Михаил Крюков - Разговорчики в строю № 3. Лучшее за 5 лет.

– Куда летим? – поинтересовался диспетчер АДП. Можно подумать, заявку не видел. А может, и видел, но координатные пары, указанные в заявке вместо привычных пунктов трассовых полётов, не воспринял.

– За угол, за Беринговский, – Георгич быстро заполнял графы журнала.

– Надолго?

– Пока горючего хватит, часа на 4-5.

Я все это время уныло топтался сзади, усиленно изображая из себя командира, пришедшего принять решение на вылет.

– Влад, иди на метео, прослушай ещё раз погоду, надиктуй им молитву, забирай Олега, а я на самолёт пошёл.

– Слухаюсь, мон женераль!

Забежал на метео (Олег и правда сидел там, оттачивая на улыбчивых, но несколько перезревших тётеньках своё обаяние). Мне зачитали погоду Анадыря и запасных, а также в районе работы, после чего я в любезно подсунутый микрофон набубнил «молитву» – установленный набор фраз, подтверждающих, что я, будучи в здравом уме и твёрдой памяти, прослушал все необходимые данные о погоде, проанализировал их и подтвердил «своё» решение на вылет. Вообще разных «молитв» в авиации много. После чего мы с Олегом сбежали вниз по лестнице, перед выходной дверью переглянулись, резко сбросили темп и вразвалочку, прикрываясь местными самолётами, поплелись к своему борту. Наши надежды оправдались – к нашему приходу лайнер не только расчехлили, но и заглушки убрали и воду принесли, и кабель от аэродромной колонки подключили.

– Что, правачина ленивая, – мурлыкнул нам навстречу пухленький, невысокий, похожий на домашнего кота и с табаковскими интонациями в голосе Володя Половцев, борттехник, – на расчехление не успел, воду за тебя принесли, будешь в полете обед готовить.

– Бог подаст, вы Эльдара зачем с собой брали? Пусть и расчехляет, и готовит, а потом ещё и зачехляет.

– Эльдар умеет готовить только «холостяцкую яичницу».

– Как это? – Олег (недавно отправивший жену на материк для сдачи сессии, переходящей в отпуск) уже полез было в самолёт, но, заинтересовавшись, остался.

– Просто. Открыл холодильник, почесал яйца, закрыл холодильник.

– Тьфу на вас! – и Олег полез дальше.

– Ну, мужики, – из двери высунулся недовольный Георгич, – сколько можно трепаться? Пора движки гонять, чтобы в 9 – колеса в воздухе. Наши вылеты у командующего на контроле.

Отгоняли, вырулили, привычно стукнувшись колёсами о торец ВПП[196] (стоянка грунтовая, летом пылиш-ша!), взлетели. Заняли 1000 метров. Под самолётом справа проплывают серо-рыже-зелёные чукотские тундровые пейзажи. Слева сине-серое море до самого горизонта. Миновали Дионисия – неведомо как взявшийся на побережье анадырской тундры высоченный каменный пуп. Вскоре наш бортмеханик Эльдар Рахматуллин принёс свежего чая. Мы с командиром попили по очереди. Пилотировать было легко и приятно. Самолёт как влитой сидел в прохладном утреннем воздухе, пейзаж за окном радовал глаз, погода – «миллион на миллион», в эфире тишина, сзади в грузовой кабине – ни одной сволочи (простите, ни одного пассажира).

– Олег, ну что на локаторе? – Георгич волнуется за будущие результаты радиолокационного дозора.

– А самим посмотреть слабо? У вас там командир молодой, который штурмана контролировать обязан, пусть скажет.

– Влад, звук!

– (Заглянув в чёрный резиновый тубус локатора): Георгич, там пятнышки зелёненькие, и зелёная полоска слева направо бегает. Вот если бы штурвал на кого оставить и минут пять на экран посмотреть, я б разобрался. Так ведь не на кого оставить…

– Олег, ты слышал, командир пилотирует самолёт (складывает руки на не самом маленьком животе), штурвал подержишь?

– Нет целей, командир.

– Командир у вас сегодня Влад, а я инструктор.

– Так я Владу и докладывал.

Я проникновенно отзываюсь: «Спасибо, Олег, один ты меня за командира держишь в этом экипаже». Громко всхлипываю в СПУ.[197] Просыпается Эльдар: «Что, а, уже прилетели?» В СПУ дружный хохот. Забираемся чуть повыше, проходим посёлок Беринговский.

– Эй, два командира, «за углом» 5 целей, пока не снижайтесь, сейчас ещё попрут.

– Эльдар, включай печку, пусть прогревается. На кухне хлеб вчерашний и бортпайки из домика, Федорыч картохи принёс, Влад консервов каких-то. Начинай обед готовить, – Вовка Половцев решил предотвратить опасность нашего похудения. Да и в гостинице кроме быстрорастворимой корейской лапши пожрать нечего. Можно, конечно, на заставу попроситься, но там тоже едой небогато, да и далеко и хлопотно добираться. А на своём борту мы дома.

– Так, Георгич, насчитал 42 цели и сбился. Снижайтесь пока прямо по курсу, там группка из пяти штук, её первой осмотрим.

