Антон Зырянов - Я живой!

Дочь до того, как мир изменился, эмигрировала в Австралию — единственный материк, который, судя по слухам, эпидемия обошла стороной, вышла там замуж… О чем жалел полковник? Наверное, о том, что сигареты стали предметами роскоши. В остальном, жить стало намного интереснее.

Дед чиркнул китайской зажигалкой и, раскурив сигарету, глубоко затянулся.

— Хорошо, — сказал он сам себе и сделал глоток коньяка.

Идиллию момента нарушили крики и выстрелы, донесшиеся с улицы.

— А кем был Максим до всего этого? — спросил я, когда мы вышли из «Простреленной головы» и направились в сторону «Хибары» полузвездной и единственной гостиницы, что находилась на территории «Оплота». Хотя, такое понятие, как гостиница, не очень подходило для бетонного барака в триста квадратных метров с парой десятков ржавых раскладушек.

Конечно, комфортабельнее было бы переночевать у частника, но переплачивать не хотелось, да и не доверяю я частникам — у Вани Севера (хозяина «Хибары») был не только объемный сейф, но и мощный авторитет — за сохранность вещей своих постояльцев он ручался.

— Максим не успел кем-то стать… — сказала Катя задумчиво. Когда речь заходила об её бывшем парне, она, казалось, трезвела, становилась серьезной. Девушка грустно улыбнулась. — Как и все мы — потерянное поколение. Он выучился на экономиста, был помешан на единоборствах. Потом его призвали в армию, и где он служил, я не знаю — он вообще не распространялся на этот счет, ссылался на какую-то подписку о неразглашении. Да я не особо и интересовалась…

Катя натянула на голову капюшон — снова начал моросить противный мелкий дождь, изредка усиливаясь до полноценного ливня.

— Из армии он вернулся другим. — продолжила девушка и сделала неопределенный жест руками, который, наверное должен был подчеркнуть, насколько другим вернулся Максим из армии. — Более агрессивный, более сильный. Со мной он был таким же, как раньше, но я замечала, как он общается с людьми — даже друзья избегали смотреть ему в глаза…

А потом, когда началась пандемия и мобилизация, он ушел защищать жителей города и больше не вернулся.

Дальше мы шли молча — мне хотелось обнять Катю, но я не решился. Так и шел рядом, украдкой посматривая в её печальное, но прекрасное лицо.

— Молодые люди, — окрикнули нас сзади — Сигаретки не будет?

Мы обернулись и увидели приближающихся к нам людей. Трое крепких мужиков в спортивных костюмах — сытые, чистенькие, глаза горят веселой злобой.

— Сейчас нас будут грабить, — тихо прошептал я, нащупывая в кармане рукоять ножа — на КПП нужно было сдавать только огнестрельное оружие, так что все в «Оплоте» ходили с «холодом».

— Хрен им по всей морде, — зло прошипела Катя, и вытряхнула из рукава короткую трубку, которая оказалась телескопической дубинкой, и ловко её разложила. «Ни фига себе», — подумал я, — «она что ее, все время в рукаве таскала?»

Я одобрительно хмыкнул — телескопичка, конечно, не столь смертоносна, как Катин мачете, но орудовать ей в уличной драке очень удобно. Да и убивать бандитов дело, конечно благородное, но безрассудное и опасное.

— Эй, фраер, — сказал громила, который, видимо, в троице был главным — широкоплечий, голова побрита наголо. — Если по-хорошему поделитесь, мы твою бабу пользовать не будем. Так что лучше тихо-мирно выворачивайте свои ранцы… Не боитесь, последнее не отнимем…

«Вот сука», — подумал я, лихорадочно прикидывая, что нам лучше сделать — попытаться договориться или попробовать смыться? Хмель как рукой сняло — адреналин разлетелся по крови, заставляя пространство вокруг пульсировать.

— А тебе никто не говорил, что твоя башка на залупу похожа? — выкрикнула Катя, тем самым уничтожая наши шансы на мирный исход стычки с местной фауной.

— Ну, падла, сама напросилась! — прорычал здоровяк. Между нами оставалось шагов шесть…

Как можно охарактеризовать звук, который издает голодный мертвяк, увидевший потенциальную добычу? Если мертвяк свежий — больше всего это похоже на истеричный визг.

В нашу сторону бежал, роняя пузырящуюся в уголках рта пену и отчаянно вереща, живой труп. Ходячий, или, скорее, бегающий мертвец несся прямо на нас. Мы с Катей успели отпрянуть в стороны, и он по инерции пронесся дальше, влетев в опешившего здоровяка.

— А-а-а, — отчаянно закричал и задергался бритоголовый, когда мертвяк жадно впился ему в горло. Брызнула кровь, и здоровяк затих — пусть, как мы знали, и ненадолго — а его спутники что было сил бросились прочь.

Где-то неподалеку раздались звуки стрельбы и крики людей.

Я, не глядя, вцепился в торчащую из рюкзака рукоять биты, Катя достала из своего мачете.

Размах, гулкий удар. Голова увлеченного трапезой мертвяка лопнула как сгнивший арбуз.

Изящный взмах, удар, еще один взмах, снова удар. Катя срубила уже открывшему глаза бандиту голову.

«Забегали, запрыгали, зашевелились», — злорадно подумал Хищник, заслышав выстрелы.

Он присел и, как отпущенная тугая пружина, взмыл вверх, зацепившись за край одного из зданий крепкими мозолистыми пальцами.

Без особых усилий подтянувшись, он легко забрался на крышу и бесшумной тенью скользнул вниз. Никто его не заметил — отвлекающий маневр удался на славу. Людишкам было некогда — одни метались в панике, другие противостояли угрозе. Появились первые зараженные.

«Где же она?» — думал Хищник, сторонясь освещенных прожекторами мест. — «Она нужна мне…»

Зачем — мутант не знал. Что он будет с ней делать? Сожрет?

Нет — от одной только мысли об этом его передернуло. Чего же тогда ему от нее нужно?

— Ка-а-тя, — прохрипел Хищник тихо, а затем громче — Ка-а-а-тя-я!!!

Когда началась заварушка, попрошайка сразу же забился между двумя массивными мусорными баками, что стояли вплотную к курятнику Улюмджи. Идеальное ароматическое сочетание гниющих пищевых отходов и птичьего дерьма — ни один ходячий труп не учует сквозь эти благовония запах человека.

Команда чистильщиков уже принялась отстреливать проникших на базу мертвяков, заодно уничтожая тех, кого успели покусать.

Если бы сраный Дед не ввел запрет на «огнестрел» на территории базы, мертвяков бы перещелкали намного раньше, жертв было бы намного меньше… да и Шнырь чувствовал бы себя куда безопаснее, сжимай он сейчас не ржавый обрезок трубы, а «Макарку».