Виктор Емский - Индотитания

— Инды разломали свою сейсмическую машину на части. Из ее деталей они собрали несколько мелких установок. Мощности этих новых агрегатов существенно уступают силе первоначальной машины, разрушившей Атлантиду и организовавшей Всемирный потоп. Кстати, она могла уничтожить всю планету. Но сейчас им это не нужно. Теперь им хватает мощности новоизобретенных установок. Они способны пробуждать к жизни потухшие вулканы и устраивать землетрясения, которые смогут стереть с лица земли целые континенты. Причем в любой части планеты.

— Неутешительные известия, — сказал Гермес.

— Да, — согласился Дух. — Но я узнал с точностью до метра места расположения нынешних сейсмических машин. Их не так много. Три находятся на сдвоенном материке в западном полушарии. Одна — в регионе Та-Кем, где живет этот зубопротивный Себек. И еще шесть разбросаны по нашему континенту. Всего десять штук. Если до утра ударить ракетами по указанным мною координатам, то с индским военным превосходством будет покончено. Я точно знаю, что сейчас машины никуда перемещаться не будут. Вишну сообщил Брахме, что мир сохранен.

Гермес вскочил с лавки и сказал:

— Надо кое с кем посоветоваться. Сиди здесь!

Он быстро ушел по аллее. Дух же, насвистывая какой-то незатейливый мотивчик, принялся задумчиво вертеть хоботом Ганеши, тело которого он использовал в данный момент. Хобот складывался в причудливые фигуры. По прошествии десяти минут Дух уже настолько ловко управлялся хоботом, что смог завести его за спинку лавки, на которой сидел. Далее он протянул эту часть тела в конец скамьи. Теперь хобот змеился по торцу деревянной доски снизу лавки и был совсем незаметен в бледном свете новой луны.

Наконец подошел Гермес и уселся на скамью. Взглянув на Ганешу, Гермес с подозрением поинтересовался:

— Ты зачем свесил свой шланг за лавку?

— Он мне надоел, — нашелся Дух. — Везде мешается.

Гермес успокоился и, тяжело вздохнув, начал:

— Объясняю коротко. Ракет осталось очень мало. Даже если отец ни разу не промажет, если инды не перепрячут машины и их удастся уничтожить, то где гарантия, что у них не осталось чертежей? Где уверенность, что они в кратчайший срок не сделают новую машину? Предположим, что не сделают (хотя я лично сомневаюсь). Тогда у них не будет оружия массового поражения. Как, впрочем, и у нас! Ведь все ракеты будут использованы. Но индов во много раз больше, чем нас! Они смогут разделаться с нами даже голыми руками! А пока есть ракеты, существует видимость паритета. И это устраивает всех: и их, и нас. Так что война отменяется. Лучше все время кого-то бояться, чем заведомо знать, что ты слабее.

Духу надоело слушать упадническую речь Гермеса, и потому он спросил:

— А как же Прометей?

— А что Прометей? — пьяно хохотнул Гермес. — Он — жертва, положенная на алтарь мира. Да что ты в него вцепился? Ну, пострадает он слегка — и что? Ему потом памятники ставить будут! Подумаешь, повисит он немного в распятом состоянии. Понимаешь, сейчас Зевс напился, Вишну — тоже. Отец перенес срок, и приговор вступит в силу завтра. Для Прометея — сплошная выгода! Не надо лишний месяц в тюрьме торчать. Раньше повиснет — раньше слезет. Ха-ха-ха!

Гермес, захлебываясь, принялся смеяться. Но неожиданно для него плотная теплая труба обхватила плечи, и руки его оказались тесно прижатыми к туловищу. Гермес попытался вскочить на ноги, но не сумел. Труба давила сильнее и сильнее. Воздух в легких закончился, а новый перестал поступать. Сознание Гермеса помутилось, и он понял, что сейчас умрет. Последнее, что удалось ему услышать, был крик Духа, который прозвучал так:

— Ты повиснешь раньше!

Услышав вопли, доносившиеся из сада, боги и инды выскочили из-за столов и устремились на звук. На одной из аллей они сразу же обнаружили причину беспокойства. Боги выстроились полукругом под дубом и стали рассматривать болтавшегося в воздухе Гермеса.

Руки и ноги его были стянуты концом хобота Ганеши, который в бессознательном состоянии сидел, прислонившись спиной к стволу дерева. Голова его была задрана вверх, и хобот, перевалившись через мощный сук, держал подвешенного Гермеса в нелепой и неудобной позе. Бог, извиваясь, раскачивался и пытался что-то сказать, но не мог по той причине, что рот его был забит листьями. На ветке, через которую был перекинут хобот Ганеши, с важным видом расположилась большая черная ворона. Опустив клюв вниз, она с интересом наблюдала за мучениями болтавшегося в воздухе Гермеса.

