Виктор Емский - Славянские шутки (О нелегкой жизни украинских националистов)

Лишь только первые лучи солнца появились в небе, как заработала артиллерия и минометы. Москалюк с Мурзиком продрали глаза и сразу поняли, что в их ночном окопном сидении не было никакой необходимости. Лучше бы они спали в блиндаже.

Похлопав озябшими руками по коленям, Мурзик встал, высунул голову над бруствером и сообщил:

— Мельтешат. Бегают туда-сюда. Готовятся к наступлению.

Петро, инстинктивно вжимая голову в плечи при пролете несущихся над головой реактивных снарядов от установок «Град», спросил:

— Флаг белый будем высовывать?

— Ты что, дурак? — Мурзик уселся рядом с ним и покрутил пальцем у виска. — Хочешь, чтобы по нам сзади открыли стрельбу твои оболваненные соотечественники? Да и белой тряпки у нас не найдется. Даже белье наше стало уже неизвестно какого цвета от грязи…

Петро подумал, что насчет оболваненности Мурзик слегка загнул. Оболваненными Петро и его соратники были до майдана и во время переворота. Как только они попали на фронт, многие вещи сразу же встали на свои места. Москалюк вспомнил гнусную рожу бойца, продавшего ему бронежилет. Петро тогда спросил у него:

— Откуда вы берете эти вещи?

Боец, недобро сверкнув глазами, ответил:

— Ты вопросы не задавай! Ты либо покупай, либо пошел в дупу!

Тут же в голове у Петро возник стройный ряд, в который вместе с продавцом жилета встали его командиры батальона и роты. Последний до майдана находился под следствием по подозрению в распространении детской порнографии, и переворот спас этого педофила от бурной жизни, ожидавшей его в местах не столь отдаленных. Звали его — Василий Нечипурло. И был он крайне неприятной и скользкой личностью. В памяти Петро всплыла его недавняя речь, которую он произнес перед бойцами своей роты.

— Указом президента мне дано право расстреливать своих подчиненных за трусость! — орал он. — А там, где я не справлюсь, поможет батальон территориальной обороны «Бердичев», который стоит за нашими позициями! Кто захочет сбежать с поля боя, будет уничтожен! Украине трусы и предатели не нужны! Слава героям!

Эти воспоминания вызвали у Петро чувство гадливости, которое подступило к горлу. Москалюк сглотнул и спросил у Мурзика:

— Слышь, Кот, куда они долбят?

— По траншеям второй линии и позициям гаубичной батареи, — ответил тот. — По нам смысла нет стрелять. В первой линии было всего несколько человек — караульных типа нас.

Вдруг сверху посыпалась земля, и в траншею свалился человек. Он выругался, встал на ноги и Петро с Мурзиком увидели перед собой Ваську Нечипурло, облаченного в полную боевую экипировку (даже каску на голову успел напялить).

— Чего расселись?! — проорал командир роты. — Ватники наступают! К бою!

Он тут же высунул голову из траншеи и дал бесполезную автоматную очередь в сторону позиций сепаратистов.

Петро с Мурзиком прекрасно поняли причину появления командира роты на переднем крае обороны. Во время артобстрела их окоп был самым безопасным местом на позициях батальона. Посылать снаряды туда, где сидят всего несколько бойцов, слишком накладно для любой армии. Если б командир роты хотел просто спрятаться — никто бы ему и слова не сказал. Но зачем стрелять? Своей беспорядочной стрельбой Нечипурло отрубал возможность сдачи в плен двум приятелям. Кто же будет брать в плен врага, до последнего момента посылающего в твою сторону пули? Лучше отправить в подарок парочку мин (благо, они могут падать почти отвесно), и уничтожить противника, чтоб знал, как отстреливаться, сволочь! А можно (что еще проще) забросать его гранатами!

Москалюк встретился взглядом с Мурзиком и поразился выражению его глаз. Они стали холодными и безжалостными. На Петро в этот момент смотрел не веселый друг-грузин, а обычный наемник, бездушно выполняющий убийственную работу за деньги. И планам этого наемника мешал появившийся в окопе Нечипурло. Петро осознал, что Мурзик давно решил сдаться, и если бы вчера Москалюк не поддержал его предложение, то сейчас валялся бы он уже на дне окопа с перерезанным горлом.

Петро вдруг догадался, что должно произойти в следующую минуту. Но он этого не хотел! Как бы ни был противен ему командир-педофил, он не желал ему смерти от выстрела в затылок. Он вообще не хотел больше никаких смертей! Поэтому Москалюк округлил глаза и замотал головой как конь, показывая всем своим видом, что он против того, что собирается сделать Мурзик. Тот прищурил глаза, усмехнулся недобро и кивнул головой в знак того, что уступает желанию Петро. Но возникшую проблему все равно надо было решать как можно быстрей. И Мурзик профессионально справился с этим делом.

