Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 24. Аркадий Инин - Винокуров

Но парадоксально, что в то же время женщина не любит пребывать в гордом одиночестве, а тянется к подругам жизни.

Женщины начинают еще девчонками сбиваться стайками в детсаду: ля-ля-ля, шу-шу-шу…

И завершают этот процесс бабушками на лавочках у подъездов: шу-шу-шу, ля-ля-ля…

Это — не боязнь одиночества.

Это не то, о чем говорил Хемингуэй: «Человек не может один».

Это не то, о чем писал Маяковский: «Горе одному, один — не воин».

Нет, то, о чем мы с вами беседуем, не боязнь одиночества, а жажда общения.

Женщина обладает, говоря современным языком, невероятной степенью коммуникабельности.

Например, женщина терпеть не может ходить куда-нибудь одна.

Ну, не ходить одной в кино — это еще как-то понятно. Женщине необходимо по ходу фильма с кем-нибудь обсуждать, где еще играл этот артист, огорчаться, что эта актриса заметно подурнела, и вообще, непрерывно обмениваться впечатлениями о происходящем на экране, за что лично я бы просто убивал, причем убивал бы прямо на месте… Извините, отвлекся!

Да, так вот, кино или театр — это хоть как-то объяснимо.

Но почему женщина не любит одна ходить в кафе, в баню, на прогулку?

Женщина радостно принимает любые формы стадного… извините, стайного общения: светские салоны, деревенские посиделки, междусобойчики, кружки, девичники…

Конечно, мужчины тоже порой собираются в компании. И большие, и малые.

Вот, скажем, мужская толпа движется на стадион — поболеть за любимую команду.

Или встречаются три товарища — продегустировать любимый напиток.

То есть мужчины, если уж собираются, то всегда — с конкретной целью.

А женщины сбиваются в стайки просто так. Просто пообщаться.

Потолковать о времени и о себе, посплетничать и попереживать, поделиться кулинарными рецептами и медицинскими рекомендациями, похвалить детей и поругать мужчин…

Женщины стайками клубятся на службе, стайками лежат на пляже, стайками гуляют на природе, стайками прогуливаются по фойе театра.

Стайки бывают свои и чужие. Стайка со стайкой дружит или враждует.

Эти женские образования — мимолетны и эфемерны.

Они не спаяны общими интересами или общими идеалами.

Они легко собираются и так же легко распадаются.

Однако на смену распавшимся непременно и так же легко рождаются новые стайки.

На работе и на отдыхе то и дело слышится: «Девочки, пойдемте перекусим!», «Девочки, давайте попьем кофейку!», «Девочки, сходим покурить!».

А мужчина живет проще и прямолинейнее.

Он не ищет ничьей подмоги в делах, где можно действовать в одиночку.

Мужчина хочет курить — идет и курит.

Мужчина хочет пить — идет и пьет.

Мужчина хочет… — идет и…

Рассматривая последний деликатный момент, вновь подчеркну, что все свои рассуждения я излагаю только как дилетант.

А есть и профессионалы — психологи. Которые наблюдают то же самое, что и дилетанты, но в отличие от нас делают глубоко научные выводы.

Так вот, насчет вышеупомянутого деликатного момента психологи выяснили следующее.

Мужчины используют туалеты по их прямому назначению.

Для женщин же туалет — нечто вроде светского салона.

Мужчины, находясь в туалете, не обмолвятся и словом.

Женщины — даже до того не знакомые — выходят из туалета хихикая, как закадычные подружки.

Эти свои наблюдения психологи завершают таким замечательным выводом:

«Никогда еще ни один мужчина не произнес, вставая из-за столика в ресторане: «Слышь, Витек, я собрался сходить пописать. Не желаешь ли со мной за компанию?»

А женщины произносят нечто подобное как само собой разумеющееся.

И отправляются из-за стола легкой стайкой, клином журавлиным в определенном направлении.

Но трудно понять: что же более настоятельно позвало их в эту недальнюю даль — естественная нужда или сверхъестественная жажда общения?

ЖЕНЩИНА И ФИГУРА

Элизабет Тейлор как-то разоткровенничалась: «Я знаю, что я красива, хотя ноги у меня коротковаты, стопы великоваты, а бедра широковаты. Кроме того, у меня несколько подбородков, и вообще я слишком полна».

Не менее откровенно-иронически высказалась и Софи Лорен: «Всем, что вы видите, я обязана спагетти».

Конечно, такую откровенность и такую иронию могут себе позволить лишь неотразимые звезды вроде Элизабет и Софи.

Ни одна другая женщина не вымолвит ничего подобного о своей фигуре.

А если и выскажется, то лишь сугубо наедине сама с собой, да и то с единственной целью: начать борьбу за совершенствование фигуры.

Фигура женщины — это святая святых.

Можно сколько угодно восхищаться частностями — стройными ножками, гибкими ручками, осиной талией, лебединой шеей — но все эти частности должны сложиться в единое целое — прекрасную женскую фигуру.

И если они в это складываются — счастье!

А если не складываются — печаль…

Женщина с красивой фигурой шагает по жизни как победительница.

Женщина с неважной фигурой порой вообще прячется от жизни, от людей.

Конечно, мужикам — пузатым, горбатым, кособоким и даже, как мойдодыровский умывальник, «кривоногим и хромым» — не понять эти женские мучения.

Зато нам вполне по уму — уставиться вслед женщине и восхищенно крякнуть при виде стройной фигуры или кисло поморщиться при виде фигуры хилой.

Женщины это видят. Даже не видят — чувствуют. Спиной чувствуют, затылком, боком, всей кожей своей ощущают.

А мы только посмеиваемся над их стремлением к заветными параметрам.

Как, например, в КВНе: «Я вчера на дискотеке склеил потрясную девчонку! Девяносто — шестьдесят — девяносто… И это — только голова!»

Женщины на наши шуточки отвечают песней гордости за свою фигуру.

Как в известной частушке:

Да, женщина хорошей фигурой гордится.

А с плохой фигурой женщина борется.

Борьба за фигуру — это, как правило, борьба с весом.

Правда, наша отечественная звезда, завидно фигуристая Людмила Гурченко возмущается: «Женский организм — это вам не гармошка: потолстею — похудею, потолстею — похудею… Надо держать себя в руках!»

Легко сказать — держать. А как?

Большинство женщин все-таки не держатся, а сражаются. До победы. Над фигурой. И над здравым смыслом.

Одна моя знакомая представляет себе только такой идеал: «Вес тела должен быть равен его температуре!»

Впрочем, достижение идеала веса еще не означает достижения идеала фигуры. Тут возникает очередная проблема.

Вот как ее изложила польская художница Янина Ипохорская: «Когда ты наконец весишь столько, сколько ты хотела, теперь хочется разместить этот вес по-другому».

То есть на очередном этапе борьбы за фигуру предстоит выбор соотношения ее различных частей.

Не будем скрывать, выбор этот происходит между… как бы помягче, поделикатней… ну,