Секс в эпоху согласия - Кэтрин Энджел

эту ночь» (Take Back The Night), в ходе которых жертвы изнасилования рассказывали о своем опыте, были задуманы как мероприятия для поддержки женщин. Но, как отмечает автор, они быстро превратились в «парады уязвимости». Участницы «смирялись со статусом жертвы и весьма охотно его усваивали».

Книга Кэти Ройф расколола феминистское движение. Кто-то считал, что женщина нуждается в постоянной защите от мужской агрессии и насилия. Кто-то, наоборот, побуждал женщин гордо и открыто говорить о своем либидо и сексуальных желаниях. При упоминании работы Ройф участники феминистского движения до сих пор закатывают глаза.

Все эти дискуссии относительно недавно ожили вновь. В 2011 г. президент Обама опубликовал открытое письмо под названием «Уважаемый коллега» [7]³⁸. В этом письме Обама подчеркнул, что университеты и колледжи, финансируемые из государственного бюджета, обязаны работать в соответствии с 9-м разделом «Поправок к Закону о высшем образовании», который запрещает дискриминацию по признаку пола. Сексуальные домогательства и насилие в этом письме были признаны разновидностью половой дискриминации, препятствующей свободному доступу женщин к образованию. В американских университетах утвердилась новая «сексуальная бюрократия», как прозвали ее критики. Государственным университетам предписывалось принятие общих «Cтандартов сексуального согласия»³⁹, предполагающих, что каждый партнер должен добровольно и сознательно изъявить свое согласие на секс.

Вслед за Кэти Ройф критику университетских кампаний против изнасилований продолжила Лора Кипнис. В книге «Нежелательные подкаты» (Unwanted Advances), опубликованной в 2017 г., она пишет, что принятие «Стандартов сексуального согласия» и многочисленные разбирательства, связанные с нарушением 9-го раздела «Поправок», способствуют формированию у студенток ощущения беспомощности и склонности к виктимизации. Они «возрождают самую махровую версию традиционной женственности» и ведут к «узаконенной истерии» и «массовой паранойе»⁴⁰. Концепция сексуального согласия, по мнению Кипнис, поощряет инфантилизм и заставляет девушку заранее считать себя жертвой безнравственных соучеников и преподавателей.

Кипнис соглашается с Ройф в том, что концепция согласия выставляет женщину в неверном свете: она якобы совсем не интересуется сексом, не имеет собственных желаний и нуждается в постоянном контроле (а иначе зачем спрашивать у женщины согласия на каждой стадии полового акта?). Почему женщина просто не может сказать, чего ей хочется, и заняться этим в свое удовольствие? Феминизм десятилетиями борется за сексуальную свободу. Так в чем же «прогрессивность» идеи, которая делает из женщины робкую пугливую лань, не способную стоять на своих ногах и постоянно требующую поддержки и от партнера, и от системы? В 1993 г. Ройф писала, что все эти инициативы рано или поздно выйдут девушкам боком: «Оранжерейные растеньица, оказавшись в большом мире за университетской оградой, просто зачахнут»⁴¹. Кипнис ей вторит: женщине нужна закалка, а не сюсюканье⁴².

Лора Кипнис также указывает на ряд недостатков новопринятых университетских «Стандартов»: разбирательства по случаям нарушения 9-го раздела «Поправок» похожи на настоящий суд, но не предусматривают защиты для обвиняемого, отсутствует прозрачная и понятная процедура выдвижения обвинений. Как бы там ни было, в 2017 г. министр образования Бетси Девос упразднила предложенную Обамой трактовку 9-го раздела. В университетах Великобритании общей политики относительно сексуальных домогательств никогда не было. Критика Ройф и Кипнис сама по себе довольно показательна. Обе признают, что женщина в современном обществе все еще ущемлена и находится под давлением, но в качестве единственного решения проблемы предлагают ей «все преодолеть и сделаться еще сильнее, перестать вести себя как девчонка». Это квинтэссенция феминистского культа уверенности в себе.

Его адепты верят, что «взрослая женщина» знает, как пережить неизбежные проблемы и травмы, связанные с сексом. Важное понятие из их словаря — «плохой секс». Кипнис пишет, что современных молодых женщин в решении «неоднозначных сексуальных ситуаций и неприятных эпизодов»⁴³ приучают полагаться на бюрократию. А для нее самой и ее единомышленниц любой секс, «даже плохой (каким он часто бывает)», — это возможность чему-то научиться⁴⁴. В 2018 г. против известного комика Азиза Ансари были выдвинуты обвинения в сексуальных домогательствах. Разоблачения, опубликованные на сайте babe.net, вызывали скандал, причиной которого, кроме прочего, стала журналистская некомпетентность их автора: статья явно была написана поспешно и не соответствовала нормам журналистской этики. Автор даже не предоставила Ансари возможности высказаться в свою защиту. Героиня статьи, женщина под псевдонимом Грейс, рассказала, что комик склонял ее к сексу и не реагировал ни на словесные, ни на невербальные знаки отказа. Многие сразу увидели в этом описании знакомый образ беспардонного мужчины, который настаивает на сексе, невзирая на то, что женщина (да и, возможно, он сам) явно этого не хочет. Кто-то посчитал, что Грейс должна была яснее выразить свое отношение к происходящему: она не ответила Ансари ни уверенным «да», ни уверенным «нет». Журналистка Бари Вайс, последовательница Лоры Кипнис, прокомментировала ситуацию так: «Для того, что было у этой женщины с мистером Ансари, есть отличное название — плохой секс. Отстойная штука»⁴⁵.

Вайс согласна с тем, что женщинам прививают мысль о том, что нужно «ставить мужское удовольствие выше собственного». Но, по ее мнению, эту проблему не решить, если просто возмущаться привычкой мужчин «игнорировать невербальные сигналы». Женщина должна громче и четче высказывать свое мнение. «Нужно говорить: "Вот это меня заводит". Или: "А этого я делать не хочу"». Журналистка даже поучает Грейс: «Если он настаивает на чем-то, что тебе не нравится, шли его куда подальше, вставай и уходи». В свою очередь, Кипнис, выступая в подкасте Джессики Криспин Public Intellectual, сокрушается, что современные студентки «не могут оправиться» от тридцати секунд или пятнадцати минут плохого секса⁴⁶. Меган Даум в The Guardian пишет о расхождении между публичной поддержкой #MeToo и тем, что женщины говорят в частных беседах: «"Пора уже вырасти, это жизнь", — слышала я от тех же самых феминисток»⁴⁷. За всем этим ощущается противопоставление слабого обиженного ребенка и уверенной в себе взрослой женщины; несложно выбрать, кем мы хотим казаться.

Эти феминистки говорят нам, что женщина обязана быть решительной и сильной, неуязвимой и несокрушимой. Чувствовать себя травмированной — значит проявлять слабость. «Плохой секс» подается ими как неизбежное зло, печальный и ожидаемый факт, с которым рано или поздно придется столкнуться каждой женщине. Что-то похожее говорится в старой, опубликованной в 1990-х статье в The New York Times о введении «Устава по предотвращению преступлений на сексуальной почве» в колледже Антиока: юность, а особенно годы учебы в колледже, — это «время экспериментов, а эксперименты не бывают без ошибок»; никакой устав «не спасет молодежь от дрянного утра после плохого секса»⁴⁸, и именно такие моменты «чему-то учат людей».

Уклончивость этих формулировок поражает воображение.