Деннис Этчисон - Калифорнийская готика

— Как она выглядела?

— Никак.

— Гладкая кожа... как масло, и глаза... глаза, которые...

Дым продолжал поступать в окно, сгущаясь, обретая форму, и казалось, что в воздухе, между ним и отцом, между кроватью и дверью, повисло что-то реальное, осязаемое. И еще глаза. В дыму Эдди отчетливо видел глаза.

— Тебе ведь всегда нравились мои глаза, — сказала она, — разве нет, Дэнни?

— Что вам от меня надо?

— Это ты? — Он узнал голос. Конечно, это был голос Эдди.

— Да.

Маркхэм видел голову сына как некий неясный, бледный силуэт. Благослови его Бог, подумал он. Ему хотелось преодолеть разделяющее их расстояние, сорвать проклятую пленку и обнять сына, но это поставило бы в неловкое положение их обоих. Что ж, по крайней мере Эдди в безопасности.

— Где ты был? — мягко спросил он. С девушкой? При мысли об этом Маркхэм едва удержался от улыбки.

«Явился поздно и влез через окно, чтобы его никто не заметил. Зачем? В этом не было никакой необходимости. Ты всегда можешь рассказать мне обо всем. Я пойму. А если не поймет твоя мать, я объясню».

— С Томми все в порядке?

«Насторожен. Что ж, на его месте я вел бы себя точно так же, если бы хотел скрыть что-то от родителей».

— Где? — спросил Маркхэм, чтобы не дать разговору угаснуть. Эдди должен понять, что теперь все в порядке.

— Я же сказал. У него дома.

«Перестань, малыш. Выкладывай. Мне можно сказать. Я сумею совладать с правдой».

— Дома у Томми никого не было. — Маркхэм усмехнулся про себя: «Ну, видишь? Папочку не обманешь».

— Откуда ты знаешь?

— Твоя мать звонила туда. — «Ничего удивительного, учитывая поздний час. Мог бы и сам сообразить. Пойми, я хочу помочь. Выстроить историю так, чтобы, когда она придет, у тебя уже были готовые ответы. Я подскажу тебе то, что ей хочется услышать».

Но Эдди не желал проникаться его логикой и упрямо стоял на своем.

— Мы уходили.

«Будь внимателен, — подумал Маркхэм. — Это подготовка. Тебе зададут много самых разных вопросов. И на них придется отвечать».

— Но ты сказал, что был в доме.

— Мы выходили прогуляться. Что еще?

Мальчик продолжал упорствовать. Не уступал, не сдавался.

Пора сменить тему.

— Ты видел пожар?

— Да. И что из того?

Только никаких обвинений. Боже, она, должно быть, нечто особенное.

— Что там произошло?

— Не знаю, пап. Я уже лег и хочу спать. Спокойной ночи.

— Поговори со мной.

— Я не хочу разговаривать!

— Зато я хочу! — «Ведет себя точь-в-точь как я. Как я в не лучшие минуты. Ну почему всегда получается именно так?» — Черт... — прошептал он.

— Зачем? Какое тебе до меня дело?

Мальчишка всего лишь пытается утвердить свою независимость. Это нормально. Но Маркхэму хотелось заглянуть ему в глаза, дать ему увидеть собственную озабоченность. Эдди умный парень. Он сумеет понять...

— Мы очень беспокоились...

И тут Эдди сказал что-то о том, что может позаботиться о себе сам, что прежней проблемы больше не существует, и Маркхэм потерял контроль над собой. Сорвался. Отбросив стоявший между ними барьер, он шагнул к сыну и влепил ему пощечину.

И тут же пожалел о своем поступке. Ладонь скользнула со щеки сына к затылку, но притянуть мальчика к себе ему не удалось. Эдди отстранился, вжался в стену.

"Сейчас он не испытывает ко мне теплых чувств, — подумал Маркхэм. — И его вины в этом нет. Как же все объяснить? С чего начать? После всего случившегося сегодня грань между реальным и нереальным почти исчезла.

Начни с малого. И продвигайся к поставленной цели постепенно. Шаг за шагом".

Сирены. Они реальны.

Девушка, о которой не захотел говорить Эдди. Он представил ее себе, но получившийся образ испугал его. Неужели Эдди видел ее? Но этого не может быть. Девушка, которую видел Эдди, должна выглядеть иначе. У нее не может быть нежной кожи и глаз, которые...

— Тебе всегда нравились мои глаза, — произнес незнакомый голос. — Разве нет, Дэнни?

Но ведь этот голос звучал только в его голове?

Тогда на что же сейчас уставился Эдди?

— Как она вошла в дом? — спросил Эдди встревоженно. — Пап?..

Маркхэм приложил к губам палец и дал сыну знак оставаться на месте, пока он не выяснит, черт побери, насколько она реальна.

Холл был пуст.

Реальна.

Не реальна.

«Как бы то ни было, ты должен разобраться. Что бы из этого ни вышло. Чем бы все ни кончилось».

Маркхэм прошел в кухню и включил свет.

Задняя дверь была приоткрыта, но именно в этом положении он ее и оставил.

Итак, она вошла сама.

Но почему через заднюю дверь?

Она?

Кто она?

Дэн попытался сосредоточиться на деталях.

За городом продолжал бушевать пожар, и отблески стоящего над горизонтом зарева окрашивали двор в оранжево-красные тона, а вихрящиеся на фоне закатного неба розовые, пурпурные и ватно-белые клубы дыма напоминали след потерявшей управление и сбившейся с курса ракеты.

Рядом с блюдцем, поставленным им для котенка, темнел некий предмет, который и удерживал дверь в приоткрытом состоянии.

Рюкзак.

Чей? Эдди?

Маркхэм видел его впервые. Он поднял рюкзак за лямки, отнес на кухню и уже собрался расстегнуть «молнию», когда услышал в другой части дома звук, похожий на смех.

Дверь в комнату Эдди оставалась закрытой.

Теперь смех донесся, как ему показалось, из столовой.

Книги и видеокассеты стояли на своих местах в глубине темных полок, а бесформенное нечто на столе обернулось вазой с фруктами. Вдалеке снова зазвучали сирены.

Маркхэм взглянул на входную дверь — она была закрыта.

Кто-то захихикал... уже ближе.

Дэн вошел в спальню, думая: сейчас я включу свет. Выключатель здесь, на стене, надо лишь протянуть руку.

Но если я включу свет, то что я увижу?

Он дотронулся до выключателя, поиграл им, погладил его, как бугорок теплой живой плоти. Вверх — включить, вниз — выключить.

Но проблема выбора отпала, потому что Маркхэм увидел ее глаза. Желтые от отраженного отблеска пожарища, они смотрели на него сквозь стену дома.

Когда-то, подумал он, я увидел эти глаза в книжном магазине студенческого кампуса. Их взгляд скользил по корешкам книг в отделе «Политология», где стояли такие сочинения, как «Укради эту книгу», «Замороженная душа», «Пленки из стеклянного дома» и «Поваренная книга анархиста». Она снимала с полки одну книгу за другой и откладывала в сторону, как будто искала нечто такое, что еще не было никем написано. Его стопка из тех томиков состояла из «Писем юному поэту» Рильке, «Подводя итоги» Моэма и «Паттерсона» Уильяма Карлоса Уильямса. Это было все, что он мог себе позволить, но совсем не то, что требовалось ей. Потом они случайно встретились на каком-то малолюдном митинге, и она в лоб спросила его, не следит ли он за ней по заданию полиции.