Виктор Емский - Индотитания

— Слушай, а куда мы летим? И вообще, для чего? Я, знаешь ли, прошлым вечером был немного не в себе и потому ушел домой, не дождавшись распоряжений.

Гефест рассказал, что еще вчера была выбрана подходящая скала в Кавказских горах. Полифем вбил в нее железные крепления и приготовил оковы. Сегодня зрители там не ожидаются, а вот завтра может быть аншлаг. На первый «завтрак» Гаруды должны прибыть официальные делегации от индов и богов, да и праздных зевак никто прогонять не собирается.

— И как же мы его повесим? — спросил Гермес, глядя на торчавшую свечкой из кучи куретов ногу Прометея.

— За руки и за ноги, — ответил Гефест.

— Я имею в виду: в одежде или голым?

— Н-да, — протянул Гефест. — Насчет этого распоряжений не поступало. Но, мне кажется, надо вешать обнаженным. Ты ж не будешь ему каждый день утку подносить? Пусть испражняется вниз.

— А как быть зимой? Замерзнет ведь.

— Сейчас лето. Придет зима, видно будет.

Они замолчали и задумались каждый о своем. Спустя минуту Гефест спросил:

— Интересно, Кришну уже поймали?

— Вряд ли, — ответил Гермес.

— Думаешь, его действительно прикуют рядом с Прометеем?

— Слушай больше, — усмехнулся Гермес. — Он — синекожий. А это у них высшая каста. И не имеет значения, сколько у него голов.

— Ты его видел? — поинтересовался Гефест.

— Да, — утвердительно кивнул головой Гермес.

— И каков он из себя?

— На Диониса похож. Если б не синяя рожа, можно было бы подумать, что они братья-близнецы.

Гермес вдруг замолчал.

— Что с тобой? — обеспокоенно спросил Гефест.

— Да так, ничего, — очнулся Гермес. — Мне вдруг подумалось, а не наследил ли здесь наш папаша Зевс? Ха, а что, если Зевс напился до синевы и в этом состоянии оплодотворил какую-нибудь нимфу или сирену?

— Чушь собачья! — брезгливо поджал губы Гефест.

— Ну да, конечно. Остается один вывод — алкоголики похожи друг на друга, как братья. Это, наверное, происходит на генетическом уровне.

— А как же Дух? Ведь он ни на кого не похож.

— Не напоминай мне о нем!

Гермес обиженно надулся, и в флаере наступила полная тишина.

Текст 1

Скала была выбрана достаточно удачно. Практически все светлое время дня она находилась в тени, которую отбрасывала соседняя гора. Прометея пристегнули за руки, за ноги и под мышками. Потом посовещались и решили, что тень не даст титану поджариться на солнце, а зимой можно поддерживать его жизнь специальными уколами. И улетели.

Когда он пришел в себя, я уже сидел у него на левом плече, находясь в теле зеленой ящерицы. Принимая во внимание особенности речевого аппарата этой рептилии, я, присвистнув, прошипел титану в ухо:

— Не бойся, Прометей. Завтра я устрою веселое утро. Кто-кто, а Гаруда не забудет его никогда. Впрочем, и остальная кодла тоже.

— Спасибо, — устало произнес Прометей. — Но кроме Гаруды есть еще и дикие птицы. Например, орлы и вороны. Они тоже любят кушать. А если дракон какой залетит?

— Насчет драконов можешь не переживать, — ответил я. — Дикие человеческие племена на востоке их самих уже съели. Инды спохватились, а поздно. Скелеты их домашних животных пошли на амулеты. В глазницы вставлены драгоценные камни, а когти разошлись по всей округе. Ну, может, несколько особей и уцелело, но, по слухам, они перебрались в Британию, а это далеко отсюда. А вот насчет орлов я как-то не подумал. Но я смогу вселяться в них.

— Что же, ты будешь целый год меня охранять?

— А что мне еще делать? Посижу рядом с тобой. Если разобраться, то ты — мой единственный друг здесь, хотя я ранее никогда не знал, что означает это понятие.

— Спасибо тебе, Дух.

— Ерунда!

К середине дня прилетел Гаруда. Он устроился на вершине скалы и затих. Видимо, ему в обязанность вменили не только пожирание печени Прометея, но еще и его охрану. Зато к вечеру возле скалы стало оживленнее, потому что прибыл грузовой флаер.

Летательный аппарат завис в метре от Прометея, боковая дверь отъехала в сторону, и глазам титана представился небольшой столик, на котором стоял высокий эмалированный бачок с закрытой крышкой. Над бачком маячило улыбающееся лицо Диониса и далее — на заднем плане — небритые рожи куретов. Размахивая ложкой с длинной ручкой, Дионис радостно заорал:

— Привет, мученик! Ой, что это за гад сидит у тебя на плече?! Сейчас я его ложкой шлепну!

— Не вздумай, — поспешно сказал Прометей. — Это Дух.

