Юлия Славачевская - Непросто Мария, или Огонь любви, волна надежды

– Что это? – крикнула Марика, показывая на возникший надо мной большой, переливающийся всеми стихиями шар.

– Только не это! – ужаснулась я. – С меня уже точно хватит всяких процедур!

Рядом с шаром соткалась полупрозрачная джинния, постепенно материализуясь и плавно опускаясь на землю. Посмотрела на меня и толкнула шар в мою сторону.

Сверкающая всеми красками смерть стремительно приближалась. Что-то кричал Диего, вопили эфиры, стонала Лёна. В общем, жизнь продолжалась…

Шар врезался в меня с огромной скоростью.

Жар. Боль. Темнота.

Похороны были роскошными.

Море цветов. Проникновенные речи. Океаны слез. Собралась огромная толпа элементалей, которые после моей смерти все – все до единого! – оказались моими близкими друзьями и соратниками.

Все они пришли со мной попрощаться. Стоял, склонив гордую голову, почерневший Диего, поддерживая заплаканную Лёну. Рыдали на плече друг у друга эфиры. Кусала губы всегда такая сдержанная Лана, опираясь на руки сыновей. Сморкалась в любимый фартук Натка.

Торжественно-печальный Эйден произнес над погребальным костром краткую проникновенную речь, вспоминая все мои неимоверные заслуги и выдающиеся подвиги. По его словам, мир потерял необыкновенную женщину и героическую особу, профессионала в своем деле.

Я даже сама собой загордилась! На пять минут… Пока не вспомнила, что под профессионализмом подразумевается…

После спича Эйдена люди (элементали!) в толпе еще больше расстроились и зашмыгали носами интенсивнее.

В общем, мне почти понравилось. Честно. Сама чуть не плакала.

Джиннии были возданы всевозможные почести. Ей бы, наверное, тоже понравилось, если бы она могла это видеть из своего Огня-Прародителя.

Когда все произошло…

Истончившая рука в моей. Тихий шепот на грани слышимости:

– Живи за меня…

Мой крик:

– Сделайте же что-нибудь!

Склоненные головы друзей. Ласковые золотистые глаза, в которых уже едва теплилась жизнь.

– Отпусти меня, Мария. Я хочу уйти к Огню-Прародителю и возродиться снова, очистившись от скверны…

Опустившиеся от смертельной усталости веки и безвольная рука…

Огненный дух пустынь покинул нас. Она ушла, осознанно сделав свой выбор, гордая и несокрушимая. Прекрасная. Вот чего не отнять – даже после смерти лицо джиннии сияло огнем редкой красоты. Красоты жгучей и экзотической. Как вышло, что, имея одно тело, мы в итоге получились такими разными?

Я всегда мысленно сравнивала себя с березкой – тонкой и застенчивой, изящной и благородной в любом уборе, весеннем, летнем или осеннем.

Джинния… она блистала. То, что ее волосы были не черными, как у традиционных представителей племени джиннов, а светлыми, только подчеркивало яркую экзотичность ее облика. «Шила в мешке не утаишь» – это как раз про нее. Яркая! Удивительная! Желанная! Только такими словами можно было охарактеризовать новорожденную огненную. И ушла…

На мое плечо легла тяжелая длань. Обернувшись, я увидела мудрые глаза Мадхукара.

– Так должно было случиться, – сказал индус, оттесняя меня от тела джиннии. Поклонился земле. – И так случилось.

– Это неправильно, – плакала я навзрыд. – Она не должна была…

– Должна, – снял кончиком пальца слезу печальный индус. – Она подарила тебе новую жизнь, для которой ты должна будешь умереть!

– Как?! Тоже?! – У меня не нашлось слов. Все напрасно. Бедный Диего!

Громкие крики протеста. Побледневший Диего бросился ко мне, загораживая от Мадхукара.

– Ты не получишь мою жену! Сначала тебе придется убить меня!

– Я на Марию и не претендую, – покачал головой индус, поднимая на руки иссушенное тело джиннии. – Она, – нежно посмотрел он на безжизненное лицо, – будет достаточным доказательством для Эйдена.

Диего замер, недоуменно глядя на Мадхукара и медленно опуская поднятые в попытке призыва водной стихии руки.

– О чем ты говоришь?

Я отупело промолчала, но на уме был тот же самый вопрос: к чему ведет хитрый индиец?

– Подумайте сами! Оба! – довольно резко отозвался человекообезьян. Остановился, поворачиваясь к Диего лицом. – Или ты, водный, хочешь жить в вечном страхе? – ядовито поинтересовался. Напомнил: – Эйден до конца дней своих никогда не выпустит Марию. Ты хочешь ей прижизненной доли палача, ручной зверюшки главы Совета?! Ты действительно для нее этого желаешь?

Диего вздрогнул.

