Борис Рябинин - Вы и Ваш друг Рэкс

Несомненно, одним из центров древнего собаководства явился Китай. Не случайно ряд наиболее старых по возрасту пород (например, тибетский дог) ведет свое начало оттуда.

Интересно, что, стремясь сохранить жизнь полезного животного, собаку нередко заковывали в броню, отправляясь на охоту. В средние века на собак, приученных травить кабана, надевали кольчуги, надежно защищавшие от страшных клыков зверя. С этим снаряжением перекликаются массивные железные ошейники современных пастушьих собак, помогающие им в борьбе с волками.

Завоевав признание как надежный помощник человека, собака сделалась героем многих народных преданий и легенд. Ее изображения стали высекать на камне и помещать в храмах, в общественных местах. Рисунки собак, похожих на современных борзых, обнаружены на древнейших египетских памятниках, насчитывающих свыше трех тысяч лет до нашей эры. Еще более древние изображения собак найдены в Месопотамии. Из этих пощаженных временем свидетельств далекого прошлого собаководства особенно примечательны изображения нубийских лучников, шествующих в сопровождении громадных поджарых псов, — прямое указание на их военное назначение. О том же говорит и барельеф терракотовой доски Бирса Нимруда — ассирийский воин в полном боевом снаряжении с мощной по виду собакой.

Животных, отличившихся на войне или иным путем, увековечивали, сооружая в их честь памятники, устраивая игрища и празднества. С ними связывались жизнеописания великих людей прошлого. По одной из дошедших до нас легенд собака вскормила в детстве Кира, будущего грозного повелителя персов, в царствование которого Персия достигла наивысшего расцвета и могущества. В древнем Египте собак бальзамировали и клали в усыпальницы вместе с мумиями умерших сановников и других важных лиц. У многих народов укоренился обычай — когда умирал вождь племени, глава государства, военачальник, на его могиле убивали и всех принадлежавших ему собак, чтобы, по верованиям того времени, они могли служить ему и после смерти.

В древнейшем Египте существовал город Собек. В нем был храм Собаки, почитавшейся священной.

К слову говоря, в тех местах и поныне собак не обижают. Размножаясь совершенно свободно, живя в полудиком состоянии, в норах, вырываемых в земле, на окраинах селений, они выполняют там важную санитарную функцию — уничтожают падаль, предотвращая тем самым или хотя бы задерживая эпидемические заболевания. Тамошние собаки великолепно отличают египтянина от европейца; последний — грубее с ними, и при виде его они спешат убраться на безопасное расстояние.

Так, в разных странах, у разных народов, но почти одновременно собака твердо вошла в обиход человека и стала очень ценима им. Известно, например, что древние германцы отдавали двух лошадей за одну собаку.

Издревле пользовались услугами этого животного наши предки славяне, а еще ранее — скифы, населявшие южное Причерноморье, которых многие ученые полагают нашими предшественниками. Скифская собака была поджарой, мускулистой и чрезвычайно выносливой (должна была поспевать за всадником, который мог скакать целый день).

В Киевской Руси собаки несли охрану городов и сел, предупреждая лаем и о появлении дикого зверя, и о человеке-вороге. Собаки сопровождали в походах дружины князей Святослава, Олега, Игоря. В степи они издали чуяли приближение половецких и татарских наездников и заблаговременно поднимали лаем на ноги русских воинов. Их применяли и как транспортное средство для быстрой переброски ратников. Так, в одной из старинных летописей, повествующей о походе русских в Югорский край, говорится: «А от Ляпина шли воеводы, на оленях, а рать на собаках»[9].

Собаки продолжают оставаться в рядах сражающихся и в позднейшие времена. О размахе применения их в ратном деле говорит такой факт: при осаде Валенсии, в эпоху войн между Испанией и Францией, в боях участвовало с обеих сторон до 5000 собак. Это было настоящее «собачье» побоище, где на каждого вооруженного человека приходился один четвероногий боец — собака.

Именно отличные бойцовые качества собаки привели к тому, что в ряде стран, и прежде всего с англо-саксонским населением — в Англии, где это сделалось любимым народным развлечением, а позднее и в США, Канаде, она стала использоваться в целях увеселения и наживы на публичных собачьих боях. Красочное описание этого обычая читатель может найти в повести Джека Лондона «Белый клык», в картине боя Белого Клыка с бульдожьей собакой Чероте.