— А, привет, алкалоид летучий! Давно не виделись. Заползай как-нибудь ко мне в камеру, вспомним молодость!

— Какими судьбами? — прервал титан треп Диониса.

— Мне предложили на время заключения заняться общественными работами. Вариантов было два: либо каждый день мести двор тюрьмы, либо кормить тебя с ложечки. Догадайся, что я выбрал?

— Судя по твоему заплетающемуся языку, тебе еще и налили?

— Ха-ха, нет. Мой братец Аполлон постарался. Мы с ним переделываем поэму, сочиненную Духом. Вот он и протащил под полой хитона фляжку.

— А зачем вы переделываете мое гениальное произведение? — прошипел я.

— Чтобы воспеть Зевса и иже с ним. Теперь Утнапиштим — праведный и богобоязненный Девкалион. Но музыка осталась твоя. Немного струнных инструментов добавили, мелодию чуть изменили, а вообще все по-прежнему. Так, посмотрим, что тут у нас на ужин.

Дионис снял крышку и сунул нос в бачок.

— Ничего хорошего, — констатировал он, подняв голову. — Пшеничная каша. Открывай рот шире.

Он набрал полную ложку каши и тут же запихнул ее в открывшийся от удивления рот Прометея. Пока титан пытался проглотить кашу, я осознал, что тело ящерицы тоже хочет есть. О чем и просвистел Дионису. Он ответил:

— Куда я тебе наложу? На плечо Прометея? Вот рот его, заляпанный едой, я вытирать не нанимался. Я все-таки политический заключенный, а не какой-то там уголовник.

— Ты не политический, а алкоголический заключенный, — заявил я.

— Не имеет значения, — ответил Дионис, ловко орудуя ложкой. — Вон, рот ему оближи и будешь сыт. Плохо, что он бритый. Но ничего. Скоро отрастет борода. В ней каши в три раза больше застрянет. Еще наешься так, что пузо не даст по скалам ползать.

Наконец титан замотал головой, показывая, что наелся. Дионис закрыл бачок и заявил:

— Все. Пора в тюрьму. Сейчас придет Аполлон, и я буду расслабляться.

— А мне ты вина не привез? — спросил Прометей.

— Нет, конечно. Рационом не предусмотрено. Если бы мне самому хватало, я бы поделился. А так, когда осталось на глоток, никому не дам. Сам выпью! Я же, в конце концов, алкоголик или кто? Так что не обессудьте. Вот выйду на свободу, тогда видно будет. Всем пока.

Дверь захлопнулась, и флаер улетел.

Я немного подумал и вдруг решил не откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. Без предупреждения покинув тело ящерицы, я поднялся вверх и с ходу вселился в Гаруду, мирно дремавшего на вершине скалы.

Кто-то сказал, что на свете нет ничего лучше ночного полета, когда небо усыпано мириадами звезд. Этот «кто-то» либо никогда ночью сам не летал, либо соврал с каким-нибудь дурным умыслом. Это мне, бестелесному созданию, можно смело барражировать в ночных пространствах без опасения врубиться в какую-либо гору. Я ведь второй раз не умру, если в первый был уже убит. Единственная опасность — солнечный ветер. А вот существу, имеющему телесную оболочку, летать ночью очень тяжело. Даже в туше Гаруды.

Его физиологическая оптика никак не помогала в полете по той простой причине, что не видно было ни зги. Луна куда-то спряталась, а звезды светили тускло и холодно. Плюс ко всему оказалось, что легкие у Гаруды устроены точно так, как у человека. То есть чем выше поднимешься, тем тяжелее дышать. Поэтому лететь в горах было достаточно трудно. Правда, я знал направление. Строго на юго-запад.

Сначала было непонятно, правильно ли я сориентировался, но вскоре чуткие глаза Гаруды уловили алое свечение впереди, и я понял, что не ошибся. Это был вулкан, который уже тогда назывался Санторином. Именно он в свое время, пробужденный индской машиной, уничтожил Атлантиду. Кстати, впоследствии он еще раз проявил себя и сожрал очередную цветущую цивилизацию.

В эту ночь он вел себя спокойно. Выпускал небольшие облака пепла и относительно мирно булькал в жерле лавой. А мне как раз это и было нужно. Я собирался совершить убийство. Почему? Я долго над этим думал.

Один раз я уже сделал это. Тогда — в облике носорога — я убил своим бивнем вождя каннибалов. Разве он был разумным существом? Он был голодным животным! А как можно не убить животное, лишившее жизни тебя для того, чтобы съесть? Это не гуманоиды, это нелюди. А в данном конкретном случае с Гарудой можно было провести параллель, что я и сделал. Даже если он и являлся разумным существом (в чем я, кстати, сомневаюсь до сих пор), то зачем же ему есть печень другого разумного существа, обрекая того на муки? Тем более Прометея, который был разумнее многих своих соплеменников и без спору являлся достойнейшим представителем гуманоидного населения Земли.