Владимир Елистратов - Рассказы

Семья была большая: жена папы Лёши (мама Даша), четверо детей, собака, три кошки, мама мамы Даши (тёща называется), черепаха, какая-то глуховатая «тётя Алевтина» из города Анадырь, какие-то другие тёти и дяди, которые всё время приезжали, уезжали, опять приезжали, пели песни на кухне, а потом, громко храпя, спали на полу в спальных мешках… Вон сколько всех! Это если не считать тараканов. Словом, не соскучишься.

Поэтому за Бусей особенно ухаживать было некому. Никто ему носик не высмаркивал, шнурочки не завязывал и пяточки не чесал. Воспитание тут было суровое, но справедливое.

Во-первых, Буся всё время ходил в кедах. Без шнурков. Потому что у пингвинов большие когти на ногах, а на полу паркет. А если каждый когтявый бездельник начнёт царапать паркет когтями, то это уже будет не паркет, а эти… колдобобины какие-то с этими… буебураками.

Во-вторых, у Буси была кепка. В клеточку. Очень красивая. И каждое утро мама Даша клала в кепку деньги, надевала кепку на Бусю и Буся шёл в соседний магазин «Океан». За рыбой. Потому что пингвины без рыбы не могут. Как дяди без побриться. Или как тёти без покраситься.

В магазине «Океан» Бусю уже все знали. «Ура, Буся пришёл!» — кричали продавщицы. И гладили Бусю. А Буся удовлетворённо бубнил: бу-бу-бу… Кассирша снимала с Буси кепку, брала оттуда деньги, клала чек вместо денег, надевала кепку обратно на Бусю, и продавщица выдавала Бусе пакет с его любимой рыбой. Мойва называется. И Буся шёл домой.

Там мама Даша проверяла чек, и Буся, так сказать, сытно кушал. У него была для этого дела специальная миска на табуретке. После сытного обеда Буся, кряхтя и сыто бубукая, шёл на своё место. А место у него было за занавеской. У окошка. Пингвины ведь, когда отдыхают или спят — не лежат и не сидят, а стоят столбиком. Вот и Буся стоял столбиком за занавеской, которая немного двигалась оттого, что Буся дышал своим набитым мойвой животиком. И кеды ещё смешно торчали из-под занавески.

А вечером с 1830 до 1915 Бусе напускали ванну, и он в ней играл в настоящего пингвина. Плавал, плескался и опять же бубукал, пуская пузыри.

Вот, собственно, и всё. И эта жизнь Бусе очень нравилась. Все в семье друг с другом дружили: и кошки с собаками, и тёща с папой, и дети с тараканами, и черепаха с Бусей, и тёти с дядями. Всё было уютненько и спокойненько.

И вот однажды утром, в четверг, Буся пошёл за мойвой. Подошёл он к магазину «Океан», а магазин-то и закрыт. Только висит табличка: «Учёт».

«Вот тебе и бу-бу-бу! — подумал Буся. — Учёт какой-то… А что же я сегодня бу-бу-буду кушать?» И Буся встал столбиком у входа в магазин и горестно задумался. И так простоял он больше часа.

В это время мимо пролетала ворона Глаша. С ней Буся был знаком. Потому что когда он стоял за своей занавеской у окна, Глаша часто сидела на подоконнике с той стороны окна, и они иногда болтали. Ну, про погоду, про политику…

— Ты что тут кар-стоишь? — спросила Глаша Бусю.

— Бу-бу-бучёт какой-то у них сегодня, — ответил Буся. — А рыбки очень хочется. Прямо в животике бу-бу-бурчит. Нам, пингвинам, голодать никак нельзя. Мы рыбу-бу-бу должны каждый день кушать.

— Да-а-а… — сказала Глаша. И задумалась.

Помолчали.

— Слушай! — вдруг радостно воскликнула Глаша. А полетели-кар на пруд. Там рыбы знаешь сколько! Кар! Это ж недалеко! Полчаса всего лететь! Кар полетели?

— Мы, пингвины, не летаем, — печально вздохнул Буся. — А идти туда я до завтра бу-бу-буду.

— Ах да, я и забыла. Извини, кар, — опечалилась Глаша.

— Пропал я! — сказал в отчаянии Буся. Ещё помолчали.

— Ну-ка-кар, подожди! Стой-кар здесь, — вдруг каркнула Глаша и улетела.

Через полчаса в небе появилась целая стая ворон. И ещё вороны что-то такое с собой тащили. Типа тряпочки.

Стая села рядом с Бусей. Вороны расстелили тряпочку, которая оказалась старым, но крепеньким ковриком, и Глаша сказала:

— Кар-кар-карета подана. Полетели.

— Куда? — не понял Буся.

— За рыбой, кар! Кар-кар-ковёр-самолёт готов.

Буся немножко испугался, но на коврик встал. Вороны со всех сторон взяли коврик в свои крепкие клювы и аккуратно взлетели.

Ну и кар-кар-красотища! Дома, дороги, люди, как таракар-каркашки… А потом начался лес. На океан похоже. Буся даже вспомнил своё детство, маму, папу, бабушку. А вот и пруд. Вороны снизились и сели на берегу, осторожно положив коврик с Бусей на землю. И совсем это не страшно — летать!