– Он не выпустит ее из своих рук – зачем? – твердо заявил элементаль-перевертыш. – И всегда будет шантажировать тебя ее жизнью, принуждая к сотрудничеству. Нравится тебе такой вид рабства?

Муж тихо охнул и сгорбился.

Мадхукар продолжал напирать, ударяя по больным точкам:

– Эйден сам по себе неплох и вполне на своем месте. Но политика – штука беспринципная! От покорных личных рабов, готовых по твоему первому знаку делать ВСЕ – убивать, запугивать, калечить, – ни один политик по своей воле не откажется.

Я мысленно с ним согласилась. Вольдемар тому прямое подтверждение. Ведь Эйден знал, не мог не знать, что я не имею права заниматься этим делом, но легко наплевал на существующие законы. Власть сильно развращает, да еще такая!

– А тут была она одна, – безжалостно продолжал Мадхукар. – А стало двое, сильных и обученных, готовых ради любви друг к другу на все! Муж и жена, палач и ликвидатор! И оба у него в кулаке. – Покачал головой в традиционной восточной манере, словно фарфоровый китайский мандарин, и поцокал языком, приговаривая: – Как удобно!

– Но это значит… – осторожно начал говорить муж, поворачиваясь ко мне.

– Это значит, – тихо сказала я, принимая окончательное решение, – что мы будем жить скромно и незаметно. Далеко отсюда. И все наши родные и любимые будут навещать нас время от времени, оберегая нашу тайну.

– Ты никогда не сможешь вернуться на родину, – печально предостерег Диего.

– Родина – там, где сердце, – сказала я, обнимая мужа. – А мое сердце с вами.

– Почему ты помогаешь нам? – обратился Диего к Мадхукару. – Что тебе с того?

– Люблю сильных женщин, – подмигнул мне индус, исчезая с джиннией. – Красота правит миром, делая его лучше…

– О чем думаешь, любимая? – склонился надо мной Диего, поглаживая по животу.

– Вспоминаю джиннию, – честно ответила я, прислушиваясь к стуку кастрюльных крышек на кухне. – У Натки снова плохое настроение?

– Наоборот, – ухмыльнулся муж, укрывая мои ноги пледом и присаживаясь на пол около моего кресла. Подсунул под ласкающие руки жены свою кудлатую башку и сообщил с довольным видом, откидываясь затылком на мои колени: – Они с Карой решили приготовить тебе фруктовый сок.

– И как успехи? – засмеялась я, запуская руки в его буйную шевелюру. – Кухня еще цела?

– Пока – да, – поймал мою ладонь любимый и поцеловал каждый пальчик. – Но запас фруктов уже истощился. Наша дочь решила, что в косточках тоже есть витамины, и ломает уже вторую соковыжималку. Первые две благополучно крякнулись, не разродившись соком.

– Не смеши меня, – попросила я. – А то я сейчас сама разрожусь.

– Тебе еще два месяца, – успокоил меня Диего, прикладывая ухо к моему животу. – Как там мой сын?

– Почему сразу сын? – фыркнула я, возвращаясь к нашему давнишнему спору. – Может быть – дочь!

– От водных рождаются только мальчики, – в который раз посвятил меня в тонкости воспроизводства тритонов муж.

– А от меня вообще по теории ничего не должно рождаться, – напомнила я ему. – Я – сотворенная.

– Ты – родившаяся заново, – хмыкнул Диего и получил пинок по уху от ребенка. – Драчун!

– Это малыш за маму заступается, – улыбнулась я, поглаживая живот. – Ш-ш-ш, маленький. Папа тебя любит.

– Конечно, люблю, – поцеловал меня в живот муж. – Но ты, как носительница всех стихий, должна знать, что…

– Пока я хочу знать, любимый, – ласково прервала я его, не давая прочесть мне лекцию о совместимости моих водной и воздушной составляющих с его стихией, – что я ношу в себе нашего с тобой ребенка. На данный момент – это предел моих мечтаний. Все остальное – непросто, но… решаемо.

– Я люблю тебя, непросто Мария, – в который раз признался Диего.

– Для тебя – просто Маша, – улыбнулась я ему. – Только никому об этом не говори, чтоб не завидовали.

– И за что мне такое счастье? – тихо спросил Диего, прислоняясь к моим коленям.

– Наверное, за то… – погладила я его кудри, вглядываясь в морскую даль, прекрасно просматриваемую с террасы, где мы сидели. – Что ты понял: для того чтобы преодолеть все невзгоды – нужно кого-то любить…

Сукина дочь! (исп.)

Кинетические игрушки – работы кузнеца и ювелира Дакно Юна из Канзаса. При движении пальцев созданные мастером механические игрушки, браслеты и кольца имитируют взмахи крыльев птиц. Контраст между массивным металлическим основанием и невесомыми крыльями, а также сами движения конструкции способны заворожить зрителя.