Вишну быстро подошел к Ганеше и надавал тому по щекам оплеух. Ганеша, придя в себя, открыл мутные глаза, и сообщил:

— Что-то хобот тянет. К дождю, наверное.

Он взглянул вверх, и челюсть его отвисла.

Через несколько минут Гермес был спущен на землю и развязан. Освободив рот от листьев, он задрал подбородок вверх и, глядя в приоткрытый вороний клюв, заорал:

— Что вы смотрите на эту черную падаль?! Убейте ее! В ней сидит Дух! Опа!

Он подпрыгнул, пытаясь ухватиться за ветку, но не достал.

— Кар-р-р! — громко сказала ворона.

Она развернулась и обдала Гермеса, опять пытавшегося в прыжке достать предполагаемого обидчика, струей жидкого кала. Бог взревел от злости, а ворона, захлопав крыльями, поднялась в воздух и не торопясь полетела над садом.

— Надо же было так обделаться, — покачал головой Зевс.

Гермес, изрыгая проклятия, побежал отмываться.

Грузовой флаер управлялся в автоматическом режиме и летел на восток. В салоне находился Прометей. Он сидел на лавке и безучастно рассматривал картину, прибитую к стене прямо напротив него. На ней был изображен один из моментов титаномахии. В роли героя выступал Посейдон. Гордо выставив вперед лопатообразную бородищу, он втыкал свой знаменитый трезубец в зад убегавшему титану. Лицом титан был повернут к зрителям, и потому в нем легко узнавался горбоносый Япет. Трезубец вошел в ягодицы на приличную глубину, и вылезшие из орбит от этого прискорбного факта глаза титана светились мыслью: «Что ж ты делаешь, изверг!» Может, глаза светились не этой мыслью, а какой-то другой, типа: «Зачем я тебя, засранца, в детстве леденцами угощал?», но картина от этого лучше не становилась.

Охраняли титана четверо куретов и Гефест с Гермесом. Последний, заметив, что Прометей рассматривает картину, поинтересовался:

— Ну, как тебе это произведение искусства?

— И кто же ее написал? — спросил титан.

— Аполлон, — ответил Гермес.

— Мазня, — вынес вердикт Прометей.

— Ну, не скажи, — не согласился с утверждением Гермес. — Вся соль этого произведения находится в вилах, тьфу, то есть в трезубце. Посмотри, с какой силой он вогнан в задницу твоего папаши! Каков напор! Какова экспрессия! Сплошной патриотизм. Нет, все-таки Аполлон талантлив.

Неожиданно воздух перед картиной сгустился и превратился в нечеткое, еле заметное пятно, переливающееся воздушными струями. Прометей тут же этому пятну подмигнул. Гермес, смотревший на титана, заметил его реакцию и перевел свой взгляд на картину.

— Ага, — зловеще произнес он и сразу начал действовать.

В руке Гермеса оказался пистолет-парализатор, выхваченный из кармана. Он направил его на картину и принялся стрелять. Салон осветился желтыми вспышками. Гермес вертел парализатором в разные стороны и стрелял не прекращая. Парализованные куреты повалились на пол, а Прометей, смеясь, лег на лавку. Лишь один Гефест скакал за Гермесом по салону флаера и пытался забрать оружие.

— Вот тебе, вот! — орал Гермес, отбиваясь от цепких рук Гефеста и продолжая стрелять во все стороны. — На тебе, получай!

Наконец Гефесту удалось отобрать пистолет.

— Что с тобой случилось? — спросил он у брата.

Гермес, отдуваясь, ответил:

— Эта сволочь, Дух, он здесь! Сначала перед картиной висел, а потом стал по салону перемещаться!

— Ты что, паранойей заболел?

— Да нет же! Оказывается, в бестелесном состоянии Дух напоминает плотное, но прозрачное облако. Раз Прометей ему подмигнул, значит, это точно был Дух.

— И куда он делся?

— Смылся, наверное, — злобно ответил Гермес. — Ах, нет! Вот он!

Его взгляд уперся в точку, находившуюся немного выше головы сидевшего на скамье титана. Гефест посмотрел туда же. Этого хватило для того, чтобы Гермес вырвал парализатор из рук зазевавшегося брата. Раздался выстрел, и парализованный Прометей без сознания рухнул боком на лавку. Гефест снова отобрал пистолет и заявил:

— Тебе, братец, лечиться надо. Посмотри, что ты наделал!

Гермес уселся на пол и, успокаиваясь, устало сказал:

— Ничего страшного. Он вырубился ненадолго. Если не очнется, так и повесим. Меньше возни будет.

Гефест спихнул с лавки Прометея, и тот разлегся поверх тел парализованных куретов. Усевшись на скамью, Гефест сделал Гермесу приглашающий жест, но тот отмахнулся и спросил: