Андрей Шляхов - Доктор Данилов в реанимации, поликлинике и Склифе (сборник)

– Давайте я помогу вам раздеться для осмотра, – предложил Данилов.

Пациент покорно дал себя раздеть.

– Собачку или кошечку держите? – поинтересовался он, когда Данилов пальпировал печень.

– Не держу.

– Жаль, – пациент выпятил нижнюю губу, – а то мы с вами скооперировались бы.

«Ты скоро с гробовщиком скооперируешься, – вздохнул про себя Данилов. – Тощий, серый, и печень чуть ли не до мочевого пузыря достает. Тридцать один год, а уже не жилец».

По рукам и ногам ветеринара змеились следы от инъекций, желваки, рубцы, попадались и незажившие нарывы.

– Вот подлечусь у вас – и брошу все! – пообещал пациент. – И с бухлом завяжу, и с ширевом. А чтобы не тянуло – делом займусь. Диссертацию начну писать.

– Правильно мыслите, – одобрил Данилов, прекрасно понимая, что первым делом после выписки пациент начнет бухать и ширяться. Хорошо еще, если прямо в отделении не сорвется...

Данилов ожидал придирок на утренней конференции, но их не было. То ли не к чему было придраться, то ли в отсутствие заместителя директора по лечебной работе никто не хотел этим заниматься.

Как только пятиминутка закончилась, к Данилову обернулся Марк Карлович, сидевший впереди него:

– Владимир Александрович, пойдемте ко мне. Есть разговор. Ненадолго.

По выражению лица Марка Карловича Данилов понял, что разговор будет не из приятных.

По дороге не разговаривали. Шли молча, как чужие. Только усевшись в свое кресло, заведующий приемным отделением обрел дар речи:

– Владимир Александрович, я говорю с вами не по чьему-то поручению, а по своей собственной инициативе...

«Не исключено, что это действительно так», – подумал Данилов.

– Сложилось так, что вы стали... как бы это сказать... персоной нон грата... Это, как вы сами понимаете, ничего хорошего вам не сулит... Поэтому... в ваших же интересах...

– Марк Карлович, скажите проще: «Изыди, окаянный!»

– Окаянный... Ну зачем так резко, – укорил Марк Карлович. – Хотя, не стану спорить, смысл вы уловили точно. Лучше бы вам, Владимир Александрович, уйти по собственному желанию, и чем раньше, тем лучше. Это не угроза, не подумайте, просто мой совет. Вас там, – Марк Карлович указал глазами в потолок, – не просто невзлюбили, на вас ополчились. Все ваши действия будут рассматриваться чуть ли не в лупу, и придирок посыплется немерено. У нас уж если решили кого-то сожрать, так сожрут с потрохами, простите мне столь грубое сравнение. Мне с вами работалось хорошо, как подчиненный вы меня совершенно не напрягали, но увы, к моему мнению здесь мало кто прислушивается. Поймите правильно – мне бы не хотелось расставаться с вами по-плохому, если можно расстаться по-хорошему...

Данилов иронически улыбнулся.

– Совсем по-хорошему, конечно, не получится, – поправился Марк Карлович, – но хотя бы трудовую книжку себе не испачкаете...

Данилов улыбнулся снова.

– Это все, что я хотел вам сказать, Владимир Александрович.

«Можно, конечно, поупираться рогом, – подумал Данилов. – Будет весело, но в конце концов все равно придется уйти. Со щитом или на щите, как говорили древние спартанцы. Как это по-латыни?.. «Аут кум скуто, аут ин скуто». Но лучше, наверное, уйти прямо сейчас. И гори он синим огнем, этот институт имени Склифосовского. Образно, разумеется...»

– Спасибо, Марк Карлович. Давайте я прямо сейчас и напишу заявление. Сегодняшним днем?

– Пишите сегодняшним днем, – кивнул заведующий отделением, освобождая Данилова от положенной по закону отработки двух недель. – Вот вам бумага...

Как только заявление было написано, напряжение, витавшее в воздухе, тут же исчезло.

– Я рад, что вы меня правильно поняли. – Марк Карлович буквально просветлел лицом. – Вот, возьмите мою визитку...

– Спасибо. – Данилов взял роскошную, с позолотой визитную карточку и спрятал ее в карман халата.

– Если вам понадобится рекомендация – давайте мои координаты.

– Спасибо, Марк Карлович.

– Я скажу, что вы были вынуждены уйти из-за реорганизации токсикологической службы.

– Хорошо, я запомню.

– Заявление оставьте, старшая сестра отнесет его в кадры. – Марк Карлович размашисто написал на даниловском заявлении «Не возражаю» и расписался. – Вот вам обходной лист, – Марк Карлович расписался и в обходном листе, – идите, собирайте автографы, а к одиннадцати подойдете в кадры за трудовой книжкой.

– А они успеют с приказом к одиннадцати? – удивился Данилов, забирая обходной лист.