Возникла и такая жестокая забава, как бой быка с собакой. Зрелище это было весьма кровавым.

Во многих местах стали специально разводить рослых собак с крепкой хваткой, так называемых быкодавов.

В Англии наибольшую популярность приобрел мастиф — собака массивного телосложения и необычайной силы. Разновидности этого типа появились и в других странах: в Испании — «испанский мастиф», во Франции — «бордосский дог», в Германии — булленбейцер.

Увлечению этими зрелищами в значительной мере обязан своим появлением в близком к современному виду бульдог (о чем говорит даже само название: в переводе с английского — «бычья собака»), цепкая (и жующая, ибо бульдог, кроме того, еще и жует, стараясь, схватив противника, добраться до уязвимого места), хватка которого, малопригодная в служебном собаководстве, в драке с другим животным иногда может сыграть решающую роль.

В Китае и других странах Востока устраивались собачьи бега, для чего строились кинодромы по типу ипподромов, с игрой на деньги и прочими аксессуарами нездорового азарта. Оттуда это пришло в Европу. Собачьи бега — и в наши дни излюбленное развлечение англичан, которому тысячи жителей британских островов ежевечерне посвящают свой досуг. Собаки — обычно борзые, как обладающие наиболее быстрым бегом, — устремляются в погоню за механическим зайцем; наиболее рьяные из «болельщиков» держат пари, какая собака «придет» быстрее; тут же вы можете поставить крупную сумму на понравившееся вам животное и проиграть или выиграть (чаще, разумеется, первое), — все как в настоящем тотализаторе, где нередко просаживается весь заработок.

К чести наших соотечественников, ни одно из этих сомнительных развлечений не приобрело распространения в России, если не считать травли медведя собаками — «пиявками» (описано Лесковым в рассказе «Зверь»), что, впрочем, уже имеет прямое отношение к охоте. У нас никогда не было собачьих и петушиных боев, боя быков, травли быка собакой. Завезенные для этой цели в Россию собаки, прозванные «мордашами» или «мордашками», не имели успеха и скоро вывелись.

Точная характеристика этих собак имеется у В. Даля: «Мордашка — собака особой породы: малорослая, головастая и толсторылая, которая закусывает, что схватит, и виснет пиявкой».

Это описание точно подходит к бульдогу. Думается, однако, что лесковскими «пиявками» могли быть и самые обыкновенные лайки, которых мы и поныне часто называем «медвежатницами» за их бесстрашие и настойчивость в охоте на Топтыгина.

Говоря об уродливых формах использования собаки, нельзя не упомянуть о том, до чего доходят сейчас в странах капиталистического Запада.

В дни, когда после второй мировой войны повсеместно развернулось всенародное движение за мир, лондонские блюстители «порядка» нередко прибегают к помощи злобных полицейских собак при разгоне демонстраций трудящихся, протестующих против создания атомных баз и строительства стартовых площадок для запуска ракет на территории Англии, против засилья американской военщины в стране; собаками травили патриотов Кипра, рабочих-негров на алмазных приисках Африки, представителей других зависимых и колониальных народов, боровшихся за свое освобождение.

Подобно тому, как в мрачную пору средневековья самодуры-феодалы тешили себя, натравливая цепных псов на крепостных людей, так теперь варвары двадцатого века заставляют животных терзать ни в чем не повинных стариков, женщин, детей. Вместе с бомбами со слезоточивым газом, с резиновыми дубинками и прочими атрибутами современной западной «цивилизации» собака несет здесь черную службу, превращаясь в орудие классовой борьбы.

С развитием военной техники, главным образом с появлением огнестрельного оружия, роль собаки как активного бойца (как средства нападения в частности) на поле брани стала быстро уменьшаться и даже сошла совсем на нет.

Можно было подумать — навсегда В самом деле: кажется, ну что может поделать собака против винтовки, пистолета, не говоря уже о пулемете, пушке, авиационной бомбе?

Случилось, однако, не так.

С конца XIX столетия собаки начинают вновь появляться в армиях различных государств, но с иными обязанностями. Теперь это уже не обычный боец, вступающий в непосредственную борьбу с врагом (хотя такая возможность всегда остается в арсенале действия собаки). Нет, обязанности собаки стали значительно тоньше, изощреннее, требуя более длительной и зачастую очень сложной подготовки.