Стивен Кинг - Грузовик дяди Отто

Смотрит на свой грузовик…

Когда дядя Отто перестал приходить в город за продуктами, отец вызвался проследить за тем, чтобы он не умер голодной смертью. Раз в неделю отец покупал ему все необходимое, расплачиваясь деньгами из собственного кармана. Дядя Отто никогда не возвращал ему затраченного — думаю, ему это просто в голову не приходило. Отец умер за два года до кончины дяди Отто. Все деньги дяди Отто, согласно завещанию, отправились в университет Мэна, на факультет лесной и деревообрабатывающей промышленности. То-то была радость! Особенно с учетом того, как огромна была перепавшая этому заведению сумма.

В 1972 году я получил водительские права и сам стал привозить ему раз в неделю продукты. Сперва дядя Отто поглядывал на меня косо и с некоторым недоверием, затем немного оттаял. А года через три, в 1975-м, я впервые услышал от него о том, что грузовик приближается к дому.

К тому времени я уже учился в университете в Мэне, но каждое лето приезжал домой на каникулы, где снова еженедельно доставлял дяде Отто продукты. Он сидел за столом, курил, поглядывая поверх пакетов и банок, и слушал мою болтовню. Иногда мне казалось, он просто забывал, кто я такой… или притворялся, что забывал. А как-то раз перепугал чуть ли не до полусмерти, окликнув из окна, когда я проходил к дому: «Это ты, Джордж?» Кажется, именно тем самым июльским днем 1975-го он вдруг оборвал мою беспечную болтовню, спросив резко и грубо:

— А что ты думаешь о том грузовике, Квентин?

Вопрос раздался настолько неожиданно, что я поневоле ответил честно и прямо.

— Когда мне было пять, я описался в нем от страха, — сказал я. — Думаю, что опять промочу брюки, если поднимусь в кабину.

Дядя Отто смеялся долго и громко.

Я обернулся и с удивлением уставился на него. Прежде я вообще не слышал, чтобы он смеялся. Смех прервался долгим приступом кашля, от которого у него побагровели щеки и шея. Потом он поднял на меня глаза. Они странно блестели.

— Приближается, Квентин. — сказал он.

— Что, дядя Отто? — спросил я. Мне уже была знакома его манера при разговоре перескакивать с предмета на предмет — возможно, он имел в виду приближение Рождества, Судного дня, второго Пришествия на Землю Иисуса Христа, кто его знает:..

— Да этот гребаный грузовик. — ответил он, не спуская с меня пристального и неподвижного взгляда сощуренных глаз, взгляда, от которого мне стало не по себе. — С каждым годом все ближе и ближе.

— Правда? — осторожно заметил я, полагая, что им овладела некая новая навязчивая идея, и непроизвольно бросил взгляд на «крессвелл», стоявший по ту сторону дороги, среди стогов сена на фоне Белых гор. И на какую-то безумную долю секунды мне вдруг показалось, что он действительно стал ближе.

Я отчаянно заморгал, и видение исчезло, грузовик, разумеется, находился на своем обычном месте, там же, где всегда.

— О да, — пробормотал дядя. — С каждым годом ближе.

— Может, вам очки нужны, а, дядя Отто? Лично я не вижу никакой разницы.

— Ну, ясное дело, не видишь!.. — злобно огрызнулся он. — Разве ты видишь, как движется по циферблату часовая стрелка, а? Эта чертова штуковина перемещается слишком медленно, чтоб замечать… если, конечно, не наблюдать за ней долго-долго. Все время, как я смотрю на этот грузовик… — Тут он подмигнул мне. Я содрогнулся.

— Но зачем ему двигаться, дядя? — спросил я после паузы.

— Ему нужен я, вот зачем, — ответил дядя. — Я у него всю дорогу на примете. Однажды он ворвется сюда, и мне крышка. Раздавит меня, как тогда Мака, и мне придет конец.

Он страшно напугал меня — не столько его слова, сколько тон. А молодые люди обычно реагируют на испуг двумя способами: или бросаются отбивать атаку, или делают вид, что ничего особенного не произошло.

— В таком случае вам лучше переехать в город, дядя Отто. Если уж вы так нервничаете, — сказал я, и по моему тону вы бы никогда не догадались, что по спине у меня бегают мурашки.

Он взглянул на меня… потом — на грузовик по ту сторону дороги.

— Не могу, Квентин, — сказал он. — Иногда мужчина должен оставаться на месте и ждать.

— Ждать чего, дядя Отто? — спросил я, хотя и догадывался, что он имеет в виду грузовик.

— Судьбы, — ответил он и снова подмигнул, но как-то невесело и в глазах его читался страх.

В 1979 году отец тяжело заболел — отказали почки. Потом ему вдруг полегчало, но в конце концов болезнь одержала верх. Во время одного из моих визитов в больницу, осенью, мы с ним вдруг разговорились о дядюшке Отто. Кажется, у отца тоже имелись кое-какие догадки относительно того несчастного случая в 1955-м — куда более осторожные, чем мои, однако они послужили основанием для моих вполне серьезных подозрений. Однако отец и понятия не имел, насколько глубоко зашел дядя в своем умопомешательстве на этом грузовике. Я же имел. Я знал, что почти весь день дядя стоит в дверях, глядя на этот грузовик. Уставившись на него, как смотрит человек на часовую стрелку циферблата, ожидая, что она сдвинется с мертвой точки.

К 1981 году дядя Отто окончательно съехал с катушек. Какого-нибудь бедняка на его месте уже давно упрятали бы в психушку, но миллионы на счету даже очень странного человека позволяют смотреть на разные чудачества более снисходительно. Особенно в маленьком городке, где многие уверены, что безумец в своем завещании непременно отпишет хоть часть своего состояния в пользу городских нужд. Но даже несмотря на эти (как выяснилось позднее, несбыточные) надежды, к 1981-му все стали всерьез поговаривать о том, что дядю Отто следует наконец «определить», для его же блага. Ибо скучное и бесцветное выражение «возможно, опасен» уже давно превалировало над «окончательно сбесившейся сортирной крысой».

Было замечено, что он бегает мочиться прямо на обочину, вместо того чтобы заниматься этим в лесу, где стоял дощатый туалет. Иногда, справляя нужду, он грозил «крессвеллу» кулаком. Кое-кто из проезжавших мимо в машинах людей думал, что дядя Отто грозит им.

Грузовик на фоне картинно белеющих вдали гор — это одно, а писающий возле дороги с расстегнутой ширинкой и спущенными до колен подтяжками дядя Отто — это уже совсем другое. Такая достопримечательность туристов не привлекала.

Я к тому времени уже успел сменить джинсы, в которых ходил в колледж, на строгий деловой костюм, однако по-прежнему привозил продукты дяде Отто. Я также пытался убедить его перестать справлять нужду возле дороги — хотя быв летнее время, когда любой проезжающий из Мичигана, Миссури или Флориды может застать его за столь неблаговидным занятием. Но ничего так и не добился. На его взгляд, все это были мелочи, пустяки по сравнению с грузовиком. Он окончательно свихнулся на «крессвелле». Дядя утверждал, что грузовик уже успел переползти на его сторону дороги, что он находится во дворе, прямо перед домом.