Он, досылая патрон в патронник, щелкнул затвором своего автомата и жестко приставил дуло к дергавшемуся от производимой стрельбы заду командира роты. Сия часть командирского тела не была защищена бронежилетом. Почувствовав уткнувшийся в пятую точку твердый посторонний предмет, Нечипурло испуганно замер.

— Дернешься, прострелю насквозь! — крикнул угрожающе Мурзик. — Ну-ка, Петруха, отбери у него оружие! И про пистолет с ножом не забудь!

Петро быстро обыскал Ваську и отобрал у него все имеющееся оружие, не забыв про гранаты, а также — фляжку с загадочно булькнувшей в ней жидкостью. Мурзик развернул командира роты к себе лицом, рукой ловко приподнял висевшую спереди часть бронежилета, приспособленную для защиты гениталий, и двинул тому коленом в пах. Нечипурло, удивленно всхрюкнув, сложился пополам и сполз на дно окопа.

Мурзик, сорвав с головы командира каску, дал ему в ухо кулаком и спросил:

— Кого ты, сука, генацвалоноидом обзывал?!

Васька, не понимая, где у него больше болит, в паху или ухе, ответил:

— У-у-уй!

Петро крикнул, перекрывая рев проносящихся над головой снарядов:

— Да не трогай ты это говно! Хватит!

Грузин выложил на бруствер автомат Нечипурло и уселся на землю. Москалюк расположился рядом с ним. Шум канонады немного стих. Петро спросил у Мурзика:

— Ты зачем его автомат наверх выложил?

— Затем, чтобы наступающие сразу поняли, что в окопе им ничто не угрожает. Типа — даже если кто и есть, то безоружны.

— Так, может, давай и наши автоматы выложим?

— Нет, у нас тут гусь, которого бояться надо, — ответил грузин и направил свое оружие на Нечипурло, сидевшего в двух метрах от них.

Тот, кряхтя, приходил в себя.

— А, может, ополченцы просто забросают гранатами траншею (от греха подальше) и пойдут цепью на вторую линию обороны? — предположил Петро.

— Нет, — ответил Мурзик. — Ну неужели за год ты не понял, с кем воюешь? Тактики массовых атак здесь не может быть! Это тебе не вторая мировая война. У ополченцев мало людей. Территория, на которой мы воюем, находится в составе Украины с начала образования Советского Союза. До этого она была русской. За все эти годы народ сильно охохлячился, и потому сейчас основной принцип здешнего населения — моя хата с краю, ничего не знаю! Потому ополченцы очень дорожат людской силой и никакими цепями не наступают. А наступают они небольшими группами, лавируя между очагами сопротивления. Если бы не русские добровольцы, которые едут сюда со всей России, окрыленные идеей «Наших бьют!», то две самопровозглашенные республики давно бы загнулись. Потому что не хватило бы людей! А местное население, поддерживая морально ополченцев, либо бежит в Россию, либо продолжает тупо ходить на работу, хотя никакой работы там уже нет. Вспомни случай с вон той мразью, которую ты сегодня несправедливо пожалел!

И Мурзик ткнул дулом автомата в сторону стонавшего Васьки.

Петро вспомнил жуткую картину месячной давности. Их рота тогда меняла место дислокации. Из одного городка они переместились в другой и на окраине его вырыли окопы. Во время движения ротной колонны по улице никто из местного населения цветов под ноги бойцам не бросал и на шеи не вешался. Улицы были пусты. И лишь за приоткрытыми занавесками на окнах домов мелькали нечаянно встретившиеся с глазами гвардейцев взгляды, полные страха и ненависти.

Возле небольшого универсама Нечипурло остановил роту и приказал:

— Первый взвод за мной!

Он ринулся в магазин, и назначенный взвод отправился следом. В эту команду попали и Петро с Мурзиком.

В магазине Васька громко крикнул:

— Берите все, что нужно и выносите! Я плачу!

Взвод взревел от восторга! Нахватали, естественно, водки и пива. Когда столпились у кассы, Нечипурло приказал:

— Выносите!

Продавщица — серьезно (но не критически) пожеванная жизнью дама — возопила:

— Как это выносите?! А платить кто будет, Пушкин, что ли?

Васька подошел к ней, схватил за волосы и сильным движением ударил женщину лицом о кассу. Весь прилавок тут же залила брызнувшая из ее носа кровь. Но на этом доблестный командир национальной гвардии не остановился. Обойдя рыдавшую продавщицу, он остановился сзади нее и задрал юбку. Плотоядно ухмыльнувшись, Васька заявил своим бойцам: