Андрей Рискин - На флоте менингитом не болеют, или Нептуна расстрелять, русалку – утопить

Или вот реклама у входа в один из продуктовых магазинов: «Молочко. Маслице. Хлебушек. Сырок. Колбаска. Крупы. Сочок. Водичка». До сих пор в недоумении: за что крупы-то обидели? Нет ответа…

Примечательно, что за две недели прогулок по Севастополю не встретил ни одного военного патруля, да и людей в погонах на улицах мало. А в конце 70-х, когда проходил практику на большом противолодочном корабле «Красный Кавказ», в увольнении рука постоянно была у козырька фуражки – приходилось каждую секунду честь отдавать.

Но на флоте, похоже, ничего не изменилось. За что я нашу РККА (Рабоче-Крестьянскую Красную Армию) особенно уважаю. Раз уж оказался в Севастополе, решил сделать селфи на фоне гауптвахты, куда залетел курсантом в 1977-м. Только щелкнул, как выскочил какой-то хмырь (метр с кепкой) в пехотной форме, непонятно какого звания (теперь в наших Вооруженных силах знаки различия то ли на предплечье, то ли на заднице – не разберешь) и закричал, что арестует меня за съемку режимного (читай – секретного) объекта. Заставил стереть фото. В связи с этим так и хочется спросить нашего министра обороны: уважаемый Сергей Кужугетович, с каких пор губа стала секретным объектом? Тем более что на вывеске даже номер в/ч не указан…

Но раз уж зашел разговор о флоте, нельзя не вспомнить, что до «крымской весны» в Севастополе базировались и Военно-морские силы Украины (ВМСУ). Как-то в Балкалаву вез меня таксист, тоже в прошлом капитан 2 ранга, но служивший в этих самых ВМСУ. В каком-то там подразделении аварийно-спасательных сил и средств. «Я ушел в запас, – говорит, – когда в рамках совместных с Североатлантическим альянсом учений прочитал инструкцию НАТО о том, кого нужно спасать в первую очередь в случае ЧП в море. Оказывается, в первую очередь мы должны были оказать помощь тонущим офицерам НАТО, потом военнослужащим альянса нижнего звена, а уже потом – всем остальным. То есть тем, кто числится в ВМСУ, моим сослуживцам. Ну не хрень ли? И я решил, что хватит мне нервы расчесывать, и тут же уволился».

После чего таксист рассказал такой анекдот: «Подводный флот Украины пополнился двумя новыми боевыми единицами. Вчера ночью в Балаклавской бухте от старости затонули два судна: буксир «Опанас Шпак» и топливозаправщик «Осэлэдэць».

И все же Севастополь прекрасен. Мало в России городов с таким колоритом, с таким своеобразием. К примеру, в автобусы-маршрутки (их здесь называют топиками) здесь входят через заднюю дверь, а расплачиваются с водителем при выходе из передней. Цена проезда – божеская, всего 15 рублей. Хотя еще пару месяцев назад тариф был ниже – 12 рубликов. Причем обязательно нужно назвать остановку, иначе можно проехать мимо. Для гостей города, как я убедился на личном опыте, это большая проблема.

Тем более что хочется все посмотреть. И Инкерман, где расположен в пещерах Свято-Климентовский монастырь, и вырубленный в 50-х годах прошлого века в скале в Балаклаве комплекс для ремонта и укрытия подводных лодок (там их «заряжали» ядерными торпедами и минами), хотя Черное море считалось свободным от атомного оружия. И, конечно же, Херсонес, где, если верить нынешним российским властям, и начались «духовные истоки разнородной, но монолитной русской нации». В общем, что-то там о скрепах…

Не знаю, как там насчет скреп, но два десятка лет назад я спокойно здесь купался. А тут не успел окунуться в воду, как появился полицейский патруль. Слава богу, руки не крутили, все очень вежливо, но из воды пришлось выйти. И не мне одному. Спрашиваю полицейских: «А почему купаться-то нельзя? Потому что тут заповедник или потому, что Владимирский собор неподалеку?» «Не знаем, – отвечают. – Минкульт запретил». Надо полагать, Минкульту виднее, где купаться можно, а где нельзя.

Даже спорить не стал. Потому что, как верно подметил один из севастопольских таксистов, «у нас каждый суслик – агроном».

(Опубликовано в «Независимой газете» 31.08.16)

P.S. Кстати, посетил в Донузлаве некогда сверхсекретный объект, прорытый в скале. Комплекс для ремонта и укрытия подводных лодок. Здесь могли укрыться от атомного удара 7 субмарин. Тут же их «заправляли» ядерным оружием. В музее обнаружил приемник «Волна». На табличке написано: «Предназначался для транслирования музыки, новостей с земли во время праздников, больших приборок. Устанавливался в кают-компании».

Правда, на «Линзе» такой аппарат у меня в каюте стоял. И связан был с ним один казус. Это чудо военно-промышленного комплекса времен СССР однажды сработало как микрофон. То есть мы в кэпом (Виктором Михайловиче Мавзолевским) у меня в каюте шило пили, а моряки всю эту «музыку» слушали, собравшись у матюгальника в коридоре перед носовым кубриком. Слава богу, боцман скопление масс заметил и известил нас.

P.P.S. И еще на этот самом объекте (теперь здесь музей) порадовал вот такой умный (без иронии) лозунг, написанный на стене: «Не всегда говори, что знаешь, но всегда знай, что говоришь!»

P.S. На флоте боевые корабли носят, как правила, имена мужского рода. Крейсеру «Октябрьская революция» (в простонародье «Октябрина»), похоже, просто не повезло…

Когда встречались на стенке 29-го судоремонтного завода после очередного разноса у командования два командира (один командовал эсминцем «Образцовый, а другой эсминцем «Светлый»), первый говорил второму:

– Я такой же «Образцовый», как ты «Светлый»!

Весь Интернет в свое время забит новостями о коте-обжоре из Владивостока, который сожрал морепродуктов на 60 тысяч рублей. Ха-ха! Когда мы в 1978 году на эсминце «Огненный» получили в борту трещину (длиной сантиметров в 15 и шириной в пару миллиметров), наш старпом списал на это дело пять ящиков тушенки. Мол, вывалились за борт.

Купил в букинистическом магазине «Командные слова» (приложение к Корабельному Уставу ВМФ СССР 1978 года). Читаю и наслаждаюсь:

– «Серьгу носовую (кормовую) на бочку завести»

– «Шар(ы) на стоп»

– «Отрепетовать сигнал»

– «Как катится корабль?»

– «Команде вставать, койки убрать (койки заправить)»

– «Бачковым накрыть столы»

– «Начать подготовку к суточному наряду по боевым частям и службам»

– «Кто не понял назначения, поднять руку»

– «Бельевые леера травить. Белье разобрать»

– «На бурундуки и выстрел-брасы»

– «Пошел бурундуки»

– «Выстрел-топенанты (гордени) травить (выбирать»

Ну не круто ли!

Жаль только, что не могу нигде найти «Командные слова» издания 1970 года. Там было еще круче:

– «Обмундирование чистить и починять, команде мыться в бане»

– «Медь драить, резину белить, барашки расходить и смазать»

Олег Селеменев (КВВМУ) на третьем курсе разработал Международную конвенцию холостяков. На очередную свадьбу приходилось сдавать 10 рублей, а получка была – 15 целковых. Условия такие (кстати, 15 человек подписались) – выставляешь, если женишься до получения лейтенантских погон, 10 бутылок коньяка, 10 шампанского и 10 кг шоколадных конфет не дешевле 5 рублей за кило. Запустили программу на 4-м курсе. За 10 дней до свадьбы надо было проставляться, то есть на свадьбу расходы не спишешь.

Практика после 1-го курса на крейсере «Октябрьская революция». Через переборку от кубрика была химкладовая. Курсанты ракетно-артиллерийского факультета в этой связи выпустили боевой листок. Заголовок был такой: «Скатертью, скатертью хлорпикрин стелется…»

Про нашего начпо, который вечно звал нас в светлое будущее и требовал строго соблюдать моральный Кодекс строителя Коммунизма (именно так, с большой буквы!), мы говорили так:

Знаете, что такое кочегарка на сторожевых кораблях проекта 50, то есть «полтинниках»? Это ужас. Моряки несут вахту в трусах – такая тут температура, что сразу вспоминается «Товарищ, я вахту не в силах стоять»… Володю К. – командира группы БЧ-5 на СКР «Туман» в этой связи я ласково называл ЧМО – человек машинного отделения.

Прибыв служить из Риги в Балтийск, привез с собой кофеварку. Страшно дефицитная в советские времена была вещь. Но с кофе были проблемы. Тоже дефицит же. На боевой службе выдавали, конечно, кофе «Рижское» в банках – но оно ведь растворимое. В общем, кофеварка без дела в каюте стояла.