Нонна Само - Пришла подруга

У человека пять органов чувств: зрение, обоняние, слух, вкус, осязание. Исходя из этого, мужчина, которого можно полюбить, должен быть красив, иметь приятный голос, он должен хорошо пахнуть, его прикосновение должно вызывать дрожь, а поцелуи – наслаждение.

Но это на первом, так сказать, этапе взаимоотношений. На следующих этапах все эти требования получают дальнейшее развитие.

Мужчина должен иметь не только красивое лицо и фигуру, но и хорошие манеры, не только приятный голос, но и, по возможности, говорить этим голосом не много, но умно, он должен быть способен на мужские поступки, быть добр и снисходителен, трудолюбив и удачлив в делах. Кроме того, он должен дарить цветы, принимать два раза в день ванну, ходить за картошкой, зарабатывать деньги и проч. и проч. Такая вот у меня теория.

Человек, которого я люблю, обладает далеко не всеми этими прекрасными качествами. Можно даже сказать, что никакими из перечисленных качеств он не обладает.

Он некрасив, постоянно несет несусветную чушь, фантастически ленив. Его не вытащишь в театр и не загонишь в ванную. Читает он только детективы, а самое любимое его занятие, стыдно признаться, лузгание семечек. Сказать, что он сексуальный гигант, – тоже нельзя. Более того… то есть… менее того… Ну, вы сами понимаете, что я хочу сказать. И почему я его люблю – объяснить невозможно. Люблю – и все тут. И никакие теории не помогают его разлюбить.

В данный момент он лежит на диване, грызет семечки и читает детектив.

– Что ты там пишешь? – спрашивает меня мой любимый мужчина, мой муж, с которым я живу вот уже двадцать лет.

– Пишу о любви, – отвечаю я.

– О любви? – удивляется муж и переворачивает страницу. – А что ты понимаешь в любви? – и снова утыкается в свою паршивую книгу.

Действительно, что я понимаю в любви?

Все были уверены, что не сегодня завтра он ее бросит. Она изменяла ему с кем ни попадя, и дом в запустении, и всегда посуда грязная в мойке горой. Какие-то загулы, подруги, поездки на юг неизвестно с кем. Все переживали: за что его, такого доброго и красивого, Бог наказал? Он же не то чтобы терпел, или там жертвовал жизнью ради детей – да, и дети были, двое, мальчик и девочка, – или еще что-то такое героическое совершал, нет, ничего этого не было, он ничего как будто и не замечал: ни измен, ни разора, ни этих пьяных возвращений под утро – ничего. Варил детям сосиски и водил их по воскресеньям в театр. И не думал уходить. Сначала его все жалели, потом и жалеть перестали: чего жалеть человека, который не чувствует себя несчастным? Просто удивлялись, и все.

Вокруг рушились семьи, мужья бросали верных и домовитых жен, дети ненавидели самоотверженных, положивших на них жизнь родителей, а у них все было в порядке, если можно было так назвать тот порядок вещей, который как-то образовался сразу и не менялся годами. И дети выросли добрыми и красивыми, и все у них сложилось хорошо и с личной жизнью, и с работой, и по воскресеньям приезжают они со своими семьями навестить родителей, все как надо.

Ничто ни от чего не зависит. Никаких причинно-следственных связей здесь не бывает. Иначе красивые и добрые были бы любимы, а верные и хозяйственные имели бы семьи, а умные и трудолюбивые были бы богатыми. Но ничего этого нет, и красивые бродят в тоске, не нужные никому, и хозяйственные сидят в одиночестве в своих убранных квартирах, варят варенье и закручивают банки на зиму – для кого, зачем? И трудяги и умницы хорошо если сводят концы с концами. Ничто ни на что не влияет. Тут уж как звезды расположились.

Чем иначе объяснишь, что ее безумная разрушительная сила ничего не разрушила в их семье, и сидит она теперь, старая и толстая, обсыпанная пеплом от своей вечной сигареты, попивает водочку и хохочет, а вокруг народ какой-то вьется, и он напротив, с добрым лицом, и все хорошо.

Так звезды расположились – вот в чем тут дело.

Пришел, рассказал о себе. Пишет роман. Один роман уже написал. Такого в литературе еще не было. Нет, никому не показывал, никуда не носил, не предлагал. Зачем? В этой стране… В той тоже не предлагал. У него есть мужество писать в стол. Пишет стихи. Скорее не стихи – философские мысли, зарифмованные мысли. Тоже в стол. Все равно никто не поймет. В этой-то стране…

Потом быстро съел суп. Молча.

– Любовь? Нет, никогда. Из принципа. У вас есть принципы? У меня есть. Я дал себе установку – не любить. А вы любили? Много раз? Много – не любили. Любить можно один раз. Ах, вы – много? Значит – не любили. А я говорю – не любили, не спорьте. Вы любили только себя. Но стесняетесь об этом сказать. У вас комплексы, у всех комплексы. У меня комплексов нет. Я эгоцентрист, люблю только себя. У меня есть мужество в этом признаться, а у вас нет. Женат никогда не был. Ну я же объяснил – установка.

