Светлана Багдерина - Новейшая история

Находка не заметила, как несвязные, сбивчивые слова стали сливаться в заговор, пока не оказалась на верхней ступеньке последнего пролета. Ослепительно-оранжевый свет Пламени Сердца Земли ударил в привыкшие к тьме глаза, она остановилась, вскинула руки к лицу, защищаясь — и осознала, что она только что сделала. Исступленный голос колдуньи всё еще гремел и визжал у нее в голове, но теперь это был не хозяин, а перепивший гость, выставленный в сени охладиться и подумать.

Боясь поверить в случившееся, и оттого не переставая твердить заговор против морока, Находка окинула взглядом развернувшуюся перед ней сцену — и едва не упала.

Под ногами ее лежал карниз шириной метра в два, огороженный слева грубыми каменными перилами. В центре и справа перил больше не было, лишь оплавленные обрубки балясин торчали кое-где из пола на несколько сантиметров. Справа карниз сужался. Отходившая от него лестница змеилась спиралью вниз, прижимаясь к черной стене из блестящего, как зеркало, камня. А в непостижимо далекой глубине бездонного черного колодца шириной метров в двадцать беззвучно кипело, взметаясь и опадая, вязкое, тягучее, будто живое, пламя.

В центре септограммы, распластанный, как морская звезда, с закрытыми глазами неподвижно лежал Мечеслав. Чуть поодаль валялось несколько книг, флаконов, шкатулок и пустой мешок. По углам септограммы расположилось его содержимое — целый ассортимент преуспевающей лавки магических товаров. Но это была лавка после набега стада гиперпотамов: камни раскрошены, растения раздавлены в пыль, свечи расплющены, талисманы разбиты на осколки, раздробленные черепа — человеческие и не только — можно было узнавать только по россыпи уцелевших зубов… А в середине чертежа рядом с бесчувственным царем стояла Алия. В одной ее руке был нож, в другой — слабо мерцавший розовым прозрачный камень величиной со среднее яблоко. Из сердца колодца к нему тянулись красно-оранжевые нити, словно скрученные из Пламени Сердца Земли. Эфемерные, еле различимые, то и дело рвущиеся, они огненными струйками втекали в камень, выходили с другой его стороны — розовые и еще более тонкие, но в сотни раз более многочисленные — и пронзали тело колдуньи: руки, ноги, туловище, шею, голову…

Рывком откинув с лица волосы, Алия широко ухмыльнулась:

— А я уж думала, ты не придешь! Кишка тонка посмотреть в последний раз на своего Кондрашеньку — так ведь его звали перед тем, как выяснилось, что он — наследник Медведей? А до того каким было его имя — пятьдесят лет? Первый? Второй? Между первой и второй перерывчик небольшой!

Будто сказав что-то необъяснимо забавное, колдунья расхохоталась.

— Люблю красивые повороты сюжета! Откуда вышел — туда и пришел Кондрат свет Аниканович! Только на этот раз он будет первым, а ты — второй. Поверь мне, милочка, я бы охотно сменила порядок, но королевская кровь — часть финального ритуала. Куда деваться, эти книжки люди поумнее меня писали — и уж поумнее тебя, лапочка — это точно! Но ты не волнуйся, я тебе потом всё припомню. Хотя, отчего потом? Могу и сейчас — только немного позже. Когда закончу. Ты меня подождешь? Ты никуда не торопишься случайно?

И снова летописица расхохоталась, точно пьяница — своим шуткам, более никому не понятным.

«Пятьдесят лет назад?.. Пламя Сердца Земли?.. Костей… Это… это же Камень Силы! Как был у него! Да как она посмела!!!..»

Находка задохнулась, пораженная жуткой догадкой, хватанула воздух ртом, кровь ударила ей в голову, свет померк от нахлынувшей ярости, и она, сжимая кулаки и забыв обо всем, кинулась вниз.

На лице Алии отразилось краткое изумление, и в следующую секунду ее голос в голове царицы взревел в полную силу, слепя и обездвиживая:

«Стоять, корова! Куда пошла! Стоять, я сказала!»

Ноги октябришны замерли и она, не закончив шага, кубарем покатилась по ступеням, по карнизу… Несколько уцелевших сантиметров балясин прервали ее падение почти на самом краю в полушаге от септограммы — и в паре шагов от колдуньи. Находка хотела было вскочить, наброситься на мерзавку, но голос, от которого, она думала, избавилась навсегда, с новой мощью взорвался в ее голове, изрыгая оскорбления и проклятия — обездвиживая и лишая воли:

