Эльчин Сафарли - Рецепты счастья. Дневник восточного кулинара (сборник)

Да, родной, я хотела стать счастливой даже в самые тяжелые времена. А это желание и есть то, что вытягивает нас из болота, поднимает с самого дна. Надежда, которая всегда живет в душе человека. Надежда – как дыхание. Пока оно есть, есть и надежда».

Я спрашиваю тетушку Гумрал о ее желаниях. «Они ведь у тебя остались?» Тетушка долго смеется, а потом признается, что хочет научиться танцевать латиноамериканские танцы и отпраздновать на Кубе свой день рождения. На берегу океана. «И чтобы на торте непременно была одна свечка». Мы выходим на балкон, там льет как из ведра, а полицейский на проезжей части поспешно натягивает на себя желтый дождевик.

«Я ничего не жду, дорогой мой. А зачем? Слишком много времени потратила без толку, ожидая. Теперь я просто наблюдаю, гуляю по набережной, кормлю чаек бубликами, получаю любовь от одних и отдаю ее другим. Пусть у всех все будет поровну. Я верю в такой расклад, хотя, говорят, когда один где-то находит что-то хорошее, другой где-то это хорошее теряет.

Назови меня глупой или оптимисткой, но я не согласна с такой ущербной формулой жизни, как “от одного другому”. На всех нас хватает любви, счастья, встреч, радостей. Ты бы не забивал себе голову псевдоистинами о половинках, одиночестве, потерях и вселенской несправедливости. Вместо этого разгреби в себе завал усталости и найди там родник, свет, прощение себя.

Это не философская пурга, это то, что я знаю по своему опыту. Я, как видишь, абсолютно довольна своей жизнью, вот уже нянчу третьего внука, каждое утро кормлю чаек… Разве не завидуешь моему счастью?» – смеется тетушка Гумрал.

«Все в нас самих. Абсолютно все. И это не просто слова, сынок. Это то, к чему привела меня сама жизнь. Я находился в плену 344 дня. Сырой подвал, сухари с водой два раза в день и десятки отчаявшихся людей вокруг меня. Таких же пленников. Раз в два дня нас выводили на воздух, на солнце. На десять минут. Вот эти вылазки стали для меня надеждой – я проживал дни с мыслями о “прогулке”. Надежда увидеть солнце давала силы жить. Все остальное – веру, силы, Бога – я извлекал из себя. А как иначе, когда вокруг тебя обессиленные люди, готовящиеся к расстрелу? Я закрывал глаза, молился, искал в себе Бога, его свет. Выжил и сейчас не понимаю атеистов. Как можно не верить в то, что сильнее всех нас?»

Фарух-бею восемьдесят три года. Он живет в противоположном доме, в квартире с зелеными стенами. «Зеленый – это цвет моей надежды. Не зря это еще и цвет ислама. В плену я представлял себе, как сижу у зеленых гор нашей деревушки Думан. Помню, мы их разделяли на мужской и женский пол. Девушки-горы были с изящными формами, с большим количеством рек, на краю которых росли миндальные деревья. А мужчины-горы были суровые, угрюмые. Но зато они защищали нашу деревню от северного ветра, который срывал крыши домов и замораживал пшеничные поля».

Он печет хлеб и сдает его в местный магазин. «Я бросил работу в министерстве внутренних дел и обратился к тесту. Мама всегда пекла хлеб сама. Разный – и черный, и с оливками, и с семенами горчицы. Я вспомнил все эти рецепты и вернулся к нашей семейной традиции. Теперь я каждый день просыпаюсь в четыре утра, замешиваю тесто и первые пять буханок отправляю внукам. Они не садятся утром за стол, если на нем нет дедушкиного хлеба. После смерти Ройи внуки помогают мне жить. Я должен жить, чтобы их утро начиналось с моего хлеба. Тесто ведь впитывает в себя энергию и чувства того, кто его замешивает. Вот и я вкладываю в хлеб свои силы, надежды, теплые чувства».

Однажды я встретил Фарух-бея на набережной, он как раз передавал хлеб сыну. Мы разговорились. Я тогда переживал расставание с той, которую любил больше себя. «Она уходит? Обними ее и отпусти, не мучай попытками вернуть. В любви не может быть сверхусилий, понимаешь? В любви должны быть покой и мир. Если этого нет, то это не любовь, а эгоизм двух людей. Они давят друг на друга этим эгоизмом и ждут, кто кого поборет».

Тогда я спросил мудрого пекаря: «Она ушла, я уважаю ее выбор. Но что теперь мне делать со всей той любовью, что живет во мне, не дает мне покоя?» Фарух-бей пожал плечами и развернул меня лицом к морю: «Научись у него спокойствию. Да, именно научись, воспитай в себе это качество. У каждого человека есть большие способности, а он использует лишь малую часть.

