Андрей Дашков - Слуга оборотней

Украшения из золота и камня исчезли. Так же, как и огромный серебряный алтарь с фигурой Спасителя. Стол герцога был выпотрошен и теперь походил на буйвола, с которого в нескольких местах сняли кожу.

Огромный портрет отца Сайра Левиура, висевший на стене, послужил оборотням мишенью в стрельбе из арбалетов. Точность попадания была завидной и там, где раньше было лицо, болталась рваная паутина холста.

Книги, сметенные с полок, лежали, как груда убитых птиц, распластавших свои пергаментные крылья. Старый комод был открыт. В нем хранился огромный запас свечей. Никто из оборотней, конечно, не задумался над тем, почему этот запас так велик. Хорошо еще, что завоеватели не сожгли здесь все…

Главный камень выступал над плитами пола и выглядел довольно невзрачно. Покрывавшая его густая сеть линий была припорошена пылью. Пользуясь этой своеобразной картой, знающий человек мог разрушить дворец или, наоборот, сохранить его, но знание о Проекциях Невидимых Сил сохранили немногие. Во всяком случае, во дворце Левиура таких людей не нашлось.

Дилгус кое-как установил на столе искалеченный подсвечник, нашел уцелевший лист бумаги, гусиное перо и, за отсутствием чернил, начертал несколько строк собственной кровью. Он сочинил письмо герцогу Левиуру и очень надеялся, что на этот раз интуиция его не подвела…

Закончив письмо, он скатал его в трубку, перетянул ниткой, выдернутой из одежды мертвого камердинера, и подошел к портрету старого герцога. Настало время воспользоваться тайной, о которой до начала войны знали всего несколько человек, а теперь, возможно, таких людей осталось только двое. Сам Дилгус стал посвященным чисто случайно и чуть было не поплатился за это жизнью.

Он засунул руку за раму портрета и нащупал грубую каменную кладку. Нажав на один из камней, он сдвинул его с места, и тот медленно погрузился в стену. Когда камень был утоплен настолько, что в отверстие входила ладонь, шут ощутил пальцами холод металла и довольно сильный ток воздуха, всасываемого в трубу. Туда он и бросил свое послание, тотчас же исчезнувшее с тихим шелестом.

После этого Дилгус вернулся к столу, кое-как расположился в кресле, стараясь беречь свой горб, загасил свечу, зевнул и погрузился в ожидание, продолжительность которого никто не мог предсказать. Ему казалось, что он остался один если не во всем здании, то уж, по крайней мере, в кабинете.

Он ошибался. Бледный длинноволосый человек находился совсем рядом. Его дыхание было неслышным, а глаза оставались матовыми, как пепел.

Неудивительно, что Дилгус задремал. За минувшие трое суток он так устал, что порой задумывался, стоят ли его труды такого истязания старческой плоти. Он не имел понятия и о том, сколько времени провел в приятной дремоте без сновидений. Его разбудил шорох, с которым камень скользил по камню.

Шут вскочил с кресла и попытался зажечь свечу. Его руки дрожали, он долго не мог сосредоточиться, а камни со зловещим звуком двигались в темноте.

Когда Дилгус, наконец, заставил тлеть между ладонями голубой огонь и поджег фитиль, вход в подземелье уже был открыт. До этого горбун видел его только раз в жизни. Деревянные панели в углу за мертвецом разошлись в стороны, и Дилгус нырнул в открывшийся темный проем.

Он еле удержался на круто уходящей вниз лестнице со слишком узкими ступенями, по которым ему пришлось спускаться боком. Дуновение воздуха, вызванное посторонним движением, поколебало пламя свечи. Шут задержался только на секунду. Потом он почувствовал, как ему в спину уперлось что-то острое.

Он медленно повернул голову и увидел темный узкий силуэт. Поднял свечу. Во мраке заблестели гладкие черные волосы. Тускло мерцали безумные глаза. Над плечами торчала рукоять меча.

Болотный Кот был босиком и подкрался совершенно незаметно. Его рука скользнула вперед и выхватила кинжал, висевший на поясе у горбуна.

– Иди вперед! – приказал глухой голос, и Дилгус почуял ни с чем не сравнимый застарелый запах – запах крови.

Шут вздрогнул, когда снова услышал тихий, но страшный звук. Каменный монолит закрывал вход в подземелье и, может быть, навсегда. Дилгус понимал, что погребен заживо. Понимал он и то, что не выберется отсюда без посторонней помощи, потому что слишком хорошо знал своего хозяина.

Подвал был ровесником дворца, а может, еще древнее. Кому из предков Левиура пришло в голову воздвигнуть здание на этом самом месте, осталось неизвестным. В период междоусобных войн семнадцатого столетия один из герцогов приспособил подземелье под тайное убежище, тем более что для этого имелись все необходимые условия.

Вентиляционные шахты пронизывали толстые стены дворца снизу доверху и были так хорошо замаскированы, что о них никто не подозревал. С помощью системы труб можно было получать сообщения извне, причем воздушная почта никогда не подводила. Подземный ручей был источником чистой пресной воды. В многочисленных помещениях нашлось место для оружия, книг, музыкальных инструментов, запасов еды, вина и всего того, что может понадобиться человеку, пожелавшему надолго спрятаться от всего мира и провести время с удобствами. Насколько было известно Дилгусу, из подвала имелся только один выход, да и тот был практически неприступен.

Целостность кладки нарушал каменный куб, скользивший по полированным направляющим и служивший дверью толщиной в человеческий рост. Края куба были пригнаны к краям отверстия настолько точно, что найти потайную дверь мог только тот, кто подозревал о ее наличии и не поленился бы оторвать панели. Но и тогда любопытный не приблизился бы к цели, потому что открыть вход в подземелье можно было только изнутри.

Герцог Левиур имел в числе своих слуг одну странную личность, которую по традиции называл хранителем подземелья. Найти такого человека было чрезвычайно трудно. От него требовалась безраздельная преданность хозяину, и вдобавок он не должен был нуждаться в солнечном свете. Когда Сайр нашел его двадцать семь лет назад, они вместе вошли в подземелье, и герцог вышел оттуда уже один…

Ему пришлось лично сделать грязную работу, так как он не мог поручить ее никому другому. Герцог задушил старого хранителя, ставшего слишком дряхлым для столь ответственного поста, и сжег его тело. Новый хранитель понравился хозяину гораздо больше.

Он не разонравился Левиуру даже тогда, когда полностью ослеп спустя десять лет. К тому времени он знал подземелье лучше, чем собственную ладонь. Его слух до крайности обострился, а способность к ясновидению почти заменила зрение. Вдобавок он научился вещам, которые были не под силу лучшим колдунам королевства. Хранитель мог бы стать в миру могущественной фигурой, если бы чуть меньше ненавидел жизнь.