«Лежать, овца! Ты будешь лежать, пока я не скажу! Думаешь, выучила пару трюков, как дрессированная шавка, и всё — ты великая ведьма?! Ты — моль, вообразившая себя махаоном! Не увидела, как я одурманила твоего Мечеслава в самом начале встречи — перед твоим носом! Грудь мою рассматривала и фигуру и завистью давилась! И того не поняла, курица безмозглая, что я башку тебе задурила, глаза отвела, чтобы ты магии моей не почуяла! Тем вечером он был уже не твой, а на следующий день — так и совсем мой, а и ты думать ничего не подумала своими рыбьими извилинами! Знаменитая ведьма из села Пупырьево! Ах-ах! Держите меня семеро! Помнишь, как он кинулся ко мне с салфеточкой? Помнишь? Ага, вижу, умирать будешь — вспомнишь! А если бы я приказала ему на следующий день… а лучше вечер…»

Ряд гадких картинок вспыхнул в мозгу октябришны, та дернулась, как ошпаренная, хотела выкрикнуть, но всё, что вырвалось из сведенного судорогой горла, было: «Ннннт…»

Алия криво хмыкнула — на этот раз вслух:

— Конечно, нет. После того, как я завершу заклинание и Камень обретет стабильность, в очереди за моей рукой будут биться правители самых великих держав. Лукоморье, Вондерланд, Шантонь, Гвент, Шатт-аль-Шейх, Вамаяси, Бхайпур…Голова идет кругом от перспектив! Стольких предстоит оболванить, стольких покорить, стольких в бараний рог согнуть… Какой простор для скромной, но амбициозной девушки из хорошей семьи — к тому же бессмертной и с неограниченной магической силой. Так что нужен мне этот паршивый провинциальный царек, сама помысли — если у тебя осталось мозгов хоть с чайную ложку! Твоего Мечеслава счастье — или несчастье — что я не люблю отвлекаться на финальных стадиях пути. Хотя чтобы поквитаться с тобой за желе, пожалуй, стоило бы перед тем, как перейти к последнему этапу…

Череда грязных сцен замелькала перед глазами Находки, и она застонала, вызвав новый приступ смеха колдуньи:

— Ага, не нравится, не нравится!.. Коза драная! Так тебе, так! О, Создатель Всемогущий! Да только ради этого стоило обменять на этот Камень мои скудные силы, которых, кроме как на аромагию, всё равно ни на что не хватало! Чтобы такие бестолочи, как ты, рожденные с огромным даром и не знающие, что с ним делать… нет, не желающие с ним что-то делать из-за своего тупоумия! — ползали предо мной в грязи и молили о пощаде! Ну же! Проси! Проси меня, чтобы я этого не делала! И может, я этого даже не сделаю! Если хорошенько попросишь! Ну!

Царица почувствовала, как удушающий гнет в ее голове приподнялся на неуловимо малую долю — только чтобы повернуть голову и выдавить короткую просьбу. Но она скорее дала бы разрезать себя на кусочки живьем, прежде чем выговорила бы хоть слово мольбы.

— Ну же! — повелительно сверкнула белыми зубами Алия и наклонилась к Мечеславу. Острие ножа поддело его рубаху, и резкое движение кисти разорвало ее, обнажая грудь. — Ты еще успеваешь воззвать к моему милосердию… или доброте… или скромности… или чего ты там себе еще напридумываешь… прежде чем мне надоест эта игра и я продолжу.

Клинок коснулся кожи царя под горлом и пополз вниз, оставляя тонкую алую полоску поверх точно такого же старого шрама.

— Царь Костей, добрая ему память, старому неудачнику, кажется, вскрывал их так…

Что-то лязгнуло глухо со стороны лестницы, и короткая стрела впилась в правое плечо Алии. Колдунья рефлекторно дернулась и вскинула голову. Находка, что было мочи, попыталась встать или хотя бы двинуться, чтобы поддержать атаку неизвестных друзей, но всё, что ей удалось — чуть скосить глаза.

На лестничной площадке, прижавшись друг к дружке, стояли Карасич и незнакомая девушка. Юный стражник лихорадочно оттягивал тетиву арбалета поясным крюком, а девушка трясущимися руками укладывала в желоб новую стрелу. Губы ее яростно шевелились.

— Ах вы… твари! — прорычала летописица и, не выпуская ножа, выбросила вперед правую руку с такой легкостью, будто стрела в плече была украшением или частью кроя платья.

Громадный кулак из тысяч лиловых искр сгустился в воздухе, метнулся к Карасичу и ударил его в грудь, отшвыривая, словно мешок с сеном. Стражник ударился о дальнюю стену, сполз на пол и остался лежать — недвижим. Его девушка вскрикнула, роняя стрелу — и застыла с выражением ужаса и отчаяния на круглом лице. Октябришна сморщилась, с болью представляя, что сейчас творится в голове бедной подружки Карасича.

— Всё! — Алия раздраженно вырвала стрелу из плеча, швырнула на пол, и Находка с отчаянием увидела, как моментально восстановилась не только кожа, но и платье поверх нее. Музыкальный бархатистый голос в наступившей тишине прозвучал грубо и хрипло. — Поиграли и хватит. Так с вами до утра не закончишь…Как дети, право слово, книжек начитавшиеся… Спасение в последнюю минуту… как это мило… какая прелесть… Тьфу!