Дарья Ковальская - Быть бардом непросто

– Фтор, зараза! Ты где?! – В голосе гнома слышится истерика.

Выпускаю когти и задумчиво на них смотрю. А если немного оцарапать круп?

Лошадь взвивается на дыбы и рвет вперед так резко, что я едва удерживаюсь на санях. За спиной раздаются вопли и поминания гхыровой матери.

– По-мед-ле-е…

– Я не мо… ма-ма…

– Держи-и… горо… скор… Фто-ор!

Оборачиваюсь и вглядываюсь в метель. Что они там говорят?

– Помедле… Фтор… Фтор!

Понял. Вытаскиваю когти из лошади и смотрю на круп. А как ее притормозить? О, город! Я вижу город! Стража, стены, ворота…

И тут у меня начинает шуметь в голове и темнеет в глазах, я падаю с лошади в снег.

Пробегающие мимо Тарик с выпученными глазами и едва поспевающий вслед за гномом Аид бросают на меня ошарашенные взгляды и убегают куда-то вперед. А я остаюсь лежать на снегу с диким шумом в голове и звоном в ушах и смотрю, как снежинки падают мне на лицо.

Через какое-то время за мной возвращаются. Меня пинают. Говорят, что я – идиот! И, подняв из снега, куда-то тащат.

Я буквально вишу на плече у гнома, с трудом переставляя ноги, а в голове неожиданно начинают складываться первые строчки песни. Улыбаюсь и перевожу полубезумный взгляд на своего спасителя.

– Тарик.

– Очнулся? – Меня грубо бросают в снег.

Я не шевелюсь. Меня снова поднимают.

– Вот ведь, стервец! Тащи тебя теперича. Чего сам не идешь?

– Не могу, – говорю тихо. – Голова кружится, и в ушах звенит.

– А все из-за энтих елок, будь они неладны. Ты не мог бы так не улыбаться? Меня это пугает.

– Ты… спас меня. Мой принц.

Глаз гнома дергается.

– Хто я?!

– Принц. А я – принцесса, – говорю мечтательно.

– Эк тебя долбануло-то. Так можно и не оправиться вовсе, – качает головой гном.

Обнимаю спасителя за шею, вытягиваю губы в трубочку.

Тарик останавливается и зеленеет.

– Ты это, ты того. Кончай давай. Я-то, я ведь не эльф, как щас дам по башке, так тут и окочуришься.

– Мой принц серьезен и недоступен… как скала. Но я растоплю этот лед.

– Ох. И за что мне все это?!

Нежно улыбаюсь и прижимаюсь теснее, болтаю той ногой, которую еще чувствую.

– На. Держи свою прынцессу, – говорит гном Аиду.

– Кого?!

– Он целоваться ко мне лез и принцем называл. И ты учти, я еще терпеливый, но другие гномы за такое…

– Спасибо. Я понял.

Меня снова сажают в седло. И, подумав, к нему же еще и привязывают.

– Ворота вон там. Доедешь?

– Да.

– Отлично.

Изучаю лошадку, которая нервно косится на меня выпученным глазом. Весело ей улыбаюсь, показываю клыки. Несчастная ржет и рвет вперед. Гном, не удержав ствол, который только-только водрузили на него, падает и едет за деревом метра три. Потом его поднимает Аид, и они уже вместе догоняют меня у ворот.

Стража долго не желает пускать нашу странную компанию в город. Особенно всех нервирует мой счастливый вид.

– Чего это он так улыбается? – интересуется стража на воротах.

– Не обращайте внимания, его деревом малость зашибло. С тех пор он такой. – Гном мнет шапку в руках и постоянно вытирает нос рукавом.

– Ну… с бумагами все в порядке, – чешет затылок стражник, оценивая габариты многовековой ели. – Но куда вы эту махину денете? Ее даже во дворец-то гхыр поставишь.

– А так и продадим.

– Ага. А ежели никто не купит, бросите посередь улицы, а нам потом убирай!

– Не бросим. – Аид смотрит в глаза стражнику честным и открытым взглядом. – Даю слово.

– Кхм. Ну… раз так, и документы вроде бы в порядке… Ребята, пропустите их.

…И стража наконец нас пропускает, промурыжив всего какой-то час…

Горожане с интересом наблюдают за странной процессией. Впереди всех едет черный эльф – с меховым ирокезом и в белом плаще. За ним идут сани, на которых покоятся корни дерева. Следом с трудом ковыляет гном, едва удерживая на плече середину ствола. Замыкает процессию перворожденный, помогающий гному тащить дерево и тоже находящийся не в самом радужном расположении духа.

– Ну все, белобрысый. Мы пришли.

Дерево падает на землю. Гном оборачивается и оценивает след из иголок, который тянется вслед за нами.

Светлый подходит, вправляет плечо и задумчиво оглядывает поле деятельности. Загон для елок еще не разобрали, так что новые елки можно заносить хоть сейчас. Вокруг собрались люди, гномы и тролли, которым страсть как интересно, что же тут творится. То и дело из толпы доносятся шуточки.

