Диана Сеттерфилд - Беллмен и Блэк, или Незнакомец в черном

— Как называется та улица?

— В ту пору она называлась Бэк-лейн, но сейчас ее уже нет.

— Как это нет?

— Весь тот район снесли и застроили заново.

— Вот оно что…

Ее руки с мерной лентой быстрым движением охватили талию Беллмена. При этом она не дотронулась до его тела, сохраняя пристойную дистанцию в один дюйм. «Обними меня по-настоящему», — чуть не вырвалось у него. Как бы он хотел положить голову ей на плечо и вволю поплакать, а она бы гладила его волосы. Если бы только она могла остаться с ним, заботиться о нем, — возможно, тогда к нему вернулся бы сон. Нормальный, здоровый сон.

Еще пара секунд, и мерка была снята. Она вздохнула, увидев результат.

— Вы хорошо питаетесь, мистер Беллмен? У вас пропал аппетит?

Искреннее участие, с каким был задан этот вопрос, заставило его глаза увлажниться. Он сморгнул слезы, а в сознании возникла картина: огромная масса воды затопила бывшее поле Тернера, приблизилась к критической отметке и вот-вот хлынет через край дамбы. Разумеется, там был Крейс, который следил за уровнем воды и при необходимости сбрасывал ее излишки через выходной шлюз. А у Беллмена «дамба», сдерживавшая слезы, была сейчас на грани прорыва. Какой потоп за этим последует? Что может всплыть на поверхность, вымытое из его недр потоком слез?

Раздался резкий стук в дверь, которая затем приоткрылась, и в проеме возникло озабоченное лицо Верни.

— Извините, что прерываю, сэр. Но это мистер Кричлоу…

— Закончим попозже, хорошо? — сказал Беллмен Лиззи и повернулся к Верни. — Впустите его.

Глаза Верни округлились.

— Я не в том смысле, сэр. Мистер Кричлоу умер.

Беллмен лично занялся организацией похорон.

— Это самое меньшее, что я могу сделать, — сказал он миссис Кричлоу.

По его распоряжению Лиззи и еще одна швея отбыли в дом Кричлоу, чтобы за три дня и три ночи сшить траурные платья для вдовы и ее дочерей. Чуть ли не бегом спустившись в подвальную типографию, он вручил наборщику данные для печати.

— Какой использовать шрифт: кезлон или баскервиль? — уточнил наборщик.

Беллмен помчался из подвала наверх, нашел у себя в столе фирменный печатный бланк мистера Кричлоу и снова спустился в подвал. Оказалось, что это шрифт кларендон. Разобравшись с уведомлением о похоронах, он в том же темпе вернулся в свой кабинет, но даже не успел отдышаться — через десять минут его видели мчащимся по лестнице с каталогом гробов в руках. Он делал все, что было в его силах, дабы снять бремя забот с родственников покойного. Он лично выбирал даже такие мелочи, как бахрома и ленты. Иные графы и герцоги удостаивались и более пышных похорон (хотя и данная церемония была из числа самых дорогих, притом что фирма «Беллмен и Блэк» взяла на себя все расходы), но никогда еще сам управляющий не вникал в процесс подготовки с такой дотошностью. Все должно было пройти без сучка без задоринки.

За всеми делами у него не нашлось времени, чтобы посидеть у гроба и помолиться об усопшем. Но никаких пересудов по этому поводу не было. Минуло десять лет с того знаменательного приема в доме Кричлоу, и отношение семьи к нему изменилось. Теперь он был только деловым партнером мистера Кричлоу, и, учитывая профиль его бизнеса, все полагали вполне естественным проявление им участия в такой сугубо профессиональной манере.

— Как мне быть с долей в вашем предприятии, мистер Беллмен? — спросила миссис Кричлоу при обсуждении бархатной обивки гроба. — У меня нет сына, который мог бы взять семейный бизнес в свои руки, а мои зятья…

Она не стала продолжать фразу: и так было ясно, что ее великосветские зятья никогда не унизятся до столь презренного занятия, как торговля.

— Не волнуйтесь на этот счет. Я выкуплю вашу долю.

— В самом деле? Это решается так просто?

Беллмену даже не было нужды брать кредит: достаточная для выкупа сумма лежала на его «спящем счете». На обратном пути из дома Кричлоу он заехал в банк.

— Вы действительно считаете этот момент подходящим для увеличения своей доли в активах? — спросил Энсон, узнав о цели его визита.

— А почему бы нет?

— В свете последних событий… Вы же знаете, что суд решил дело в пользу того валлийского доктора. Создан прецедент, и теперь в Англии нет препятствий для погребения путем кремации.

— Для нашей фирмы это не имеет существенного значения. Все равно будут похороны, будет траур и будут траты.

— Но это перемена, Беллмен, а, как правило, одна перемена влечет за собой другие. С каждым днем все больше голосов звучит за умеренность в похоронных расходах. В их числе весьма влиятельные голоса. И ваши клиенты все неохотнее расстаются с деньгами, вы разве не заметили? Похороны Кричлоу… — Он не продолжил фразу, но мысль была такова: больше подобных похорон уже не будет, траурное расточительство уходит в прошлое.

Однако Беллмен уже принял решение и не собирался от него отказываться. Энсон распорядился перевести деньги с его счета, хоть и был не в восторге от этого. Что же до собственного капитала Энсона, то он еще несколькими месяцами ранее изъял свои средства из традиционных ритуальных услуг и вложил их в строительство нового крематория в Уотфорде.

Занимаясь приготовлениями к похоронам, Беллмен испытывал прилив энергии, как в былые дни. Он словно помолодел и стал прежним Уильямом Беллменом. И время вернулось в нормальное русло: снова день состоял из двадцати четырех часов, а каждый час из шестидесяти минут — не больше и не меньше. Мысли его были упорядоченны, он вовремя испытывал голод, а по ночам спал хоть и недолго, но без помощи препаратов. Он жил и работал с надеждой, что всем его тревогам скоро будет положен конец. День похорон был назначен; процессия обещала быть впечатляющей; фирма «Беллмен и Блэк» намеревалась сделать это событие образцом траурной красоты и торжественности — не хуже, чем у графов или герцогов, — и рассчитывала, что произведенный эффект обернется наплывом новых клиентов.

И самое главное: на церемонии наверняка появится Блэк.

В этот день Беллмен был готов с раннего утра. Он присоединился к похоронной процессии и следовал за гробом с особым волнением: сегодня все должно было решиться. К лучшему или к худшему — этого он не знал, но по крайней мере в одно верил твердо: отныне уже не будет никакой неопределенности.

Случайные прохожие на лондонских улицах останавливались, выказывая уважение к усопшему. Некоторые склоняли головы и молились за упокой души незнакомца, чья смерть ненадолго выбила их из будничной колеи. Другие вполголоса осведомлялись: кто это лежит в таком прекрасном гробу черного дерева с ручками в виде свернувшихся кольцами змей и листьями плюща, выгравированными на медных пластинках? И внутренний голос каждого с удовлетворением констатировал: «А я еще жив!», иногда добавляя уже не столь оптимистично: «Во всяком случае, сегодня». Плюмажи эффектно колыхались на головах шестерки черных лошадей — ухоженных, начищенных, с лоснящимися боками. Отполированный до блеска катафалк, скорбные лица провожающих, чернейший креп одежд… «Нет на свете зрелища более внушительного, чем спектакль смерти», — думал Беллмен. Толпа взирала на процессию с печальным восхищением и сочувствием, хотя пару раз Беллмен заметил на лицах и новое выражение: оценивающее и осуждающее.

При входе в церковь люди склоняли головы, и каждый невольно пытался представить себе вечность, в которую только что канул мистер Кричлоу и которая ждет нас всех. Не склонилась только одна голова: это был Беллмен, нетерпеливо озиравшийся по сторонам. Места в первых рядах уже были заняты, и он пристально вглядывался в каждый затылок: он это или нет? А может, этот? Нет, не он…

Какой-то незнакомец — не Блэк — повернулся и сердито взглянул на Беллмена. Тот с сокрушенным видом опустил голову в подражание остальным, но, когда недовольный мужчина направил взгляд в другую сторону, не утерпел и продолжил поиск.

Во время службы он пел, молился, преклонял колени и садился на скамью вместе со всеми, но глаза его не переставали обшаривать зал, а голова поворачивалась то влево, то вправо — к немалому раздражению окружающих. Похоже, мистер Беллмен забыл, по какому поводу они собрались в церкви. Мыслями он явно был в другом месте. Люди поглядывали на него укоризненно; некоторые выражали неодобрение, чуть слышно цокая языками.

А Беллмен нервничал все сильнее, не находя Блэка среди присутствующих. Он даже развернулся всем телом, чтобы оглядеть сидящих позади: ряды людей в черном были раздражены его поведением, а Блэка не оказалось и среди них. Где же он? Куда он делся?

И вдруг у Беллмена вырвался возглас:

— Ну конечно же!

Конечно же, Блэк не придет в церковь! Он появится на кладбище, у могилы! Разве не так он поступал в прежних случаях?