Тут Буся, конечно, скинул кепку с кедами, нырнул — и давай плавать! А заодно и рыбу ловить. Пингвины ведь в воде такие же ловкие, как вороны в воздухе.

Наловил Буся гору свежей рыбы, и устроили они с воронами Большой Рыбный День. Потому что вороны лопают всё. А от свежей рыбы ни одна ворона на свете ещё не отказывалась.

А потом, когда все наелись и отдохнули, вороны доставили коврик с Бусей и целым пакетом свежей рыбы до самого Бусиного дома.

— Бу-бу-бу, спасибо! — сказал Буся.

— Кар-кар-кар, не за что! — ответили вороны.

И с тех пор они решили каждый четверг летать на пруд. И устраивать Большой Рыбный День. Каждый день летать — жирно, а раз в неделю — самый раз. Буся отдал дома пакет с рыбой, всё рассказал папе Лёше и маме Даше и спросил у них разрешения летать с воронами на пруд.

— Валяй, — сказал папа Лёша. — Только кеды с кепкой не потеряй. Я бы и сам с тобой слетал порыбачить. Да времени нет.

— Шуруй. И экономия опять же, — сказала мама Даша, весело вынимая из Бусиной кепки сэкономленные денежки.

С тех пор Буся очень-очень сильно дружит с Глашей и другими воронами. И ждёт каждого четверга, как праздника. В среду вечером ходит в кедах по квартире, бубукает себе весело под нос: бу-бу-бу, бу-бу-бу… На то он и Буся, чтобы бубукать.

Хорошо всё-таки быть на свете пингвином! Да ещё в кедах и в кепке. И вороной тоже хорошо.

Но человеком всё-таки лучше. Хотя… кто ж его знает?..

Жил-был на белом свете, на самом дне забыл какого океана, осьминог. Звали его Осип, или просто Ося. Осьминог Ося был очень добрый и задумчивый. Сидит, бывало, Ося на подводном камне, улыбается, глаза жмурит и мечтает. О чем? Да не о чем. Так. О том — о сём. Это у него называлось «включить мечталку». А еще: «Слушать океан».

К Осе все в океане в общем хорошо относились. У него было много друзей и подруг. Кальмар Коля, мурена Мурка, креветка Светка, морской конёк Моня, кашалот Лёша, медуза Дуся, каракатица Катя и много-много других. Осю они все, конечно, любили, но считали его малость того, «с океаническим приветом…».

Проплывает, скажем, мимо кашалот Лёша, толстенький такой, который очень любил покушать, и спрашивает:

— Что, Ося, опять включил мечталку?

— Угу, — отвечает Ося. — Включил, Лёша.

— О чем мечтаешь-то, Ося?

— Да так, Лёша, ни о чем. Слушаю океан.

— А чего его слушать-то? Буль-буль да буль-буль… Ничего интересного. Эх ты, присоска… Одними «буль-буль» сыт не будешь…

— Как сказать… Красиво звучит. Если прислушаться, то кажется…

— Вот у меня в животе буль-буль — это да, — прерывал его Лёша. — Не ел уже три минуты сорок одну секунду. Во… уже сорок две… Ладно, пойду, вернее, поплыву, зажую, что ли, какого-нибудь этого… как его… планктона… Пока, мечтатель восьминогий!

— До свиданья, Леша!

Или проплывет мимо, скажем, медуза Дуся, жуткая спортсменка и активистка:

— Привет, Ося!

— Здравствуй, Дуся!

— Все «океан слушаешь»?

— Угу.

— Странный ты, Ося… Поплыли со мной. Там, в соседнем заливе, чемпионат по подводному ориентированию. Там и креветка Светка, и кальмар Коля…

— Нет, Дуся, я лучше помечтаю… Сегодня океан как-то очень уж красиво звучит…

— Ну-ну… Странный ты. Ног, вроде, много, а ума мало. Пока, Ося.

— До свидания, Дуся.

Вот так Ося и жил. А вы когда-нибудь ныряли на дно океана? Я один раз нырял. Там действительно красиво булькает. «Музыка океана» называется. Так бы и слушал всю жизнь вместе с Осей. Только долго не получается: у меня жабр нету. Одни легкие.

Сидит однажды Ося во включенной мечталкой на своем любимом камне и слушает океан. Вдруг подплывает большая-пребольшая подводная лодка. Называется — «Садко». В лодке много-много иллюминаторов. Лодка остановилась прямо напротив Оси. В самом большом иллюминаторе показался капитан. В фуражке и с усами, как положено. Капитан посмотрел на Осю, а Ося — на капитана. А потом капитан улыбнулся и сказал:

— Ползи сюда. Я тебе люк открою.

Через иллюминатор, ясное дело, не слышно, но Ося понял. Ося был догадливый. У него и ног и ума хватало. Что бы там ни говорила медуза Дуся.

Капитан открыл люк, и Ося, оказался в лодке. В лодке зд; рово: кнопки, огоньки, рычажки всякие. Словом, последнее слово техники.

— Здравия желаю! — сказал капитан. — Капитан второго ранга Балалайкин. Федор Федорович.

— Здравствуйте, осьминог Ося.

— Добро пожаловать на борт подводной лодки «Садко», — и капитан Балалайкин отдал Осе честь.

— Сабибо, — сказал Ося и покраснел от смущения. — То есть я хотел сказать: спасибо.