Газета Завтра - Газета Завтра 212 (51 1997)

Русская цивилизация обладает внутренней силой, позволяющей ей выжить, даже если растаптывались жизни ее творцов. Она существовала не только в ту эпоху, которую вы отмечаете, говоря о Белове, Распутине и Свиридове, но и в гораздо более суровые времена, когда творили Ахматова, Есенин, Замятин, Булгаков, Платонов, Даниил Андреев, Прокофьев, Шостакович, Бахтин, Лосев. Основная ее линия была всегда одной - это противостояние силам, разрушающим русскую традицию. Примеры “Канунов” Белова и “Прощание с Матерой” Распутина я приводил выше. Вся наша послереволюционная история и была борьбой этих двух сил. Нельзя сказать, чтобы на данный момент итог оказался благоприятным для той силы, того течения, к которому мы с вами себя причисляем. Но я думаю, что влияние русской национальной культуры еще скажется. Она, ее колоссальные силы, накопленные за многие века, и дают надежду на спасение. Поэтому и рано еще говорить: “Прощай, Россия”.

В. Б. В отличие от авторов знаменитых “Вех”, отрицающих революционность не во имя монарха, а во имя существования самого государства, но, кстати, непонятных и отвергнутых тогда всем царским обществом, сейчас не оказалось подобных “Вех”, защищающих опять же не коммунистов, не советскую власть, а идею все того же государства. Может быть, “Новые вехи” стали бы опорой для новой идеи национального сопротивления? Обкомовцы не защищали свои обкомы, потому что им самим не по нутру была проповедуемая идеология, и лучшие из них хотели служить русскому государству. Мечтает же генерал оборонки из рассказа Солженицына “На изломах”, этот грозный Емцов мечтает, как мальчишка, что с приходом Горбачева он будет творить в очищенной атмосфере государственного служения. Обмануты были почти все, но почему и потом никто не спохватился?

И. Ш. Вы затрагиваете очень важный вопрос. Но я не могу согласиться с вашей ссылкой на “Вехи”. Там революционности интеллигенции противопоставляется не государство - кроме, и то отчасти, статьи Струве - а такие ценности, как личное самоусовершенствование, культура, бескорыстное творчество, смирение, чувство греха, церковная дисциплина, чувство личной нравственной ответственности и развитие правосознания. Независимо от того, насколько для нас авторитетны сейчас “Вехи”, мне представляется, что государство является необходимой, но не важнейшей предпосылкой здорового существования народа. Государство, как мне кажется, играет роль скелета в организме. Сейчас, когда наше государство катастрофически разрушается, естественно возникает преувеличенное представление о его значении. Конечно, существо, скелет которого разрушен, погибнет. Но ведь если все силы организма будут направлены на поддержание скелета, то организм погибнет, а скелет превратится в груду костей. Так и в нашей истории была эпоха, когда государство обладало колоссальной армией и мощным КГБ, запускались спутники и атомные подводные лодки бороздили океаны - но в чем-то более существенном государство слабело. Ведь последовавшая катастрофа это с несомненностью показала. И думаю, можно сказать, что же было подточено: чувство национального единства, ощущение принадлежности к одному народу и ценность этого ощущения, ведущая к жертве и подвигу. Этим порывом разрозненные греческие города победили великую персидскую монархию, мужицкий Рим - богатый торговый Карфаген, а Россия - Наполеона и Гитлера, во многом лучше подготовленных.

Плоды этого упадка национального самосознания русского народа мы и переживаем сейчас. И не могу согласиться с вами, что из недр КПРФ звучат идеи национального спасения. Так, на своем III съезде КПРФ потребовало “немедленно остановить военные действия в Чечне”, чего требовали тогда и Ковалев, и Юшенков. В постановлениях КПРФ никак не отражена судьба русского Крыма, Севастополя, Приднестровья - в чем они опять повторяют линию президентской партии. И их последние соглашения с властью тоже трудно отождествить с национальным спасением.

Вот в таких фактах и проявляется основная причина несчастий пережитых нашей страной в ХХ веке. Болезнь началась еще раньше, ее нам надо лечить, искривление - выпрямлять. Иначе нам не подняться.

Фото В. АЛЕКСАНДРОВА

Накануне премьеры сериала “Фантомагия” на вопросы Светланы КАЗАКОВОЙ отвечает создатель сериала, художник-мультипликатор и писатель Геннадий ТИЩЕНКО, автор фильмов “Миссия пришельцев”, “Из дневников Ийона Тихого”, “И эхом отзовется…”

- Все мы любим мультфильмы, но почти не знаем их создателей. Как вы пришли в мультипликацию? Это мечта с детства?