– Ну белобрысый. Давай! Магичь! Ты обещал.

– Не торопи. Мне надо подготовиться.

Гном понятливо умолкает и отходит к загону. К нему тут же подходит темный эльф и нежно прижимается, пытаясь положить голову на широкую грудь. Начинается потасовка.

– Тихо!

Гном замирает. Светлый смотрит зло и с явной угрозой. Темный с подбитым глазом сидит в снегу и ошарашенно оглядывается по сторонам, словно видит окружающий его город впервые.

– А мы что, уже вернулись?

Ему никто не отвечает.

Три часа Аид пытается превратить ель в елочки, и все это время народ наблюдает, подбадривает и выдает язвительные комментарии. Гном сначала молчит, потом ругается, потом просто ждет, сидя на лавочке рядом с темным эльфом, который то и дело шевелит ушами и без всякого интереса оглядывается по сторонам.

А через три часа светлый говорит:

– Магия Вечного леса здесь не работает. Прости.

После чего берет темного за руку и ведет его домой.

А гном остается сидеть на лавочке и смотрит им вслед. Его челюсть отвисает, глаза расширяются, а в горле зарождается то ли крик, то ли рев, который еще долго разносится по городу.

Тебе его совсем не жалко?

– Кого?

– Тарика. Гнома. Мало того что у него все елки отобрали, так теперь ему еще и эту махину придется выносить.

– Смотрю, ты точно пришел в себя.

– Ну… да.

– Пойми, магия Вечного леса невероятно сложна. В данный момент для заклинания мне банально не хватает сил. Вот через недельку-другую…

– А если купить какой-нибудь амулет или зелье?

– Проще купить елку в другом месте.

– Н-да. Так и знал, что светлые только хвастать умеют.

Аид молчит.

– Не то что мы – темные. Если темный эльф обещал – сдохнет, но выполнит обещанное. А тут – что с бароном, что с гномом…

– У тебя ничего не выйдет. Я на провокации не ведусь.

– А я и не провоцирую. То, что ты просто над ним издевался, – и ежу понятно. Признайся, это ведь все из-за денег?

– Из-за каких денег? Ты это сейчас о чем? – спрашивает Аид с каменным лицом.

– Он заломил цену за срубленную елку. И кому? Тебе – светлому эльфу! И ты организовал несчастному подлянку, теперь гном остался и без елок, и без денег, зато с огромной сосной. Это ж была сосна? Я не ошибся?

Аид останавливается. Я, не рассчитав, в него врезаюсь.

– Эй! Ты чего? Только не говори, что я только что разбудил в тебе совесть.

– Знаешь, а ведь ты не остановишься.

– В смысле?

– Ты меня этой историей будешь доставать не один день.

– Ага. Еще и балладу сочиню о жадном гноме и хитром эльфе. Всем знакомым буду петь. А после и всему миру.

Светлого перекашивает.

– И угораздило же меня связаться с тобой!

Аид ругается, разворачивается и идет обратно.

– Ты куда? Эй, меня забыл!

Час мы бегаем по волшебным лавкам и собираем какие-то редкие ингредиенты. Кстати, редкие также означает – дорогие. А потому при каждой покупке эльф морщится, ругается и бросает в мою сторону убийственные взгляды, которые я мастерски игнорирую.

Затем возвращаемся к гному. Тот сидит рядом с сосной и смотрит в пустоту, поэтому не сразу нас замечает. А заметив, никак не реагирует, видимо, все еще пребывает в шоке от свалившегося на него «счастья». Продолжает сидеть, наблюдает, как Аид рисует вокруг дерева непонятные символы, поливает их различными растворами, что-то при этом нашептывает.

Сажусь рядом с гномом, хлопаю его по плечу:

– Не переживай, все будет хорошо.

– Знаешь, мне кажется, что уж лучше бы вы, ребята, не возвращались! – глухо рокочет бородач.

– Да ладно тебе. Новый год на носу. Неужели не хочешь поверить в чудо?

Гном наблюдает за манипуляциями светлого и молчит. Аид продолжает ходить вокруг дерева с умным видом.

– Почем ель? – уточняет низенький толстый прохожий с тросточкой в руке.

– Сто золотых! – рычит гном. – Достали уже со своими шуточками!

– Хм… дороговато, а за тридцать я бы купил.

Гном удивленно смотрит на толстячка.

– Тридцать пять.

– Согласен.

Гном оживляется.

– Мне нужна ель во дворец. Та, которая там стоит, – невысокая, хоть и пушистая. Эта же подойдет идеально. Придется, правда, чуток верхушку срезать. Э-э-э… а она и должна вот так светиться?

Смотрю на ель. Та и впрямь начала испускать ровное голубоватое свечение.

– Ох. Простите, господин. Но… деньги вперед.

– Конечно, конечно. Вот.

Небольшой, но увесистый мешочек перекочевывает из одной руки в другую. На гнома больно смотреть. На лице одновременно читаются недоверие, восхищение и счастье. Из глаз бородача медленно катятся слезы.