представить, как бы она отреагировала на всю правду о его прошлом. Он сомневался, что она смогла бы ему доверять, расскажи он всё, и, чем больше они узнавали друг друга, тем меньше ему хотелось её в это посвящать. Он убежал от прежнего себя, думал он, и, когда Карен забеременела — незадолго до свадьбы, — он сказал себе, что это его шанс начать всё с начала и теперь уж не оплошать. Они вместе купили дом, и вот уже осенью Фрэнки пойдёт в детский сад. Джин прошёл полный круг, дошёл до той самой точки, в которой его прежняя жизнь с Мэнди и их сыном, Ди Джеем, рухнула окончательно. Карен подходит к двери, заговаривает с ним через сетку, и он поднимает голову.

— По-моему, пора в постель, милый, — говорит Карен, и он стряхивает все мысли, все воспоминания. Он улыбается.

Странный у него ход мыслей в последнее время. Многие недели регулярных ночных побудок достают его, и после каждого припадка Фрэнки он долго не может уснуть. Когда Карен будит его по утрам, он часто бывает заторможенным, вялым — как с похмелья. Он не слышит будильника. Выползая из постели, он обнаруживает, что ему всё труднее сдерживать раздражение. Он чувствует, как гнев змеёй сворачивается у него в груди.

Он больше не такой человек, он давно стал другим. И всё же не может не волноваться. Говорят, есть вторая волна тяги к спиртному, которая приходит после нескольких лет спокойного плавания; пять или семь лет пройдёт, и она вдруг нахлынет неведомо откуда. Он подумывает, не посещать ли снова собрания анонимных алкоголиков, на которых не был уже давно — с тех самых пор, как повстречал Карен.

Нет, его не бьёт дрожь, когда он проходит мимо винного магазина, и он спокойно может просидеть вечер с приятелями, не беря в рот ничего, кроме содовой и безалкогольного пива. Дело не в этом. Проблемы начинаются ночью, когда он спит.

Ему начал сниться его первый сын. Ди Джей. Может, это как-то связано с беспокойством за Фрэнки, но вот уже несколько ночей подряд он видит Ди Джея, которому около пяти лет. Во сне Джин пьян и играет с Ди Джеем в прятки во дворе кливлендского дома, где живёт сейчас. Тут растёт старая плакучая ива, и Джин видит, как мальчик появляется из-за её толстого ствола и весело бежит через лужайку, никого не боясь, совсем как Фрэнки. Ди Джей оглядывается через плечо и смеётся, а Джин, спотыкаясь, бредёт за ним, добродушный — наверное, не меньше шести банок пива усидел, — туповатый бухой папашка. Ощущение так реально, что, проснувшись, он всё ещё чувствует опьянение. Проходит несколько минут, прежде чем удаётся его стряхнуть.

Однажды утром, после особенно яркой версии этого сна, Фрэнки просыпается и жалуется на странное ощущение — «прямо вот тут», говорит он и показывает на свой лоб. Голова не болит, говорит он.

— Это как будто пчёлы! Пчёлы жужжат! — Он трёт ладошкой лоб. — У меня в голове. — С минуту он размышляет. — Знаете, как пчёлы стучат в стекло, когда попадают в дом и хотят вылететь наружу? — Такое объяснение ему нравится, он слегка постукивает пальцем по лбу и жужжит — ззззз.

— Тебе больно? — спрашивает Карен.

— Нет, — отвечает Фрэнки. — Щекотно.

Карен бросает на Джина озабоченный взгляд. Она заставляет Фрэнки прилечь на диван и ненадолго закрыть глаза. Несколько минут спустя он поднимается и, улыбаясь, сообщает, что всё прошло.

— Милый, ты уверен? — переспрашивает Карен. Отбросив с лица волосы, она ладонью скользит по лбу Фрэнки.

— Не горячий, — сообщает она, а Фрэнки уже нетерпеливо вскакивает: ему срочно понадобилось достать крошечную машинку, которую он уронил под стул.

Карен достаёт одну из своих книг по уходу за детьми, и Джин видит, как её лицо застывает в тревоге, пока она медленно перелистывает страницы. Она просматривает главу третью, «Нервная система», и Джин следит за ней, когда она задерживается то здесь, то там, читая список симптомов.