Анастасия Иванова - Северная Ведьма

– Утро вечера мудренее, – сказал он вслух, чтобы приободриться и нарушить давящую тишину пустой квартиры. – Надо успокоиться. Нужен допинг.

В аптечке из успокоительных средств нашелся только «Успокоительный сбор №4», который покупала Татьяна еще в то время, когда жила здесь. У нее иногда были трудности с засыпанием.Климов повертел в руках пачку, открыл, вдохнул запах сушеных трав, смешанных и упакованных в бумажные саше, вынул пару и бросил в кружку.Затем налил в заляпанный, когда-то белый, а теперь грязно-желтый пластмассовый электрочайник, воды из крана на одну порцию, чтоб быстрее закипела, и нажал на кнопку. Через несколько секунд кипяток был готов. Он налил дымящейся жидкости в приготовленную кружку, отчего саше надулись и всплыли, а по кухне разнесся запах валерианы, чабреца и мяты. Осторожно ступая, чтобы не пролить кипяток на руки или ноги и не спуская с кружки глаз, Климов прошел в комнату, поставил питье около кровати, а сам разделся, аккуратно разложил вещи в шкафу, и лег в кровать, завернувшись в одеяло, как в кокон. Пить горячий чай лежа было неудобно, и Климову пришлось чуть изменить положение тела на полусидячее. «Вот теперь отлично!» – похвалил он сам себя, прихлебывая горячую темно-желтую ароматную жидкость. То ли травы так хорошо подействовали, то ли он так сильно устал, что не заметил, как допил чай и погрузился в одуряющий, тяжелый сон.

Через некоторое время ему отчего-то стало холодно. Климов ворочался, поджимал ноги к животу, но согреться не мог. В конце концов он почувствовал, что его бьет озноб, и разлепил веки. Прямо перед ним у кровати снова стояла Ведьма и, не мигая, смотрела ему в лицо. Именно от нее исходил ровным потоком тот самый могильный холод, который Климов почувствовал сквозь сон.

– Ааа… – шепотом только и смог выдохнуть Андрей. Крик застрял где-то в горле. Он судорожно забил руками и ногами, пытаясь хоть немного отодвинуться от призрака, но тело не слушалось. Ноги будто отделились от него и совершали хаотичные движения, сминая и скидывая постельное белье на пол, а пальцы рук царапали грудь до крови, вырывая кусочки кожи. Боли Климов не чувствовал, он видел и ощущал только жуткое существо рядом с собой. Вдруг Ведьма наклонилась прямо к лицу Климова, отчего светящиеся болотные светло-зеленые огоньки, заменяющие ей глаза, приблизились вплотную, а на месте рта появилась зияющая черная дыра, из которой дохнуло на Климова мертвечиной, травяной и древесной гнилью. «За ним», – прошелестела она, наклонила чуть голову и повторила: – «За ним».

– Ааа… – снова просипел Климов. Что было дальше, он не помнил. Когда сознание полностью вернулось к нему, он обнаружил себя на улице, в не застегнутой куртке, мятых джинсах и легких летних мокасинах, уже довольно сильно промокших от грязной снежной каши, по которой он шел. Вокруг высились незнакомые многоэтажки неизвестного ему микрорайона. Никогда раньше в этих местах бывать не приходилось. Климов похлопал себя по карманам, и обнаружил в одном из них мятую пятисотрублевую купюру, в другом мобильный телефон. Замерзшими пальцами, испачканными засохшей кровью, он набрал номер Сани. Трубку долго никто не снимал, а потом сонный голос друга медленно произнес после глубокого вздоха:

– Алло!

– Сань, привет, – хрипло поздоровался Климов и раскашлялся от ледяного предзимнего воздуха, попавшего в легкие.

– Чего тебе не спится, черт? Четвертый час утра, – недовольно спросил Саня.

– Слушай, можно я к тебе приеду? – клацая зубами от холода, спросил Климов.

– Прямо сейчас, что ли? – опешил друг.

– Да, прямо сейчас. Надо, – ответил Климов.

– Приезжай, – растерялся Саня. – Ты далеко?

– Я не знаю, – честно ответил Климов. – У меня пятьсот рублей есть, поймаю тачку, докинешь, если не хватит?

– Ну ты даешь, – окончательно проснулся Саня. – Докину, какой разговор. Приезжай.

Климов отключил телефон, сунул его во внутренний карман, застегнул куртку, втянул голову в плечи, руки засунул в рукава как в муфту, пытаясь согреться, и побрел искать проезжую часть, стараясь не проваливаться в особенно глубокие лужи. За углом ближайшего дома лежала пустынная, освещенная желтыми фонарями улица с уходящими вдаль гаражами по одной стороне, и унылыми одинаковыми многоэтажками с другой. Климов постоял немного в надежде, что проедет какой-нибудь бомбила-полуночник, но никого не было. Он окончательно замерз и, поеживаясь, побрел по обочине. Минут через двадцать за спиной раздался гул мотора. Климов обернулся и поднял руку. В глаза резанул свет ярко-синих неоновых фар и автомобиль, разбрызгивая жидкую осеннюю грязь, промчался мимо. Климов машинально отскочил, еще больше сжался и побрел дальше. Еще минут через пять он увидел фары «шестерки» и снова поднял руку, голосуя. Водитель заметил его, нажал на тормоз и замигал огоньком поворота. Поравнявшись с Климовым, «шестерка» остановилась, стекло пассажирского сиденья опустилось и из салона показалась улыбающаяся из густой черной растительности физиономия водителя-южанина.

– Куда падвести тебя? – спросил он.

Климов назвал адрес Сани.

– Сколка дашь? – осведомился водила.

– А сколько надо?

– За тысячу павезу, менше нет, далеко, – нахмурил косматые брови южанин.

– Ладно, – кивнул Климов, дернул ручку двери и плюхнулся на заднее сиденье прогретых жигулей.

Водитель что-то спрашивал у него дорогой, но Климов настолько замерз и измучился, что почти сразу, как только немного согрелся, стал проваливаться в сон. Автомобиль, покачиваясь на неровностях дороги, еще больше усыплял его. К концу пути он так крепко заснул, что водителю пришлось даже слегка хлопнуть его по щеке.

– Эй, дарагой, ты пьяний, что ли?

– Приехали уже? – с трудом разлепляя глаза, спросил Климов.

– Да, вот твой дом, денги давай, – сказал водитель.

– Вот, возьми, – протянул Климов мятую купюру.

– Эээ, ты чего, на тысячу договорились! – возмутился водитель и потянул руки, чтобы схватить его за куртку.

– Да погоди ты клешни тянуть, сейчас позвоню другу, будет тебе тысяча. Не убегу я, не боись, – отмахнулся Климов и набрал номер Сани. – Сань, спустись, и пятисотку захвати, будь ласков.

Саня ничего не ответил и положил трубку. Через пять минут он вышел из подъезда в длинном пальто, накинутом на домашний халат, сунул водителю в опущенное стекло водительской двери пачку сотенных банкнот. Климов с трудом выбрался из продавленного сиденья жигулей, хлопнул дверью и поплелся в подъезд вслед за Саней. После прогретого салона автомобиля он еще острее почувствовал холод сквозь промокшие насквозь джинсы и летние мокасины, и невольно ускорил шаг, желая как можно скорее оказаться в теплой квартире. Когда дверь подъезда захлопнулась, преграждая путь стылому осеннему воздуху, Климов почувствовал, что почти согрелся.