Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 24. Аркадий Инин - Винокуров

Однако, как и в случае с тещей, свекровь тоже можно в чем-то понять.

Действительно, пришла какая-то чужая, обзывает тебя «мамой», а сама оттяпала твоего сыночка, и он теперь только ей в рот и глядит, и ходит какой-то неухоженный, да и вообще неизвестно, не отравит ли она его своей ужасной стряпней…

Кстати, когда две чужие женщины встречаются в одной семье, это — беда. Но если они еще и встречаются на одной кухне — это вообще катастрофа!

Да, и вот еще что… (Не хотелось бы говорить, но и умолчать нельзя).

Так вот, еще свекрови надо и за собственным супругом хоть вполглаза, да приглядеть. Потому как известно: «Седина — в бороду, а бес — в ребро!» Классика не раз рисовала нам такую гадкую фигуру, как «снохач» — свекор, положивший глаз на невестку-сноху.

В общем, и объяснение и оправдание свекрови дала американская журналистка Хелен Роуленд всего одной исчерпывающей фразой: «Матери нужно двадцать лет, чтобы из мальчика сделать мужчину, а потом первая встречная за двадцать минут делает из него дурака!»

Что мне к этому добавить?

Разве лишь одно: не только свекрови, но и сами невестки — тоже не подарок. Потому что невестки — тоже женщины.

И если когда-нибудь невестка станет свекровью, то отольются ее будущей невестке ее нынешние слезки!

Поэтому, следуя благоразумному призыву Кота Леопольда «Ребята, давайте жить дружно!», я обращаюсь к моим любезным читательницам.

Ребята… э-э… дорогие женщины!

Помните: не исключено, что в один прекрасный (или ужасный?) день любая из вас тоже может стать тещей или свекровью.

А если повезет (чем черт не шутит, когда бог спит!), то и той, и другой — в одном лице.

ЖЕНЩИНА И СПЛЕТНИ

Женщины обычно этого и не скрывают, и не стесняются.

Они так жизнерадостно и заявляют: «Сегодня соберемся у Татьяны — посидим, посплетничаем…»

А что, сплетничать — это так естественно для женщины. Ведь сплетня происходит от «плести», «сплетать» — хоть вологодские кружева, хоть кружева слов — нет большой разницы.

Слово за слово — «а вот говорят», «а вот еще говорят», «а еще вот чего говорят» — так и сплетается то, что в словаре названо: «Слух о ком-чем-нибудь, основанный на неточных или заведомо неверных сведениях».

Но тут я бы сразу и категорически разделил.

«Заведомо неверные сведения» — это особо тяжкая форма сплетни, именуемая клеветой.

По этой части все-таки главные спецы — мужчины. Хоть переслушайте арию Дона Базилио «Клевета», хоть перечитайте Лермонтова «Клеветникам России».

Я же веду речь о более легкомысленной и более присущей женщинам форме сплетни — той самой, что «основана на неточных данных».

То есть: кто-то где-то что-то слышал и кому-то рассказал.

Или как говорят на Украине: источник информации ОБК — «одна баба казала».

Очень точное выражение — «пустить сплетню». Да, этого вполне достаточно — только пустите ее, а уж она сама пойдет, побежит, полетит из уст в уста, из уха в ухо.

Соотношение сплетни и истины причудливо, как плетение макраме.

Это понимают и ловко излагают сами женщины.

Я частенько цитирую двух польских пани, которые являют свое остроумие почти синхронно. Вот и сейчас…

Ванда Блоньская: «То, что о ней говорят, может быть, сплетни, но не вранье».

Янина Ипохорская: «Не знаю, что обо мне говорят мои подружки, но знаю, что это неправда».

Сплетня имеет множество синонимов. И согласитесь, что это довольно разные вещи: гадкое «рыться в грязном белье» и безобидное «перемывать чужие косточки».

Впрочем, по причине моего в целом теплого отношения к женщине я, пожалуй, чересчур снисходителен. Сплетня может быть вполне безобидна, но вовсе не безопасна.

Не зря Брижит Бардо утверждает: «Легче защитить свою добродетель от мужчин, чем свою репутацию от женщин».

А яростная феминистка (естественно — американка) Эрика Джонг воскликнула: «Сплетни — опиум угнетенных!»

В переводе с феминистского языка на человеческий это означает, что мы, гнусные мужчины, так их, несчастных женщин, угнетаем, что им, беднягам, остается лишь один опиум, чтобы забыться, лишь одна радость в жизни — сплетня.

Ну, это уж, извините, называется валить с больной головы на здоровую!

А яростная Эрика на вышесказанном не остановилась, ее вообще занесло невесть куда: «Мужчины ненавидят женские сплетни, потому что подозревают правду: их размеры замеряются и сравниваются».

О господи, нам бы ваши заботы, пламенные феминистки!

Нет, мы не любим сплетни вовсе не поэтому.

А потому, что самый печальный и, увы, весьма распространенный синоним сплетни — это «злословие».

Еврейский Талмуд, собравший всю мудрость древнего народа, в этом вопросе очень суров: «Троих язвит злословие: того, кто говорит, того, который слушает, и того, которого злословят».

Великий Шекспир утверждал: «Язык злословия более ядовит, чем жала всех змей Нила».

А французский просветитель Дени Дидро предупреждал: «Если вы услышите, что женщина злословит про любовь, то знайте, что ее собственные прелести стали увядать».

Задумайтесь, бездумные мои сплетницы, над мудрым словом просветителя!

В общем, чего долго толковать, сплетня — это, конечно, не подарок.

И хорошо бы пресекать сплетню в зародыше. Что некоторые и стремятся делать. А для этого пытаются найти первоисточник, то есть — автора сплетни.

Но авторы сплетен, как и авторы анекдотов, никому неизвестны. Их как бы и в природе не существует. Сплетня — сирота без отца и даже без матери.

Еще одна американка (но не феминистка) Клэр Люс объяснила: «Сплетни — как фальшивые деньги: порядочные люди их сами не изготовляют, а только передают другим».

Отсюда, кажется, следует простой вывод: а вот не передавали бы — и все, и загубили бы сплетню на корню.

Но это только кажется. Сплетню загубить невозможно.

Нет, она тоже, естественно, не вечна. Поживет, поживет, да и загнется. Но только — своей смертью.

А пытаться как-то остановить или погубить сплетню — занятие бесплодное.

И об этом тоже все четко сказала женщина.

Агата Кристи: «Сплетня — это девятиглавая лернейская гидра, у которой взамен одной отрубленной вырастают две головы».

ЖЕНЩИНА И ОБЩЕНИЕ

Сразу, чтобы никого не обидеть, сообщаю, что, строго по науке, человек — это животное. Общественное, но животное.

Значит, и мужчина — животное, и женщина — тоже, пардон, животное.

Причем, на мой не научный, а дилетантский взгляд, женщина — животное стадное. Ну, если помягче, то не стадное, а стайное.

То есть женщины любят сбиваться в стайки.

И не скрою, это меня удивляет.