Стивен Кинг - Я — дверной проем

Вместо того, чтобы тоже ответить мальчику приветливым взмахом, обе мои руки, помимо моей воли, вдруг разом судорожно потянулись к нему и я с ужасом вспомнил, что они у меня не забинтован ы… Все десять глаз, светясь в сумерках, разом уставились на бедного перепуганного мальчугана. Он остановился как вкопанный и смотрел на меня широко раскрытыми от ужаса глазами. Я почувствовал, как мое сознание быстро заволакивается густой непроницаемой пеленой и уже в следующее мгновение я полностью утратил контроль над собой. Дверь открылась… и я стал дверным проемом. Слепым исполнителем чужой неведомой воли. Не помня себя, я оказался на улице и кинулся по песку за удирающим что было силы насмерть перепуганным парнишкой. Ноги были как деревянные и слушались очень плохо, но, все же, бежал я довольно быстро. Мои собственные глаза были закрыты и все, что я видел, я видел глазами моих пальцев. Картина эта была совершенно фантасмагорической. Впереди мелькала худенькая фигурка убегающего от меня в сторону общественного пляжа мальчонки. Все цвета и даже формы были каким-то фантастическим образом искажены, что придавало всему происходящему особенный оттенок, присущий монстрам. Мыс, например, выглядел как гигантская гипсовая декорация, а небо над ним было неестественного сочного пурпурного цвета. Глаза на пальцах просвечивали мальчишку как мощный рентгеновский аппарат — я видел перед собой бегущий скелет с ярко светящимися костями, скелет, цепко держащий левой рукой свою металлическую сетку для просеивания песка. Плоти не было видно почти совсем.

О чем, интересно думал этот бедный безымянный мальчонка в последние минуты перед смертью? О чем он думал, рассыпая на бегу набранную за несколько часов кропотливого труда мелочь и даже, наверное, не замечая этого, цепко держа в руке свою сетку и почти ежесекундно оборачиваясь на настигающего его страшного человека, который, спотыкаясь и ковыляя, упорно преследовал его, зажмурив глаза и вытянув вперед руки как слепой? Что он думал, видя на тянущихся к нему руках ужасные желто-золотые глаза? И что он подумал за секунду до смерти, когда эти страшные руки с глазами взметнулись вверх и сделали так, что в следующее мгновение его голова разлетелась мелкими брызгами на десятки метров вокруг?..

Я не знаю…

Зато я знаю, о чем думал я.

Я думал, насколько это позволяли мои мозги о том, что только что побывал у ворот в ад и что скоро я отправлюсь туда насовсем.

Ветер с силой трепал повязки, когда я разматывал их. Как будто пытался помочь мне.

На жуткие черные грозовые тучи, которые были уже почти над нами, падали последние багровые отблески заходящего солнца. Буря надвигалась стремительно и вот-вот должна была обрушить на нас страшные массы воды и ураганный ветер. Но мы как будто даже не замечали этого.

— Ты должен пообещать мне, Ричард, — наклонился я к его уху, перекрикивая ветер. — Ты должен пообещать мне, что как только ты почувствуешь что-то неладное, ты убежишь… Как только тебе покажется, что я могу… причинить тебе какой-нибудь вред… Ты понимаешь меня?

Ветер с силой трепал ему волосы и ворот рубашки. Все лицо было напряжено, а глаза превратились в маленькие щелочки от хлеставшего в них песка.

Я решительным движением сдернул последние повязки с глаз на пальцах и внимательно посмотрел на Ричарда. Все десять глаз вытаращились, конечно же, тоже на него.

— Теперь ты видишь их сам, собственными глазами! — хрипло крикнул я.

Лицо Ричарда, лицо, которое я так хорошо знал, лицо несомненно смелого, бесстрашного человека мгновенно вытянулось, а нижняя челюсть отвисла. Он инстинктивно отпрянул от меня и выскочил из машины. Вспыхнула ослепительная молния и гром ахнул прямо над нашими головами. В следующее мгновение на нас обрушился адский поток воды.

— Артур… — прочитал я по беззвучно двигавшимся на искаженном ужасом лице губам Ричарда.

Как он был напуган!.. Как мог я подвергнуть его такому жестокому испытанию, такому страшному шоку?!

— Беги! Беги, Ричард!

И он побежал. Длинными стремительными скачками. Он был очень похож на человека, приговоренного к смертной казни, который уже возведен на эшафот и хорошо понимает, что через несколько секунд он умрет, но прощаться с жизнью он, тем не менее, очень не хочет и все еще на что-то надеется.

Я вышел из машины и мои руки резко взлетели вверх над головой, а пальцы судорожно вытянулись к единственному, что было им хорошо знакомо в этом мире — тучам.

И тучи ответили им.

Они ответили им огромной, чудовищно сильной, ослепительной бело-голубой молнией, увидев которую, я подумал, что наступил конец света. Эта невероятная молния ударила прямо в Ричарда… В одно мгновение от него не осталось даже пара.

Последнее, что я запомнил перед тем, как мое сознание отключилось окончательно, был сильный запах озона…

Пришел в себя я только на следующий день рано утром. Я сидел на своей веранде и отрешенно смотрел на Большую Дюну. Ураган уже прошел. С моря дул мне в лицо приятный прохладный ветерок. На серо-голубом пасмурном небе еще видна была бледная серебристая луна. Я смотрел вдаль на то место, где вчера погиб Ричард — там не было ничего, кроме небольшого пятна черного песка в том месте, куда ударила молния. Машины Ричарда не было, почему-то, тоже, но тогда это не имело совершенно никакого значения.

Я медленно опустил взгляд на свои руки. Глаза на пальцах были открытыми, но какими-то остекленевшими и неподвижными. Они, судя по всему, устали и дремали.

С неожиданной ясностью я вдруг понял, что именно мне необходимо сделать. Сделать немедленно, не теряя ни секунды, пока они дремали. Пока дверь была закрыта и пока я снова не стал безвольным дверным проемом. Я, наконец, понял, что я должен сделать для того, чтобы эта дверь не открылась больше никогда. Никогда!

Мне нужно было торопиться. Я уже заметил первую слабую реакцию глаз на мои мысли. Они вздрогнули, но, слава Богу, не проснулись. Кисти рук медленно сжались в кулаки, как бы пряча глаза от какой-то непонятной еще смутной угрозы.

В моей гостиной есть небольшой камин, который я затапливал иногда в холодную погоду. Быстро и решительно я растопил его, изо всех сил стараясь не думать о том, что я замыслил сделать — ведь они без труда читали все мои мысли. Я должен был сделать все как можно быстрее — до того, как они заподозрят что-то не ладное и смогут помешать мне.

Когда дрова, наконец, разгорелись достаточно хорошо, а в трубе загудел поднимающийся кверху сильный поток теплого воздуха я, не теряя ни секунды, быстро сунул обе руки в самое пекло…

Глаза проснулись в то же мгновение и, агонизируя, стали с удивительной силой рваться назад из камина. Мне стоило огромных усилий не выпустить их обратно, не говоря уже о моей собственной боли. Я держал руки в огне до тех пор, пока окончательно не убедился, что глаза погибли, сгорели вместе с моими пальцами…