Мечта? Я реалист. И провидец. Я все знаю о себе, о вас, обо всех. А ваша мечта? Побывать в Лондоне? И это ваша мечта? Что, и в Париже умудрились побывать? Поменяли двухкомнатную на однокомнатную и на разницу – в Париж? А в Лондон почему не поехали, если мечта? Ах, не успели, деньги в «пирамиде» пропали? Ну так знайте – в Лондон не поедете никогда. Я провидец, я вижу будущее и говорю правду в лицо. Так вот, про Лондон забудьте. Нет, из «пирамиды» ничего не вернут. Что значит «обещают»? Нет, денег не увидите и Лондон не увидите. Никогда. Я тоже квартиру поменял, тоже есть разница. Но никуда не поехал и не хочу. Ездит тот, у кого бедное внутреннее содержание. Лично мне внешние впечатления не нужны. Человек должен быть независим от внешних впечатлений. Жить в ладу с самим собой. Вы понимаете, что я хочу сказать? Ах, ну да, куда уж… Поговорим на отвлеченные темы. Что такое счастье? Не можете так сразу? Формулирую: «Счастье – реализация потенциальных возможностей». Я пишу фразы. Афоризмы и прочее. Этот жанр подвластен людям с философским складом ума. Несколько моих фраз опубликовано в «Строительной газете». Хотите – почитайте. Пойдите в библиотеку, поднимите подшивку за 1983 год. Какое число? Этого я вам не скажу, почему я должен упрощать вам задачу? Поройтесь, поройтесь, сделайте усилие, если хотите ознакомиться с умными мыслями. Без труда, как говорится, не вытащишь…

Ел плов, чавкал. Потом выковыривал что-то из зубов.

– А где дочка, мне говорили, что у вас дочка? В Америке? Человек должен жить там, где родился. Нет, не там, где хочется, а где родился, я с вами абсолютно не согласен. А это кто на фотографии? Вы с дочкой? А в каком году? В прошлом? Очень постарели вы за год, судя по фотографии. А дочка ваша здорова? Судя по фотографии – она очень больна. Очень. Что «ах», что «ах»? Надо срочно вызывать из Америки, класть в больницу, обследовать. Я всегда говорю правду в лицо. В этой стране это не так просто, но я это делаю, несмотря ни на что. Мне есть за что себя уважать. Это очень важно – самоуважение.

Что значит «при чем здесь страна»? Что значит «кому нужна ваша правда»? У меня подозрение, что вы вообще скрытая коммунистка. Правды боитесь, дочка умирает, а вы голову в песок. Комплекс страуса. Стыдно, стыдно.

Пил чай, ел домашний пирог с яблоками.

Она тяжело молчала, думала о дочке. Хотелось вытолкать его взашей, но не могла: мешал комплекс воспитанности.

Он доел пирог, подобрал крошки, кинул в рот.

– Ну ладно, я пошел. Приду опять в гости в следующее воскресенье.

Осенью я была в гостях у друзей в Дюссельдорфе. Ездили с ними к их другу, тоже иммигранту из России, в небольшой городок километров за двести к югу от Дюссельдорфа. У них гостила мать его жены из Магнитогорска. Она была на пенсии. До этого работала разнорабочей на деревоотделочном комбинате.

– Ну как, Мария Васильевна, – спрашиваю, – нравится вам здесь?

– А чего здесь хорошего-то? – отвечает.

– Ну как чего, – растерялась я, – вот порядок везде, чистота, цветов много.

– Подумаешь, цветов, – отвечает, – у нас в Магнитогорске в тыщу раз цветов больше.

– А сколько зелени кругом, горы, воздух чистый.

– Подумаешь, воздух, у нас в Магнитогорске воздух в тыщу раз чище.

– А какие здесь автобусы красивые, удобные, ходят точно по расписанию, минута в минуту.

– Подумаешь, по расписанию, немцы могут и постоять, ноги не отвалятся.

Приятель жаловался: приехала на месяц, а уже четыре месяца здесь торчит, и все-то ей не так, а уезжать не собирается. Такая вот патриотка из Магнитогорска.

Один человек очень хотел быть знаменитым писателем. Он беспрерывно писал разные повести, рассказы и романы и носил их по редакциям. Но, несмотря на его упорство и даже, можно сказать, нахальство – все отказывались его печатать. У него была красавица жена, вылитая Клаудиа Шиффер. Она переживала за мужа и всячески утешала его, но это еще больше его злило. Однажды отчаявшаяся Клаудиа взяла его рассказ, надела красную шляпу с большими полями и сама поехала в редакцию. Редактор, увидев такую красавицу, тут же в нее влюбился и напечатал рассказ. Правда, под ее фамилией (у нее с мужем были разные фамилии). Кончилось тем, что Клаудиа ушла от мужа и вышла замуж за редактора. Мало того, она сама начала писать всякие рассказы и повести и быстро прославилась. Сейчас она вместе с известным режиссером, другом ее нового мужа, пишет сценарий и собирается сняться в главной роли. Вот так все замечательно кончилось. Замечательно-то замечательно, только не для нашего героя, ее первого мужа, который не только так и не стал писателем, но и жену потерял. Какой отсюда следует вывод? А вывод такой: если дал тебе Бог красавицу жену, живи и радуйся. И не суйся ни в какие писатели. А то хуже будет.