Будь спокоен. Для начала остановись и оглянись вокруг. Все, что ты видишь, слышишь, – твое отражение. Оно тебя устраивает? Делай выводы и работай над собой. Не надо ждать чуда – ты не проснешься однажды утром спокойным, счастливым человеком ни с того ни с сего. Но ты можешь стать им. А еще научись благодарить. Я вот в своих карманах не ношу ничего, кроме благодарности».

Благодаря Фарух-бею я усвоил то, что без действия невозможно счастье и что укрепившаяся привычка обязательно становится характером, отношением. Важно не только найти, но и услышать. Мы, жители шумных городов, часто не различаем нужную и ненужную информацию. Собираем плевела, выбрасываем зерна.

Я работаю над собой, Фарух-бей. И самое прекрасное то, что у меня получается. Спасибо.

Свобода не имеет ничего общего с раскрепощенным поведением или жизнью в эгоистическом одиночестве. Свобода – значит прежде всего оставаться человеком, а потом уже чутким врачом, талантливым поваром или читаемым писателем.

Однажды товарищ Бурак меня спросил: «Какой твой самый большой страх?» Я ответил: «Потерять себя». В этих словах он прочитал опасение по поводу того, что сойду с ума. На самом деле «потерять себя» значит утратить главные функции души – умение любить, верить, понимать, делиться. Это то, что должно быть в каждом из нас. Это то, что мы должны в себе развивать.

Я снова покинул Стамбул и путешествую не только с целью прикоснуться к другой культуре, узнать что-то важное. Я путешествую для того, чтобы успокоить себя. Успокоить тем, что в мире человечность еще существует. Что люди не разучились быть милосердными, искренними и верными общечеловеческим принципам.

Я успокаиваюсь, когда вижу, как в доме семьи Гафаровых не садятся за стол, пока не придет старший. Я успокаиваюсь, когда вижу, как родители малыша Али трепетно беседуют с ним, а не гонят со словами «иди в свою комнату». Я успокаиваюсь, когда вижу, как Вахиде-ханум, знаменитый адвокат Стамбула, подкармливает дворняг перед своим офисом в районе Сарыер.

Я успокаиваюсь, когда вижу грузинскую молодежь, которая, проходя мимо церкви Святого Георгия, останавливается и уважительно перекрещивается. Значит, люди не потеряли Бога в сердце. Значит, еще знают настоящее счастье, которое абсолютно не зависит от материальных благ.

А еще я приехал на остров Прощения (он на границе Турции и Греции), чтобы впитать в себя праздничную атмосферу священного месяца Рамадан. В мусульманских странах именно в Рамадан так видны основы общества: какие ценности у местных жителей, о чем они больше думают в повседневности и чему отдают главное место – роскошному вечернему застолью с десятком блюд или умению делиться благом с незнакомым человеком.

В каждой поездке меня ведет желание наблюдать, постигать, убеждаться, а потом делиться увиденным, услышанным с теми, кто, казалось бы, разочаровался. Доброго, светлого всегда больше, чем злого, темного. Просто темные цвета слишком заметны на фоне чистого светло-голубого неба, поэтому порой нам кажется, что вокруг больше темных оттенков. Это не так.

Все светлое всегда скромное, смиренное и ненавязчивое. Светлые люди, события, победы не нуждаются в афишах на полстены. Потому что свет всегда притягивает свет – не нужно рекламы на каждом шагу.

На острове Прощения всюду мандариновые рощи, воздух без соленой влажности, а люди живут не ради, а во имя. Я стремлюсь к этим открытым людям. Схожу на остановке в районе Тургутреис, встречаю по дороге небольшую пекарню, где десяток людей шумно колдуют у печи. Решаю устроиться туда на работу хотя бы на пару дней.

– Откуда ты? Чем занимаешься?

– Я работал продавцом в кондитерской. Хочу научиться печь хлеб.

– А не многого ли ты хочешь, сынок?

– Нет. Теперь уже нет.

– Ладно, месяц священный, так и быть. Беру тебя, только платить много не смогу. Будешь кушать с нами. Ночевать есть где?

– Да. Благодарю вас.

– Не меня благодари, а Всевышнего. Он и дает, и забирает.

– Благодарю.

Хальдун-бей, шестьдесят четыре года, владелец пекарни «Карадениз». Почему именно «Карадениз»? Потому что корни Хальдун-бея берут начало из Черноморского региона Турции. В одной из деревень недалеко от города Трабзон. Черноморских турок, караденизлилер, почитают за сплоченность. Они стоят горой друг за друга и берегут земли, на которых растет их знаменитый чай. Многим народам есть чему поучиться у караденизлилер.

У Хальдун-бея семь братьев, два сына и жена. Перихан-тейзе тоже трудится в семейной пекарне – смазывает лепешки-пиде яичным желтком и посыпает семенами черного тмина. Они поженились в нищете, но, взявшись за руки, смогли из нее выбраться. Печь хлеб – благородное, почти священное действие. Печь хлеб и делиться им с людьми – это древнее и благородное служение.