– Понял тебя, флагман. Так, Влад смотри, действуй по командам штурмана. На каждый корабль строй заход, как на полосу. Но пройти его нужно левым бортом, чтобы флагман его щёлкнул на плёнку. Весь экипаж пытается рассмотреть флаг и название, потом докладываете штурману, он фиксирует в бортжурнале.

– Понял, а заход на корабль по коробочке строить или расчётным углом?

– Как хочешь, только сам не запутайся и не проскочи цель. Федорыч, доложи на базу: «обнаружил 42 цели в 16-м, приступил к работе».

– Понял, – это наш бортрадист, Черняев Михаил Фёдорович, самый заслуженный во всех погранвойсках. Летал ещё срочником на Ли-2, потом остался на сверхсрочную, стал прапорщиком, давно заработал себе на 2 пенсии, но с Чукотки не уезжает и лётную работу не бросает.

– Олег, до скольких снижаться?

– Метров 200 пока, чтобы контакт не терять с основной группой целей.

Впереди по курсу на тёмно-синем атласе моря, переливающимся солнечными бликами, видны маленькие коробочки кораблей. Снижаюсь чуть правее самого правого из них, чтобы потом левым разворотом выйти на него, как на полосу (корабль стоит поперёк нашего курса). 200 метров. Вывожу лайнер в горизонт. Болтанка, дотянувшаяся к нам с пока недалёкого берега, несильно потряхивает самолёт. Перед глазами прыгает стрелка акселерометра. Георгич внимательно смотрит в моё (левое) окно. Я потихоньку подворачиваю по размашистой дуге, целясь в невидимую точку правее корабля.

– Так, Влад, хорошо, снижайся 150 по радиовысотомеру. От корабля далеко не уходи. Олег его должен под углом 30-40 градусов щёлкнуть, чтобы и борт с названием, и суета на палубе видна была.

Корабль стремительно вырастает в лобовом стекле. Со скошенной части палубы сзади в море уходят верёвки с шариками. Промысел идёт полным ходом. С рёвом проносимся мимо корабля. Боковым зрением на палубе улавливаю стоящих с задранными к небу головами людей. Отвлекаться на большее не хочется, слишком близко к поверхности, велика скорость, набрать «полный рот воды» не хочется.

– Олег, как фото?

– Мелковато, Георгич, надо бы ниже в следующий раз. Название кто-нибудь прочитал?

– Влад? – Жора смотрит на меня, видит остекленевшие глаза молодого пилота, ведущего самолёт на малой высоте, с досадой машет рукой.

– «Комсомолец Горелов», – мурлычет Половецкий

– Флаг?

– Синенький какой-то.

– Ну и х.. с ним, – резюмирует командир, – Влад вправо возьми, там ещё один кормой стоит. И снижайся 100 по РВ.

Я напрягаюсь, имитируя толкание штурвала от себя, но руки, испуганные такой близостью Земли, тут же берут штурвал на себя и вместо снижения самолёт занимает 170 по радиовысотомеру (РВ). Георгич молча упирается в центр штурвала со здоровенным вензелем «Ан», Ан клюёт носом, я с перепугу дёргаю штурвал на себя. 100 метров.

– Вот так и держи, – ухмыляется Георгич. Тут же становится серьёзным, – ч-черт, чайки.

Лайнер минует мечущееся грязно-белое чаячье облако по самому его краю. Сети выбирают, вот они и слетелись. Руки уже устали, оказывается, я сижу весь напряжённый, окаменевший. Сажусь поудобнее, по очереди снимаю руки со штурвала, встряхиваю кистями. Осматриваем, записываем все пять кораблей.

– Так, с этими все, курс 200 на следующую группу.

– Влад, займи 300 по РВ, Федорыч, передай всю информацию базе – пусть проверяют.

Я с облегчением добавляю тяги и тяну штурвал на себя. Кажется, что самолёт тоже с облегчением вздыхает. Штурман щебечет в СПУ, объясняя, как лучше пройти, чтобы за меньшее количество заходов осмотреть побольше кораблей. Ему хорошо, у него в блистер полмира видно, а я в амбразуру лобового стекла, частично закрытую указателем угла атаки и акселерометром, только горизонт вижу.

– Олег, сядь на моё место и попробуй рассмотреть все, что ты наговорил. Пальцем лучше покажи, куда лететь, не выёживайся.

Георгич с Половцевым смеются. Надеюсь, не надо мной.

– С-с-стажер, – издевательски шипит штурман. Он тоже думает, что смеются не над ним, – курс 205. По команде вправо.

Проходит минут 10. Моторы ревут, штурвал мелко трясется, Половцев поправляет режим РУД-ами и зевает. Из грузовой кабины доносятся малоаппетитные запахи. Эльдар раскочегарил бортовую электроплитку, всю измазанную тушёнкой и ЦИАТИМ-ом[198] с прилипшими крошками хлеба, табака и ещё чего-то. Теперь все это выгорает. Георгич морщится и врубает на полную мощь отбор воздуха от движков, то есть вентиляцию.