Дело было в Зубовке - Андрей Ланиус

В пользу такого рода сделки говорит и то обстоятельство, что «исчез» более крепкий ветряк.

Вот такую версию высказал заслуженный строитель. Но, похоже, и в ней есть натяжки. Что-то не верится, что наши строители смогли за день разобрать по бревнышку такую махину, как ветряная мельница. Да еще вывезти ее, что называется, с потрохами. Вдобавок, аккуратно замести за собой все следы, а, кроме того, оставить для маскировки некую подозрительную яму, заполненную темной водой.

А как же заказчик? А проектировщики? Нет, слишком много натяжек.

Вариант аномальной зоны всё же выглядит убедительней. Охотнее верится, что годами неиспользуемый ветряк, например, выбрали для себя в качестве наблюдательного пункта инопланетяне. А затем исчезли вместе с ним в ином измерении…

Да и происки нечистой силы рано сбрасывать со счетов.

Тем более, что в З. происходили и другие необъяснимые явления. Гоголевские места, как-никак. К ним мы еще вернемся.

Кое-где встречаются озера, заслужившие зловещую славу озер-убийц. С виду тихие, спокойные, рыбные… Но по какой-то неведомой причине здесь гибнут мирные рыбаки и туристы, причем не подряд, а как-то выборочно, по загадочной дьявольской системе. Озера-убийцы есть в Африке, в Азии, в Северной Америке… Есть у нас, в России. Например, озеро Сюрзи в Архангельской области. Как правило, это всё большие водоемы, их площадь исчисляется многими квадратными километрами.

А вот на Украине, в гоголевских местах, под Миргородом есть небольшое озеро с поэтическим названием Дудочка. Совсем небольшое, размером с футбольное поле. Только с некоторых пор лучше бы к нему не приближаться…

— А как насчет рыбалки? — поинтересовался Игорь после очередной стопки.

— А никак, — ответил дядя Миша. — Речка совсем захирела. Одни жабы остались. Да головастики.

— А Дудочка?

— Дудочка… Нехорошо там стало, нечисто. — Дядя помолчал и добавил неохотно: — Сначала скотина начала пропадать, а в позапрошлом году человек пропал. Тоже, вроде тебя, погостить приехал. Да ты его должен помнить. Алексей из Харькова, внук старого Любашенкова, того, что живет возле ветряка.

— Алексей?! Пропал?! А что случилось?

— Один Бог ведает, — вздохнул дядя Миша. — Сказал: пойду прогуляюсь до Дудочки. И — пропал.

— Утонул, что ли? Да ведь там воробью по колено!

— Бог ведает, — снова вздохнул дядя Миша. — Пастух видел, как он спускался к Дудочке. А после искали три дня всем селом, участковый приезжал, да так и не нашли.

— Чертовщина какая-то…

Но дядя уже завел другую песню:

— Это сколько же ты нас не навещал, парень? Лет пятнадцать? Или больше? Вроде бы Киев не в Америке. Считай, всю родню схоронили без тебя.

— Дела, дядя Миша. Не вырваться.

Он не стал объяснять, что и сейчас не приехал бы, не выпади командировка в областной центр. Мысли невольно вернулись к другу детства. Эх, Алешка-Алексей, что же с тобой приключилось?!

Когда Игорь проснулся, солнце стояло уже высоко.

В хате было пусто. Дядя Миша предупредил накануне, что нынче его очередь пасти стадо. Разошлись по делам и другие родственники.

Игорь вышел во двор.

Как будто ничего не изменилось здесь за время его многолетнего отсутствия. Тот же плетень с покосившейся калиткой, те же горшки на кольях, сарайчики, хлев, собачья конура… И даже собака Дамка вроде та самая.

Отчего бы не сходить к озеру, подумал он. Бросить взгляд с пригорка. Как оно выглядит сейчас?

Внезапно он ощутил запах — резкий, неприятный — и узнал его. Так пахнет мокнущая конопля.

В былые времена конопля росла здесь в каждом дворе, но не в качестве наркотика (в этих местах с их многовековой традицией самогоноварения наркоманов не водилось сроду), а как сырье для изготовления домотканого полотна. А сей процесс требует длительного замачивания в проточной воде. Стебли вязали в снопы, а те — сотни и тысячи снопов — укладывали рядами на мелководье. Не в озере, конечно, а в протекавшей рядом тихой речке Хорол. Вода у берега быстро мутнела, рыбешка всплывала кверху брюхом, а над рекой надолго устанавливался дурной до тошноты запах.

Воспоминания детства… Да, но ведь коноплю, как и мак, давно уже не высаживают в огородах! Откуда же этот запах?

Игорь снова принюхался. Нет, воздух был напоен головокружительными ароматами украинского лета, цветущей земли, зелени… Почудилось…

Он вышел со двора. За проселочной дорогой тянулось скошенное поле. Извилистая колея вела к животноводческой ферме. Оттуда доносились голоса, стук бидонов, мычание коров. Мелькали фигурки доярок в белых халатах.

С пригорка за полем открывался вид на широкую луговину, по которой протекал Хорол. Когда-то мальчишки бегали туда купаться, а на лугу паслись коровьи стада. Сейчас — ни людей, ни животных. Тишина. Видно, что заболочены не только берега речки, но и вся ее пойма. По крайней мере, на этом участке.

Зато озеро — вот оно. По-прежнему лежит в своем неглубоком ложе у основания склона. Но стало совсем зеленым — от обилия ряски. Берег окаймлен по всему периметру широкой полосой камыша. Когда-то из такого камыша местные мальчишки мастерили дудочки — отсюда и название озера.

Так именно здесь и пропал Алексей? Странно! А может, он и не пропадал вовсе? Может, Алексею НУЖНО было исчезнуть? Им, простодушным деревенским жителям, невдомек, какие сюжеты закручивает подчас бурная городская жизнь…

Игорь спустился с пригорка. Пропали из виду и ферма, и околица села. Неужели к Дудочке не подойти?

И тут он увидел тропинку. Сухую, хорошо протоптанную тропинку. Она выводила к самой воде в единственном, кажется, месте, где в сплошных камышовых зарослях образовывался разрыв.

Игорь осторожно сделал шаг и другой. Самая обычная тропинка! Ступая уже уверенней, он дошагал до берега, присел на большой серый камень и закурил.

Дудочка… Коноплю в ней никогда не мочили — вода-то стоячая. Но сейчас даже на глаз видно, что озеро мертво. С ним-то что произошло?

Внезапно ему ярко вспомнилось, как они с Алексеем рыбачили здесь.

Дед Алексея — старый Любашенков, народный умелец, сплел для них небольшой невод. Что за наслаждение было разгребать пучки водорослей и тины, в которых подобно золотым монеткам таились пузатенькие карасики и бились щучки, похожие на игрушечные торпеды! Всё мелочь: самый крупный экземпляр свободно помещался на ладони, но главное — процесс!

Однажды, расправляя на косогоре невод, Алеша сказал ему:

— Ты заметил, Игорек, что ряски в Дудочке с каждым годом становится всё больше, а рыбы всё меньше? Это ведь из-за нас с тобой.

— Почему из-за нас?

— Такой расклад. В