– Успеют, успеют, – обнадежил Марк Карлович. – У нас это быстро, раз-два и готово. Особенно в исключительных случаях.

– А я что, исключительный случай?

– Самый что ни на есть, – подтвердил заведующий отделением. – Можете гордиться.

– Я горжусь, – ответил Данилов. – Спасибо за все, Марк Карлович. Теперь, после того, как вы подписали мое заявление, могу сказать, не рискуя прослыть подхалимом, что лучшего начальника у меня, наверное, никогда не было.

– Очень приятно слышать! – Марк Карлович встал и крепко, с чувством пожал Данилову руку. – Удачи вам, доктор!

Данилов переоделся, но свои нехитрые пожитки забирать не стал. «Какой смысл таскаться с ними по Склифу? – подумал он. – Получу трудовую и тогда зайду за вещами». Выйдя из ординаторской, Данилов опять вспомнил про то, что при нем нет пропуска, который при увольнении положено сдавать. Ехать домой за пропуском не хотелось. «Если им так приспичило от меня избавиться, то отдадут трудовую и без пропуска», – рассудил Данилов и вышел во двор.

Во дворе Данилов сразу же увидел Елену. Сначала подумал, что это галлюцинация. Зажмурился, тряхнул головой так, что где-то в шее хрустнуло, открыл глаза и убедился, что это не призрачное видение, а действительно Елена. В своем любимом синем брючном костюме. Деловая женщина – мечта романтика.

– Привет, Данилов! А я тебя жду!

Елена приветливо улыбалась, но смотрела немного настороженно.

– Привет! – Он улыбнулся в ответ. – Какими судьбами?

– На Центре конференция в десять. Я приехала пораньше и решила заглянуть к тебе. Не помешала?

– Это здорово, что ты пришла! – ответил Данилов. – Просто здорово!

– Правда? Ты не сердишься? – Елена подошла вплотную к Данилову и посмотрела ему в глаза.

– Уже нет, – ответил Данилов и обнял ее.

– Правда? – переспросила Елена, прижимаясь щекой к джинсе даниловской куртки.

– Правда.

– Ты... это... Прости меня, пожалуйста, я была...

– Не надо извинений и покаяний, – перебил Данилов, прижимая к себе Елену еще крепче. – Мне ведь тоже есть в чем каяться. Лучше обойдемся без этого. Обнулим, так сказать, счет и забудем.

– Кто из нас не без греха?

– Замнем для ясности. Давай просто представим себе, что никакой субботы на прошлой неделе не было... – предложил Данилов.

– И воскресенья тоже, – добавила Елена.

– И воскресенья не было. Была пятница, а после нее сразу наступил понедельник.

– Ага. Как там у классиков? Понедельник начинается в субботу?

– В пятницу вечером, – поправил Данилов. – Разве ты забыла, что субботы совсем не было?

Елена высвободилась из его объятий и посмотрела на часы.

– В моем распоряжении еще есть сорок минут. Угостишь меня мороженым?

– Конечно, угощу. Тут рядом есть уютное кафе, которое открывается в девять. Заодно и отметим мое увольнение.

Держась за руки, они пошли по двору.

– Ты уже уволился? – уточнила Елена. – Или принял окончательное решение?

– Еще не совсем, но заявление написал и отдал. Две недели отрабатывать не придется. Осталось только подписать обходной и получить трудовую книжку. И все, гуд бай, май Склиф, гуд бай...

– И хрен бы с ним! – громко сказала Елена. – На Склифе белый свет клином не сошелся! Надеюсь, что твое прощание с этим храмом экстренной медицины обойдется без слез!

– Слезы – это не мой стиль, – рассмеялся Данилов, – ты же знаешь. Да и потом, как ни крути, а все к лучшему в этом лучшем из миров.

– Помнишь, у О. Генри: «Дело не в дорогах, которые мы выбираем...»

– «А в том, что внутри нас заставляет выбирать наши дороги!»

– И по аналогии можно сказать, что дело не в том, кого мы выбираем в спутники жизни, а в том, что заставляет нас выбрать именно этого человека.

– И эту профессию! – добавил Данилов.

– И работу!

– И мороженое!

– О да! – рассмеялась Елена. – Выбор мороженого такое же ответственное дело, как и выбор жизненного пути.

– Конечно. Ведь некачественным мороженым можно отравиться и умереть. Весь жизненный путь накроется медным тазом по причине неправильного выбора мороженого.

– Ну, от пищевой токсикоинфекции умереть трудно, – возразила Елена.

– Почему? – удивился Данилов. – Разве ты не знаешь, как это бывает? Привезут с пищевой токсикоинфекцией в больницу, положат на сквозняке, поленятся протереть кожу перед уколом, и пожалуйста – получайте двустороннюю пневмонию с сепсисом в придачу. И кто сказал, что от мороженого бывает только пищевая токсикоинфекция? А как насчет холеры?