- Вовсе нет. Как и большинство моих сверстников, я мечтал стать космонавтом. В те годы, особенно после полета Юрия Гагарина, все жили предчувствием звездной эры: первый спутник, первый космонавт… Я тоже “свихнулся” на космической тематике. Детства у меня практически не было, поскольку из-за костного туберкулеза был прикован к постели. Но, как говорится, нет худа без добра - я очень рано научился читать. К пяти годам перечитал все русские народные сказки, былины, потому что никаких других занятий, кроме чтения, лепки из пластилина и рисования, я не мог себе позволить из-за болезни. Космос же просто окрылил меня. Можно сказать, что в восемь лет, когда научился ходить, я родился заново. Тогда же вышел в журнальном варианте роман Ивана Ефремова “Туманность Андромеды”. Позднее я переписывался с писателем. Космос для меня стал самым мощным стимулом, поскольку я начал заниматься спортом, поступил в спецшколу, увлекся легкой атлетикой и в девятом классе уже бегал на общегородских соревнованиях.

Другой моей страстью стала живопись. Матушка моя почему-то была против этих занятий. Дело доходило до того, что родители выкручивали пробки, когда я рисовал ночами. Еще в школе состоялись мои первые выставки как художника-фантаста. Это были иллюстрации к произведениям моих любимых писателей - братьев Стругацких, Брэдбери, Азимова, Кларка.

Я родился и вырос в Баку. Мне очень повезло - физику в нашей школе преподавал известный в то время писатель, астрофизик, специалист по черным дырам, коллапсарам, квазарам Павел Амнуэль. Он познакомил меня с членами секции фантастов - Альтовым, Журавлевой, Войскунским, братьями Ибрагимбековыми, Бахтамовым, Лукодьяновым. Общаясь с этими людьми, я словно в рай попал. Как раз в то время Амнуэль начал писать первый, наверное, на планете Земля учебник фантастики для Института методики изобретательства, который возглавлял писатель Альтов. Я сделал более ста иллюстраций к этому учебнику.

- А как все же получилось, что вы стали художником-мультипликатором?

- На физическом факультете МГУ мои документы не приняли. При прохождении медицинской комиссии выяснилось, что в позвоночнике осталась небольшая деформация. В то время на специальности, связанные с ядерной физикой, с оборонной промышленностью, брали только абсолютно здоровых людей.

Я вернулся в Баку и в 1968 году, наперекор родителям, окончил курсы художников-мультипликаторов. Но по различным обстоятельствам, в том числе из-за того, что я русский и не принадлежу к “коренной” национальности, ушел со студии “Азербайджан-фильм”, проработав там совсем немного.

Тогда же начали публиковать мои фантастические рассказы, рисунки и картины. В 1970 году на международном конкурсе “Мир завтрашнего дня” я получил Гран-при, и затем мои работы были посланы на всемирную выставку в Осаку. На фоне моих работ выступали такие светила мировой фантастики, как Артур Кларк, Рей Брэдбери, Айзек Азимов. Мои работы публиковали рядом с работами Соколова и Леонова. Мне тогда было всего 22 года.

- Как вы оказались в киноиндустрии?

- В 1976 году на выставке, посвященной пятнадцатилетию полета человека в космос, на мои картины обратил внимание ветеран нашего кинематографа, у которого диплом номер один операторского факультета ВГИКа, Алисаттар Атакишиев. Он тогда приступил к съемкам фильма “Гариб в стране джиннов” и пригласил меня работать художником по комбинированным съемкам. Ему понравилась неординарность моих работ и то, с какой фотографической точностью все было выписано, поскольку я тогда считал, что чем реалистичнее написана фантастика, тем убедительнее она воспринимается. Я занялся комбинированными съемками, чтобы реализовать свою давнюю мечту - совместить фантастическую литературу с фантастической живописью. Особо сложные съемки я проводил в Москве, на студии имени Горького, потому что в Азербайджане не было соответствующего оборудования. Но, к сожалению, конечный результат был не очень впечатляющим.

После окончания Высших курсов сценаристов-режиссеров под руководством Романа Качанова в 1985 году я сделал свой первый дипломный фильм - фантазии на темы Лема “Из дневников Ийона Тихого”. Его, в виде исключения, взяли в прокат, показывали по телевидению, пиратским образом копировали и продавали на видеокассетах.